Волчья стая – Кровавый след террора

Алимова Арифджана, 1970 г.р., уроженца г. Андижана..,

Нишанбаева Абуднаби, 1969 г.р., уроженца г. Андижана..,

Маматжанова Ахада, 1959 г.р., уроженца г. Намангана..,

Турдиахунова Бахтиера, 1972 г.р., уроженца г. Андижана,

заслушав показания подсудимых, потерпевших и свидетелей, рассмотрев доказательства, собранные в ходе предварительного следствия, заслушав мнения сторон, последнее слово подсудимых, коллегия Верховного суда УСТАНОВИЛА:

После устанолвления независимости в Республике Узбекистан начались в широком масштабе демократические реформы… Однако некоторые преступные элементы в своих корыстных целях, под маской исламской религии стали сеять среди населения национальную, религиозную рознь, организовали заговор с целью захвата власти и свержения Конституционного строя в Республике Узбекистан путем «джихада»…

Верховный суд Республики Узбекистан ПРИГОВОРИЛ:

Юлдашева Нурали Зиятовича… лишить свободы сроком на 10 лет с отбыванием наказания в колонии строго режима. Ниязмухамедова Кахрамона Джахангировича… лишить свободы сроком на 10 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Турдиахунова Бахтияра Нурмановича… лишить свободы сроком на 10 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Аскарова Фазилджана Абдурасуловича… лишить свободы сроком на 10 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Узакова Каримджана Рахимджановича… лишить свободы сроком на 15 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Мамаджанова Ахата Махмудовича… лишить свободы сроком на 15 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Болтаева Алавиддина Боходировича… лишить свободы сроком на 18 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Шерова Шерзода Атахановича… лишить свободы сроком на 20лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Закирова Хусанбая Майсакбаевича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строго режима.

Маматкулова Рустама Султановича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Алимова Адилжана Арифжановича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Нишанбаева Абдугани Абдуганиевича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Умарова Нодирбека Ташпулатовича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Назарова Хатамшера Ахмаджановича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Камалова Дилшодбека Турсиновича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима.

АБДУЛЛАЕВА БАХРОМА ХАМЗАЕВИЧА… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.

ЗАКИРОВА КАЗИМБЕКА… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.

АБДУРАХМАНОВА МУХАММАДА АБДУРАШИТОВИЧА… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.

ДЕХКАНОВА ЗОХИДЖАНА ХАИТАЛИЕВИЧА… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.

ХА САН ОБА ЗАКИРЖАНА АЛ И МО ВИЧ А… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.

НУРАЛИЕВА ТАЛЪАТБЕКА ЗИЯИДИНО-ВИЧА… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.

Подсудимым Абдуллаеву Бахрому Хамзаевичу, Закирову Казимбеку, Абдурахманову Мухаммаду Абдурашитовичу, Дехканову Захиджану Хаиталиевичуу Хасанову Закиржану Алимовичу и Нуралиеву Тальатбеку Зияидиновичу …по совокупности преступлений назначить СМЕРТНУЮ КАЗНЬ В ВИДЕ РАССТРЕЛА. Приговор может быть обжалован либо опротестован в течение 10 дней в Президиум Верховного суда Республики Узбекистан».

Глава третья

ТАШТЮРЬМА

Этот район Ташкента горожане между собой так и называют – Таштюрьма. Наверное, есть у него какое-то официальное название, скажем, массив такой-то, но, я к своему стыду, даже и не знаю. Привык, как и все ташкентцы, – Таштюрьма. И только работники правоохранительных органов, сами подследственные, да их родственники знают, что Таштюрьма – это СИЗО-1 – следственный изолятор № 1. Через несколько дней после суда, в сопровождении работников республиканской Генеральной прокуратуры старшего советника юстиции Юсупа Гаипова и советника юстиции Махмуда Шаумарова, я ехал в Таштюрьму. Перед этим у меня состоялся разговор с первым заместителем Генерального прокурора Рашитжоном Кадыровым. Я попросил его помочь мне встретиться с приговоренными к расстрелу, причем настаивал, чтобы эта встреча произошла именно в СИЗО.

–Для чего вам это? – спросил меня господин

Кадыров.

– Понимаете, мне кажется, что во время следствия и даже в зале суда это были одни люди. А сейчас, приговоренные к расстрелу, находящиеся в камере смертников, они совсем другие. Я хочу задать им несколько вопросов и послушать даже не то, ЧТО они станут отвечать, а КАК они будут говорить. Одним словом, я хочу их понять.

На лице зампрокурора промелькнула улыбка: – Мы тоже. Мы тоже хотели бы их понять до конца. Впрочем, мне кажется, я понимаю, о чем вы ведете речь. С нашей стороны никаких возражений нет. Я ведь обещал вам, что после окончания следствия мы расскажем и покажем вам абсолютно все, не скрывая даже самых мельчайших деталей. Когда вы хотите ехать?

–Сейчас! – выпалил я, ожидая, что вот теперь-то точно получу отказ, под каким-нибудь благовидным предлогом, типа сбора и оформления необходимых документов.

–Сейчас так сейчас, – согласился Рашитжон Хамидович. – С вами, если не возражаете, поедут двое наших сотрудников. Пока доедете до изолятора, я сделаю необходимые распоряжения.

По дороге в тюрьму я вспомнил один из эпизодов, который произошел во время суда. Председательствующий обратился к Бахрому Абдуллаеву.

–А как вы понимаете, что такое религиозный фундаментализм?

—Это идея, пропаганда, «джихад», уничтожение неверных, – как по писаному выпалил тот.

–В здании, которое вы пытались взорвать, было 766 человек, в Узбекистане сегодня проживает около 25 миллионов. Сколько же людей вы хотели уничтожить? – продолжал спрашивать Абдусамат Палван-Заде.

Преступник пожал плечами:

–Я не знаю. – И это прозвучало как «я не хочу знать». Их это попросту не интересовало. Какая разница, сколько народу погибнет от взрывов, этого никто и не подсчитывал. Погибнет столько, сколько погибнет. Главное – добиться своей цели.

…У ворот СИЗО нас уже ожидали и без лишних формальностей сразу же провели в комнату, которую определили для встречи с приговоренными к расстрелу. Первым переступил порог молодой парень, видимо, совсем недавно наголо остриженный, в полосатой робе. Руки его за спиной были скованы наручниками. Взгляд беспокойно метался, и очевидный страх сквозил в этом взгляде.

–Назовите себя, – попросил я.

–Абдуллаев Бахром Хамзаевич, – представился он.

–Я журналист, вы не обязаны отвечать на мои вопросы, но если вы согласитесь, я бы хотел вас кое о чем спросить…

–Я согласен, – без раздумий ответил он.

В результате действий вашей организации погибли ни в чем не повинные люди. Какой идеей можете вы оправдать их гибель? – обратился я к Абдуллаеву.

–Сейчас я понимаю, что мы совершили ошибку. Я всегда считал, что мирное население не должно страдать, а борьбу надо вести только с представителями власти. Вообще теперь я понимаю, что мы должны были вести переговоры. Может быть, они заняли бы несколько лет, даже пускай бы пять лет, но только убедившись, что переговоры ни к чему не приведут, надо было браться за оружие, – сказал Бахром Абдулллаев. – В нашей организации я был одним из идейных руководителей и всегда выступал против насилия, против жертв, но раз уж так произошло, то я считаю, что ответ мы должны держать перед Аллахом, и нас надо было судить не светским судом, а шариатским, это было бы справедливо.

–Вы говорите, что были против насилия, но ваше участие в убийствах доказано судом, и вы в этом признались.

–Я дал клятву, поклялся на Коране, и я не мог и не хотел отступать от своей клятвы. Поэтому я поехал в Чечню и участвовал в подготовке боевиков.

– И вы готовы принять смерть за свою идею? Абдуллаев неожиданно улыбнулся:

–Я намерен просить президента Узбекистана о помиловании…

–Закиров Казимбек, – представился следующий вошедший – мужчина плотного телосложения.

Мне показалось, что и он явно чем-то напуган, но спрашивать его об этом не стал.

–Конечно, я понимал, что могут погибнуть люди, но я был убежден, что «джихад» – это одна из ценностей ислама, и я давал клятву на Коране, сам принимал клятвы от других, вручал оружие, посылал на убийства. Теперь-то я понимаю, что все мы были обмануты, что дороже человеческой жизни не может быть ничего. Когда я понял, что меня могут лишить жизни, я понял и то, что нет такой идеи, которая могла бы быть дороже жизни. Я искренне раскаиваюсь в том, что сделал, и поэтому обратился к президенту с просьбой, чтобы он меня

помиловал.

Когда Казимбек Закиров вышел из кабинета, я спросил у офицеров СИЗО:

–Что они все такие напуганные?

–Ну а как иначе? – ответил один из офицеров. – Вы поймите, каждому вынесен смертный приговор, они переведены в специальные камеры, на них полосатая одежда. Теоретически они знают, что имеют право на прошение о помиловании и должно пройти какое-то время, пока прошение будет рассматриваться в инстанции. Но страх, что расстрелять могут в любой момент, живет в них. И каждая незапланированная выводка из камеры этот страх усиливает. Тем более, что сейчас их ведут из тюремного корпуса в административный, по дороге они Бог знает что думают, вот и выглядят такими напуганными.

Приговоренный к расстрелу Закир Хасанов был одним из непосредственных исполнителей ташкен