Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Убить Бин Ладена

Год написания книги
2013
Теги
<< 1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 24 >>
На страницу:
11 из 24
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Когда в его номере раздался телефонный звонок, он решил, что звонит кто-то из гостиничной обслуги – больше этого номера никто не знал. Но хорошо знакомый голос человека, имеющего право отдавать Зээву команды, произнес: «Вылетай завтра, утренним рейсом».

– Один, или с Галем? – задал он от растерянности вопрос, чтобы хоть как-то потянуть время, но в трубке уже звучали короткие гудки.

Еще неделю назад курсант Волк даже и представить бы себе не позволил, что осмелится задать вопрос, столь грубо нарушающий инструкцию. Эка он расслабился. Но корить себя было некогда, Волк поспешно собирался, набирал номер телефона дома, где жила Эля, заклиная, чтобы она оказалась на месте. Она не стала переспрашивать, какой причиной вызвана столь экстренная встреча, просто коротко ответила, что приедет через полчаса. Ему невероятно трудно было врать ей о той неотложной причине, что заставляет его срочно вернуться в Гамбург. Эля даже успокаивала, говорила, что ничего страшного не произошло, жизнь есть жизнь и в ней полно неожиданностей, но по ее глазам Волк видел – девушка не верит ни единому его слову, так ему во всяком случае казалось. Он проводил ее до дому, а когда они прощались, Эля достала из сумочки плотный листок бумаги, сложенный вдвое. «Здесь мой ленинградский адрес и телефон».

– Я даже не заметил, когда ты успела это написать, – удивился Волк.

– А я сделала это перед выходом из дому, – спокойно ответила Эля. – Я же знала, что ты уезжаешь.

– Откуда? Я сам только что узнал и по телефону не говорил тебе об этом.

– Знала и все, – она поцеловала его, надолго прильнув к плечу, потом отстранилась и тем же ровным голосом добавила. – Иди первый.

Волк ушел, не оборачиваясь и не произнеся больше ни слова. Да и что он мог сказать этой чудной, такой чистой и все понимающей девушке, прекрасно зная, что ни на письма, ни на телефонные звонки у него права не будет.

…От его отчета о знакомстве с ленинградскими аспирантками Элеонорой Уфимцевой и Натальей Лариной инструктор школы агентов-нелегалов не оставил камня на камне. «Кроме самого факта знакомства я не увидел в твоем рапорте ни конкретных людей, ни их характеров, ни даже толком изложенных биографий», – отругал его инструктор, а потом, помолчав с минуту, счел все же нужным добавить:

– Послушай парень, в эту школу никто никого силой не загоняет. Ты сам выбрал свой путь. Я не знаю, можешь ли ты свернуть с этого пути сейчас, это решать не мне, но я свои соображения руководству доложить обязан.

Волк ждал вызова к начальнику школы, а сюда, как всегда неожиданно, приехал бригадный генерал.

– Рассказывай, – категорично потребовал он от курсанта, но Волк упрямо молчал, не сводя с него своего немигающего взгляда. Молчание затянулось надолго, пока его не прервал сам Волк:

– Это будет мой первый и последний (на этом слове он сделал ударение) секрет. Если такой вариант неприемлем, я готов принять любое ваше решение.

Повидавший на своем веку много жизненных коллизий генерал понимал, вернее догадывался, что происходит в душе курсанта. Такое, рано или поздно, происходило со многими разведчиками, которые сознательно обрекали свою жизнь на вечное одиночество. Он практически не сомневался, что причина кроется в одной из двух женщин ( вот только какой? – все ломал голову генерал, так и не находя ответа), о которой Зээв не пожелал сообщать какие-либо подробности в своем отчете. Умудренный опытом генерал практически не сомневался, что речь идет не о мимолетной интрижке, а о внезапном, но от этого не менее глубоком чувстве. Но генералу предстояло принять решение, и решение непростое. Слишком высокую цену придется заплатить многим, если этот парень так и не научится управлять своими чувствами и эмоциями.

– Я отстраняю тебя от практических занятий до особого распоряжения, – приказал генерал. – Только общефизическая подготовка и читальный зал – это пока все. – генерал ждал, что курсант, на которого он возлагал столько надежд, захочет добавить что-то еще, но Волк молча удалился из кабинета.

Через две недели ему разрешили вернуться к занятиям в полном объеме.

Прошло еще три года. Он занимался упорно, не давая себе послаблений ни в чем, и был, безусловно, самым лучшим курсантом. С Галем они почти не расставались, их даже переселили в одну комнату, и обоим теперь уже было понятно, что их целенаправленно готовят к выполнению какого-то совместного задания. Количество дисциплин с каждым разом все прибавлялось и прибавлялось. И они, как должное, воспринимали, когда их обучали взрывному делу и физическому устранению противника при помощи бытовых предметов, доводили уровень вождения автомобилей различных марок до виртуозности гонщиков, заставляли изучать строение самолетов и материальную часть теплоходов, совершенствовали знание языков, в первую очередь диалектов арабского, и учили даже многостраничные тексты запоминать с первого раза, постоянно тренируя и развивая память. Частенько им приходилось уезжать в командировки, иногда коротенькие, на два-три дня, иногда долгие – на месяц.

Последние полгода, проведенные в школе подготовки агентов-нелегалов, Волк и Галь занимались отдельно от других курсантов, вдвоем, по специально составленной для них индивидуальной программе. Разговаривать, даже между собой, они были обязаны только на арабском. Много времени уделялось физической подготовке, рукопашному бою, стрельбе по самым различным, преимущественно двигающимся мишеням. Потом был месяц карантина в небольшой квартирке одного из южных пригородов Тель-Авива и, наконец, инструктаж, который проводил все тот же бригадный генерал:

– В страну, определенную вам для адаптации в арабском мире, отправляетесь порознь, – ронял он скупые фразы. – Зээв – первый номер, Галь – второй, страхующий. Контакт между вами разрешен только в самом исключительном, форс-мажорном, так сказать, случае, а такого случая допускать вы не имеете права. Две недели на изучение новой легенды, обдумывание, анализ, потом в путь. Уточненное задание получите через три месяца после прибытия в страну назначения. Завтра в течение дня каждый из вас должен побывать в старом Яффо, где неподалеку от порта есть лавка кальянщика. Продавец – один из ваших будущих связных. Народу в лавке бывает немного и вам не представит труда выбрать момент, когда в лавке не будет ни единого покупателя. Вы купите по кальяну и отдадите – двадцатишекелевую купюру Галь, он зайдет первым, и – пятидесятишекелевую банкноту Зээв, который появится у кальянщика не раньше, чем через час, после Галя. После «покупки» вы попросите разрешения оставить кальян на пару часов, чтобы не ходить с тяжелым свертком по городу. Каждый из вас должен запомнить номер той купюры, которую отдаст кальянщику. – генерал поднялся, прошел по комнате, а затем, словно стряхнув с себя тяжелый груз, произнес весело, – А сейчас я отправляюсь на кухню и приготовлю вам свою знаменитую марокканскую рыбу, Сдается, мои кулинарные таланты Зээв когда-то оценил в полной мере…

Глава четвертая

НАЕМНИК КИТАЕЦ

Наконец-то Закиру повезло – он попал в дом к самому Ахмаду ар-Равийя. Старец был одним из самых почитаемых в округе людей. Ахмаду понадобился садовник и ему порекомендовали Закира, скромного молодого человека, приехавшего из далекой пакистанской провинции, выносливого, трудолюбивого, готового всегда оказать любую услугу, да к тому же умеющего держать язык за зубами.

Вот уже скоро год, как он в Карачи. Крупнейший портовый город, насчитывающий до 18 миллионов человек, поразил его воображение. Таких огромных городов Закиру еще видеть не приходилось. В этом финансовом и промышленном центре Пакистана расположены крупнейшие корпорации страны, развита текстильная и автомобильная промышленность, индустрия развлечений, этот город – один из крупнейших центров высшего образования в исламском мире. Местные жители называют Карачи, площадь которого превышает три с половиной тысячи квадратных километра, «городом огней», так он весь сияет в ночное время. Но из всех красот мегаполиса только любование огнями и было доступно бедному сироте Закиру. Он работал от зари до зари, пытаясь собрать хоть немного денег. За какую только не брался работу! Подметал и поливал улицы, развозил на тачке воду, был грузчиком, даже ухаживал за прикованными к постели инвалидами в доме престарелых. И вот судьба все же смилостивилась над ним. Богатый дом у Ахмада, знатные гости почти каждый день посещают почтенного старца, ведут с ним степенные беседы, советуются. Молчаливый садовник беседам не помеха. Он всегда находится на почтительном расстоянии, подходит только тогда, когда щелкнет пальцами Ахмад, подзывая работника за какой-нибудь надобностью – помочь повару принести из кухни блюдо ароматно пахнущей баранины, или что-то подать. Закир с поклоном и скупой улыбкой охотно откликается на любое поручение хозяина, он польщен, что тот отличает его от других работников, ценя трудолюбие и неприхотливость. Хозяин обещает, что если Закир и в дальнейшем будет столь же прилежен и исполнителен, то когда-нибудь, со временем, он может стать даже управляющим в его доме. Это ли не счастье, это ли не цель, ради которой стоит постараться.

Вот только с выходными днями у работника худо, совсем не стало у Закира выходных дней. А так хочется молодому человеку выйти в город, погулять, хотя бы со стороны посмотреть, как люди развлекаются. И хотя совсем немного у Закира в Карачи знакомых, может, хоть кого-то удалось бы встретить, парой словечек перекинуться. Но нет пока у Закира выходных. Значит, надо ждать.

…Уважаемый хозяин Ахмад ар-Равийя собрался на пару дней поехать по делам в Исламабад и, о радость, сообщил Закиру, что тот поедет с ним. Все слуги с завистью смотрели на счастливчика. А он сиял, как медный таз. Но надо же случиться такому несчастью, что, поднося хозяину воду, Закир неловко споткнулся, потерял равновесие и уронил кувшин. Мало того, что старинный кувшин разлетелся на мелкие кусочки, вода обрызгала почтенного хозяина и брызги даже попали ему на лицо. Хозяин рассвирепел. Пнув ногой нерадивого слугу, который на карачках пытался собрать осколки, Ахмад ар-Равийя со злобой пробормотал несколько проклятий, не забыв, конечно, попросить прощения у Аллаха за столь непотребные слова. В наказание за совершенный проступок, он через управляющего передал провинившемуся, что возьмет с собой в Исламабад другого слугу, а в сторону Закира, уезжая, даже не взглянул. На следующий день, чтобы хоть как-то развеяться от огорчения, Закир отправился в город. Побродив по запутанным улочкам старого квартала, он забрел в темную многолюдную кофейню, где, к своей радости увидел знакомого. Этого пронырливого человека знал, казалось, весь город. Был он услужлив, добродушен и готов всегда выполнить любое поручение, особенно если оно сулило хоть небольшое вознаграждение. Настоящее его имя было, кажется, никому не известно и все попросту называли его Абу Нувас – «кудрявый», ибо на черепе парня не росло ни волосинки и голова его была блестящей, как бильярдный шар.

– Я уж думал ты никогда не придешь, – ворчливо заметил Абу Нувас, едва Закир присел рядом. – У меня уже печень, должно быть, черного цвета стала, столько я за эти дни выпил кофе, тебя ожидая.

– А что я мог поделать? – уныло возразил Закир. – Ахмад ценит мое трудолюбие, никуда и на шаг от себя не отпускает. Даже в Исламабад хотел взять. Пришлось грохнуть кувшин, чтобы лишиться этой почетной поездки.

– Ты смелый человек, – кивнул Абу Нувас. – Не каждый осмелится разозлить самого

Ахмада ар-Равийя. Кстати учти, старик чрезвычайно злопамятен и столь же подозрителен. Если он почует что неладное, тебе несдобровать. Хотя я думаю, не успеет.

– Чего не успеет? – не понял Закир.

– Сильно навредить тебе не успеет. Похоже, скоро тебе придется убираться из его дома. – И, сменив ернические нотки, заговорил серьезно. – Центр разработал для тебя новое, промежуточное задание: тебе нужно записаться наемником в иностранный легион. Сейчас в африканские страны хлынула целая волна наемников разныъ мастей, многие спешат заработать на войне, а кому-то просто по душе это занятие. Скорее всего, местом твоего нового назначения станет Родезия. Считают, что адаптацию в Пакистане ты прошел вполне успешно и теперь, после поездки в Родезию, должен вернуться сюда, завоевав славу отважного воина. Не просто воина, а воина Аллаха, – со значением повторил Абу-Нувас. – Центр уделяет этому особое внимание, считая, что дальнейшее твое внедрение будет неразрывно связано с тем, насколько удачно ты справишься со своей задачей в Африке. Для тебя разработана совершенно новая программа, но об этом позже. Как тебе завербоваться в наемники, уже продуманно. А вот как выбраться из дома старика, не вызывая его обид, должен придумать ты сам.

– А если мне наплевать на его обиды, уйти прямо сейчас, пока он в Исламабаде. Самый удобный момент, объясняться не надо. Решит, что я удрал от его гнева.

– Ах, как нехорошо плевать на человека, который позволяет тебе убирать навоз в своем саду, – засмеялся Абу-Нувас. – И хотя момент и впрямь – удобнее не подберешь, но для нас не годится. Ты же знаешь, старик – лицо чрезвычайно влиятельное, обладает огромными связями, как среди политиков и финансистов, так и среди духовенства. Ты должен покинуть его дом таким образом, чтобы, если понадобится, суметь к нему вернуться, разумеется, уже не садовником, а в новом качестве – человека, прошедшего серьезные испытания и с честью их выдержавшего. Ар-Равийя должен благословить тебя на подвиг, тогда твои будущие успехи, с присущим ему апломбом и бахвальством, он станет превозносить как собственные.

– Ну и задачку ты мне задал, – покачал головой Закир. – Ума не приложу, как это все обставить, чтобы старик меня отпустил.

– Ну, на счет своего ума ты не скромничай, его тебе не занимать. Придумаешь. Но о твоем плане мы должны знать досконально, чтобы, если потребуется, суметь его скорректировать. Велено также передать, что тебя никто не торопит. Напротив, все нужно сделать обстоятельно и если на это уйдет даже несколько месяцев – не страшно.

Х Х

Х

Ахмад ар-Равийя вернулся домой через несколько дней, но Закира к себе и близко не подпускал. Оставалось набраться терпения. Как только хозяин уехал к кому-то в гости, громко предупредив, что вернется поздно вечером, Закир стремглав устремился в город. После долгого хождения по многочисленным лавкам и магазинам ему удалось найти кувшин, очень похожий на тот, который он разбил. Утром следующего дня Закир без спроса приблизился к беседке, где Ахмад ар-Равийя завтракал в окружении своих внуков и, почтительно склонившись, поставил на землю кувшин.

– Что это? – грозно спросил хозяин.

– Я купил кувшин, чтобы возместить вам убыток. Это хороший кувшин, хозяин. – пробормотал Закир, не смея поднять головы.

– А где ты взял деньги на такую покупку? – подозрительно спросил старец.

Закир был готов к такому вопросу и ответ подготовил заранее: «У меня были очень ценные четки, доставшиеся мне от моего покойного отца, а к нему они перешли от деда. Я продал четки и купил кувшин».

– Ты совершил грех, – поучительно, но, явно смягчаясь, заявил хозяин. – Нельзя продавать память предков.

– Раз вы считаете, что я нагрешил, значит, это действительно так. Извините меня за это. Но, я уверен, что отец, мир праху его, одобрил бы мой поступок. Я не мог простить себе, что случайно, клянусь Аллахом – случайно, лишил вас любимой вещи. Я не спал ночами, меня мучила совесть, и вот вчера, когда вы уехали, я отправился в город и нашел подобный кувшин. Примите его, хозяин, не делайте меня несчастным.

Ар-Равийя прикрыл бороду рукой, пряча довольную улыбку, и величавым жестом отпустил садовника. Кувшин остался стоять возле беседки. После завтрака, Закир следил за этим с особым вниманием, кувшин унесли в дом.

Старый Ахмад сменил гнев на милость, Закир снова выполнял его поручения, так что у него была возможность в любой момент обратиться к нему, но он не спешил, ждал подходящего случая. И такой случай вскоре представился. Как-то вечером в беседке Ахмада ар-Равийя шла оживленная беседа приехавших к нему, как видно издалека, гостей. Беседка была прекрасно освещена, а Закир, находящийся в темноте, за кустами роз, мог, по крайней мере, разобрать то, что говорилось и даже видеть все, что происходит. Речь шла о поставках оружия, похоже, на африканский континент.

Когда гости разошлись, старик остался в увитой виноградной лозой беседке и сидел, перебирая четки с довольной улыбкой на лице. Из услышанного Закир понял, что ар-Равийя весьма успешно сбыл крупную партию оружия. Вот тогда-то садовник и решился. Он приблизился и почтительно обратился к хозяину с просьбой выслушать его и разрешить сказать несколько слов. Ар-Равийя, на самом деле пребывал в хорошем расположении духа и милостивое разрешение говорить было получено. Закир сказал, что хочет уехать в отряд иностранного легиона, воевать в Африку.

– Вербовка наемников в нашей стране запрещена законом, – отрезал хозяин.

– Что вы, что вы! – наигранно испугался Закир. – Я не собираюсь нарушать законов нашей страны. То жалованье, что вы мне платите, я почти не трачу, у меня собралась вполне достаточная сумма, чтобы уехать в другую страну и завербоваться там.

– Но с чего вдруг тебе в голову пришла такая мысль? – подозрительно спросил хозяин. – Ты что, увлекаешься политикой?
<< 1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 24 >>
На страницу:
11 из 24

Другие аудиокниги автора Якубов Олег Александрович