Октябрический режим. Том 1

Монархисты

На правом фланге сидела группа, именовавшаяся «группой правых и монархистов». Здесь были мгновенно ставший знаменитым Пуришкевич и 29-летний талантливый Шульгин. Здесь невозможно было не заметить гр. Бобринского, по силе как его голоса, так и его пафоса (искреннего ли?).

31.III многие правые, в том числе гр. Бобринский, еп. Евлогий и др., вычеркнули свои имена из вывешенного в Круглом зале списка членов думы по фракциям. После этой операции в списке правых осталось всего 7 человек, остальные перешли в группу умеренных.

Духовенство

Тип священника-социалиста широко встречался и во II Думе. Даже во фракции эсеров мы видим от. Бриллиантова, однажды в кулуарах заявившего, что «в самом Евангелии можно найти оправдание террору». По справочнику эсером числится и от. К.Колокольников, однако согласно указателю он беспартийный. Среди же трудовиков были от. Архипов, от. Гриневич и от. Тихвинский (член Крестьянского союза).

Рясы духовенства чернели и на правом фланге, где поместились от. Якубович и от. Пирский, а также два архиерея – епископы Платон Чигиринский и Евлогий Люблинский. Благочестивые члены Г. Думы подходили к ним под благословение.

Кандидатура председателя Г. Думы

Кадеты решили провести в председатели Г. Думы Ф. А. Головина. Накануне выборов фракция партии народной свободы долго заседала, споря о председательской речи, точнее, о термине «конституция». Наконец, решили, что Головин скажет не «конституция», а «представительный строй».

У октябристов и умеренных был свой кандидат на это место – Н. А. Хомяков.

Левые партии не желали выдвигать своего кандидата отчасти потому, что не хотели, чтобы он в качестве председателя представлялся Монарху.

Безопасность в Таврическом дворце

Перед открытием Г. Думы II созыва председатель Совета министров распорядился усилить в Таврическом дворце меры предосторожности. Поэтому были устроены заборы и перегородки, позволяющие держать публику и журналистов на возможно дальнем расстоянии от министров. Опасаясь покушений в день открытия сессии, Столыпин приехал в Таврический дворец накануне и переночевал в пристроенном к помещению министерском павильоне.

Предосторожности не были чрезмерными. У эсеров существовал план убийства Столыпина в Таврическом дворце. Террорист, получивший это задание, посещал Г. Думу под именем итальянского журналиста Альбертини. К счастью, этот заговор был вовремя раскрыт.

Открытие Г. Думы II созыва (20.II)

Сессии обоих законодательных учреждений открылись в день, назначенный Именным Высочайшим указом правительствующему сенату при роспуске Думы, – 20.II.1907.

У публики на сей раз первое заседание не вызвало особого ажиотажа. У Таврического дворца стояла «обычная толпа любопытных» или даже не толпа, а «кучка».

В роскошном, ярко освещенном солнцем Екатерининском зале Таврического дворца собрались члены Г. Думы и Г. Совета, министры, репортеры и публика. В час пополудни началось молебствие, которое совершил митрополит Антоний в сослужении епископов Платона и Евлогия, архимандритов Дионисия и Мефодия и причта Исаакиевского собора. Был прочитан евангельский отрывок о том, что лучше исторгнуть один из соблазняющих членов, чтобы все тело не было ввержено в геенну. В проповеди митрополит Антоний провел сравнил новых депутатов с апостолом, избранным вместо Иуды, и закончил так: «Да будет предстоящая Дума Государственная, на которую весь народ смотрит с упованием, не шумливой и говорливой, но да будет она вдумчивой, думающей, разумной работницей. Да благословит Господь на такое святое дело!».

Как и в прошлый раз, на этом богослужении присутствовали не все члены Г. Думы. «Пока длится молебен и речь, депутаты собираются и беседуют кучками в зале», – писал сотрудник «Речи». Газета отмечала, что многие депутаты приехали лишь после молебна. Преосв.Евлогий вспоминал, что молились священники и крестьяне. «Остальные члены Думы не только не присоединились к молящимся, но вели себя так непринужденно, что можно было подумать – они нас не видят и не слышат. По зале продолжали сновать люди, кто-то, хлопая дверями, пробегал с бумагами в канцелярии, слышались разговоры; в конце зала, кажется, даже курили…». Однако, в отличие от первой Думы, здесь нашлись лица, потребовавшие после молебна исполнить народный гимн. Его пение было покрыто криками «ура».

После молебна все прошли в зал заседаний. Первую скамью правых заняли епископы Платон и Евлогий. Столыпин и другие министры спустились из министерской ложи и подошли к ним под благословение.