Провинциальная богема. Сборник прозы

ЛИПИН. Да, я о том же. Чего скрывать – это сильнее нашего сознания!

ЗАРУБИН. Однако продолжу. У одного умные, у Шукшина чудики, а у Горькой в прозе все глупенькие и злые?! Сидят, так себе, на кухне, чаи гоняют, несут всякую политическую брехню, и, разного рода, бытовую околесицу! Нечто похожее на прозу многоэтажек и уличных фонарей!.. (К Горькой.) Ну, лады Люба – грубо, отвлекся… Ущипнуть-то ведь надо самую малость!

Отчего некая стилизация, что ли, авторских персонажей?! Хотел бы я в этом разобраться?

От самобытности автора, от его интеллекта, от мировоззрения она? Какая-то однобокость? А может в этом разнообразие и есть?

А кому-то приходилось читать «Власть тьмы» Толстого?

ЛИПИН. Ты о Никите?

ЗАРУБИН. Ну да, именно о нем!

ЛИПИН. Попробую… Стрелы Амура раскрутили его на житейскую бесшабашность, а далее, под влиянием окружающих бесов к дальнейшим преступлениям и деградации. Ведь он же воскликнул: «Люблю женщин, как сахар!» Это и есть изначально его грехопадение. Нет тормозов в этическом, нравственном понимании о предназначении мужчины. Есть понимание самца, в сознании которого, как и у многих, есть только вокруг него хоровод красивых и нужных кукол! Это зверь, вырвавшийся на свободу, а как оказалось, свободой управляют бесы! Природа выстрелила ему в сердце стрелами любви, и наградила его пороком похоти. В упоении от этих даров природы он безнаказанно стал глумиться над объектами своих бывших вожделений. Мало того, стал откровенно питаться кровью своих жертв и приговаривать в зверином оскале: «Сахар!.. Сахар!»