Альтаир

Каждый раз, когда Лее приносили еду, она видела подносы с блюдами, которые когда-то можно было посчитать лакомствами, как громкие праздники в её памяти. Теперь же каждый кусочек мог стать её последним в этой жизни; они казались зловещими, завуалированными вуалью яда. Горечь паники тесно сжала её горло, и запах еды внезапно утратил всякое очарование, обернувшись грубой издёвкой, как эхо смеха врага. Это была ещё одна форма издевательства, ещё одна форма контроля, как тёмные облака, сгущающиеся над горизонтом.

Хавьер часто сидел в углу камеры, его глаза сверкали удовольствием, как у хищника, наблюдающего за дичью, изучающего каждое её движение. Коготь вошёл в комнату с лёгкостью, словно казнь была его естественным состоянием, как тень, способная обмануть свет. В руках он держал нож, поигрывая им, будто от этого зависела его жизнь, словно это была марионетка, подчинённая его воле и желанию.

– Будешь ли ты в состоянии подготовить себя для следующего задания? – спросил Коготь, с ухмылкой, которая заставила кровь Леи застыть в жилах. – Чудеса случаются, но не для таких, как ты.

Её руки дрожали, и куски хлеба падали с её пальцев обратно на поднос. Хавьер фыркнул, его смех был ледяным, что мог бы пробить сквозь стены других камер.

– Ты выглядишь голодной, – сказал Хавьер, его голос был на грани мягкости и жестокости. – Может, на этот раз, яд в еде будет помягче? Или, возможно, ты бы предпочла сразу смерть?

Она почувствовала, как холодный пот проступил на её лбу. Слёзы бессилия жгли её глаза, но внутри билось желание противостоять. Она подняла взгляд, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

– Я сделаю всё, что вы скажете, – прошептала она, зная, что это лишь даст им ещё больше удовлетворения.

Коготь наклонился ближе, его лицо оказалось так близко, что она почувствовала запах железа, впитавшийся в его кожу.

– Это мы и хотели услышать, – прошептал он, его слова были как яд, проникающий глубже в её психику.

Хавьер удовлетворённо кивнул, снимая напряжение с плеч.

– Убедитесь, что она ужинает, – приказал он стражам, покидая камеру. – Завтра у неё будет много времени на размышления.

Коготь выпустил из лап нож, который вклинился в деревянный стол перед Леей, оставляя глубокую царапину, словно отметку их власти. Её сердце билось со скоростью молнии, но действия и слова показывали только одно – они были хозяевами её страха, её жизни.

Когда дверь камеры закрылась за Хавьером, кликающий звук замка прозвучал как последний удар молота по ковадлу её судьбы. Коготь остался на месте, его глаза изучали её каждое движение, обжигая своими пристальными взглядами. Она знала, что никто не придёт её спасать.

Ещё более жестокий штрих добавлялся в то, как Коготь наслаждался её страданиями, каждое его движение было направлено на унижение и подавление её воли. Он медленно доставал из кармана горсть соли и делал вид, что собирается посыпать хлеб, атакуя своим хищным взглядом её нервные окончания, заставляя её трепетать от ужаса.

Она медленно поднесла дрожащую руку к подносу с едой, понимая, что каждый кусок мог быть её последним, каждый укус – смертельной ловушкой. Тем не менее, голод был слишком силён, и она вынуждена была бороться с собственным телом, которое требовало хоть какого-то источника энергии. Её воля к жизни, казалось, была надломлена, но ещё не до конца.

Вдруг Коготь схватил её за руку, сжимая её так, что пальцы болели. Он приблизился, его дыхание жгло её кожу.

– Не забывай, Лея, – прошипел он, – твоя жизнь теперь в наших руках. И мы можем прекратить её в любой момент.

С этими словами он отбросил её руку, как если бы это был мусор, оставив на её запястье красные следы своей жестокости. Лея знала, что борьба только начиналась.

Коготь наблюдал, наслаждаясь видом её мимолётной силы и снова нарастающего ужаса. Яркие тени танцевали на стенах камеры, как бы отражая её внутренние тревоги. Он медленно подошёл к столу, свои шаги намеренно делая тяжёлыми и звучными, словно пытаясь вдавить каждое мгновение террора и беспомощности в её разум.

– Завтра, – сказал он, и её сердцебиение снова участилось. – Завтра для тебя начнётся новый этап. Постарайся выспаться. – Его слова звучали так непринуждённо, что их реальная жестокость была ещё более пугающей. Он оставил её одну, погружённой в омут своих страхов, где каждый звук, каждая тень угрожали уничтожить её остатки надежды.

Тяжело дышащая Лея замерзает, чувствуя, как холод проникает в её кости. В её сознании крутятся вопросы: сколько ещё она сможет выдержать? Какой ценой её жизнь теперь будет измеряться?

Она знает одно: каждый новый день в этом аду требует от неё смелости, стойкости и бескомпромиссной воли к жизни. И хотя страх и боль спутники её новой реальности, где-то глубоко внутри сохраняется слабый огонёк надежды на освобождение, на возвращение к нормальной жизни.

Ночью Лея не могла уснуть. Мысли о предстоящих испытаниях кружились в голове, смешивая тревогу с адреналином. Послышался скрип открывающейся двери, и она вздрогнула.

– А, вот ты где, – громко произнёс Коготь, его голос прорезал ночную тишину, как нож.

Она с трудом подавила инстинкт дотянуться до стёклышка под подушкой.

– Есть ещё один урок на сегодня, – он бросил взгляд на её застывшее лицо и ухмыльнулся. – Как насчёт проверки твоих боевых навыков?

Лея встала, стараясь не выдавать свой страх.

– Что ты задумал?

– Выйди наружу и увидишь.

Предчувствуя худшее, она направилась к выходу, её каждый шаг отзывался гулким эхом в ночной тишине. Снаружи был костер, его багровые языки плясали в темном небе, посреди которого были привязаны несколько человек.

– Это твои цели, – сказал Коготь, указывая на пленников. – Твоя задача – не промахнуться.

Лея оглянулась на Когтя:

– Это не урок, это бойня.

– Это твой выбор. Либо ты становишься тем, кого нужно обуздать, либо ты научишься подчинять.

Она взяла ружье, чувствуя дрожь в ногах.

– Ты либо стреляешь сейчас, либо пропускаешь следующий урок, а там уже точно не будет времени на ошибки, – Коготь скрестил руки на груди.

Её пальцы сжались на спусковом крючке. Сердце билось против воли. Пленники смотрели на неё с ужасом в глазах. Лея подняла оружие и…

Выстрел разорвал ночь. Первым пленник схватился за сердце и упал, потом второй – голова его отлетела в сторону, третьему пуля пробила череп. Тишина вернулась в лес.

– Неплохо, девочка, – сказал Коготь, его голос был спокоен. – Но не расслабляйся. Это всего лишь начало.

Лея нахмурилась, смотря на мертвые тела. С каждым выстрелом она чувствовала, как что-то в ней ломается, превращается в холодный камень.

– И не забывай, Лея. Завтра ты с другими новобранцами идешь на задание. На этот раз без тренировок. Ты либо справишься, либо умрешь.

Она кивнула, понимая, что каждый шаг, каждое движение теперь будут сопровождаться темными тенями страха и боли. Коготь внимательно наблюдал за ней, улыбаясь угрюмой ухмылкой:

– Добро пожаловать в реальный мир, Лея.

Теперь ей предстоит доказать, что она достойна выжить. И делать это снова и снова.

Лея стояла неподвижно, держа ружье в руках. Ночная прохлада обволакивала её, но она не ощущала холода. Казалось, мир вокруг застыл, увязнув в тяжести её решений и поступков.

Сердце гулко билось, словно пыталось вырваться из груди. Лея опустила голову, глядя на свои руки – они ещё дрожали от недавнего выстрела. В каждом пальце чувствовался пульс, отдаваясь болью, словно кожа горела от прикосновения к холодному металлу.

В голове Леи стояла тишина. Она знала, что каждый шаг, каждое движение будут сопровождаться тенями страха и боли. Но пока её душа ещё оставалась невинной, слабой и беспомощной. Она понимала, что жизнь больше никогда не будет прежней, и каждый шаг в дальнейшем будет испытанием её человечности.

Она опустила ружье, и это движение казалось ей последним актом сопротивления. Но уже вскоре она почувствовала, как холодный камень начал проникать в её сердце, формируя непроницаемую стену, которая должна была защитить её от боли, отчаяния и страха.

Теперь ей предстоит доказать, что она достойна выжить. И сделать это снова и снова, каждый раз оставляя всё меньше места для надежды в своей душе.

Глава 3. Когда затихает вселенная