Герой вчерашнего дня

– Ага, – раздалось из толпы, – он уже «ПОМОГ».

– Я теперь инвалид. Он истыкал меня ножом. Посмотрите, посмотрите!

– Да-да! – поддержали его.

– Я еле выжил. Человек – зло в чистом виде. Как можно доверять ему. Все они монстры. И здесь каждый со мной согласится.

– Именно так! – вторила его словам толпа.

– Лучше сжечь его прямо здесь и сейчас, чем ждать, когда он выкинет очередной фокус. В котором пострадаю не только я, но и все остальные. Подумайте о детях!

Мэв молча выслушала. Вздохнула. Продолжила.

– Случившееся является простым недопониманием с обеих сторон. И ты это прекрасно знаешь, Трип, не надо только разжигать пламя ненависти, хорошо? Только начало дня, а ты уже пьян что ли?

– Я, эм, да, но причем здесь…

– А при том, уважаемый, что среди всего нашего не столь большого коллектива кто еще соберется отправиться в палаточный городок – в рассадник врагов – чтобы вызволить своих? Ты, Трип? Хочешь стать героем?

– Я бы сходил, но теперь не могу, посмотрите на ногу. Я пережил резню!

Рядом стояла старушка. Она рыдала, обхватив своего бедного сыночка.

– Да успокойся ты уже! Наш ГОСТЬ завтра вечером отправляется на опасное задание во благо всего нашего общества. А до тех пор никто, слышите, никто не имеет права причинить ему какой-либо вред! Он – наш гость. Проявите хоть капельку гостеприимства. Можете не обращать на него внимания, можете игнорировать, но не сметь даже пальцем трогать! Это приказ лично от меня. Он не пленник, не узник. Ему не нужно сидеть взаперти. Он имеет полное право гулять по Стокам.

Толпа замолчала, внимательно слушая речь мэра.

– Всем все ясно? Хорошо. Что же, на этом, я думаю, собрание можно считать завершенным.

Толпа принялась разбредаться. Трип какое-то время еще возмущался, но его возмущения потонули в общей суете. Он тоже не стал задерживаться, а поковылял на костылях в сторону таверны, чтобы утопить свою печаль в самом дешевом пойле.

– Счастливый ты сукин сын, – произнес своим грубым сухим голосом одноглазый, – на ее месте я бы вздернул тебя на площади, чтобы порадовать жителей, да и дело с концом. Хотя бы повеселились бы, глядя, как ты корчишься в петлице. Но, увы, я не мэр.

– И это хорошо, – ответил я ему.

Я услышал, как он усмехнулся за моей спиной. Но не стал оборачиваться, не стал продолжать бессмысленный диалог. Мы с Рэдсом покинули сцену, спустившись по ступеням, и побрели через площадь мимо фонтана из туалета, мимо торговых рядов. Я все еще ловил на себя взгляды, но в них что-то изменилось. Отношение ко мне несколько поменялось. В лучшую сторону, наверное. Пока добирались до дома Рэдса я не слышал за спиной в свой адрес грубых слов, никто не норовил бросить в меня камень. Быть может, я просто перестал обращать внимание, но тем не хуже. Морально и физически устав, мне катастрофически требовался покой. Я был уверен, что если приму горизонтальное положение на диване, то с вероятностью в сто процентов просплю до завтрашнего вечера, когда уже необходимо отправляться на самоубийственное задание. Тем не менее, этим я и собирался заняться. Просто заснуть, забыться и выкинуть из головы всевозможные переживания.

Рэдс шел молча рядом, опустив голову под его излюбленным черным капюшоном. Он не старался завести со мной диалог, видя, что голова у меня и так забита. Миновав площадь, поднявшись выше по улице, свернув левее и уйдя к окраине поселения, мы оказались возле дома Рэдса. Его черные глаза-окна, столь же бездонные, как и у моего спутника, с трепетом встретили нас. Стены наградили покоем и безопасностью, как только дверь закрылась за нами, оставив позади закоулки злополучных Стоков.

***

Среди запутанных темных тоннелей в южной части подземелья затерялось всеми забытое поселение под названием Стоки. Некогда оживленный торговый центр стал лишь собственною тенью, эхом прежних времен, скрывшись за бетонными плитами, ожидая перемен. Его жители – крысолюди – хмуро ходят по улочкам, словно призраки. Они не живут, они выживают. Их существование свелось к постоянному ожиданию. Ожиданию чуда. Ожиданию перемен.

Их осталось так мало под сводом купола. Город будто бы был построен в центре старинного храма, ушедшего под землю. На потолке виднелись произведения живописи. Дома жители выстроили из того, что смогли отыскать на просторах подземелья: палки, доски, металлические листы, арматуры. Все, что попадалось на глаза. И вот смотришь ты перед собой и видишь хибары, слепленные из всякого хлама. А стоит поднять глаза выше, там пусть и не голубое небо и не звезды, но тоже нечто прекрасное под слоем грязи и матерных надписей. Здесь можно найти красоту. Но красота та будет своеобразная. Чего только стоит фонтан в центре поселения на площади рядом с довольно оживленными торговыми рядами! Белому другу нашли новое применение. Да уж. Говорят, если кинуть в струю монетку, а та ее подкинет под потолок и попадет по трубе, то тебя ждет удача. Честно, я не проверял. Не верю во все такое. Но жителей я замечал за подобным занятием. Но кто их осудит? Может, только это им и остается. Частичка надежды.

На торговых рядах можно было найти массу вещей. Но большая их часть была абсолютно ненужным бесполезным хламом, как по мне. Жители просто старались заработать, чтобы приобрести хотя бы немного еды и прожить еще один день. Суета на площади царила знатная. И могло показаться, что поселение живет полной жизнью. Люди что-то обсуждают, торгуются, продают, раздается смех, пробегают мимо дети, играя в свои игры. Жизнь. Но стоило взглянуть немного в сторону, туда, где во тьму за бетонной стеной взирал яркий луч прожектора, как тени колючей проволоки отбрасывались на улочки Стоков. И понимание холодом вонзалось в сердце. Изоляция.

Раньше здесь был и другой выход. Он находился за домом Рэдса. В той стороне, если пройтись чуть дальше от Стоков, можно заметить заваленный тоннель. Над ним еще видна вывеска «Южный выход, посторонним вход РАЗРЕШЕН». Но он наглухо перекрыт. Видно, что завал старались разобрать, только забросили это дело. Странно. На вопросы о том, что случилось и почему вдруг тоннель обвалился никто так и не дал ответа. Молчание.

Раньше они разводили моллюсков и торговали ими. Тоннели не были такими темными. Вдоль торговых маршрутов тьма освещалась фонарями. Не было страшно выходить за пределы поселения. Вокруг текла жизнь. С юга на восток, на север, на запад брели путники, не переживая о собственной безопасности. Да, подземелье огромно и даже в те светлые времена бывали такие места, в которые лучше не забредать, тем более в одиночку. Но о них знали и обходили стороной. Брели по проверенным проторенным путям. Но пришли люди. Вылезли ли они из темнейших тоннелей, либо им осточертел дневной свет, и они вошли в подземелье через главные входы, кто знает. Они назвались беженцами и просили помощи. От кого они бежали, почему? Бандиты, убийцы, воры – вот кто они есть. Их становилось все больше и больше. Они назвались Пропащими. Раньше на западе находилось небольшое, но оживленное поселение в заброшенном депо. Теперь вместо него разросся так называемый палаточный лагерь. И уже скоро начали пропадать крысолюди. Один за другим. Кого в последствии нашли мертвым, от кого осталась лишь одежда, кто-то вовсе исчез бесследно… такие невеселые дела.

Опасно стало выбираться за пределы поселения, опасно. Ферма закрыта. Стоит лишь подумать о том, как бы включить там генераторы, как нож тут же окажется у твоего горла. Спросите Рэдса, он вам расскажет какого это. Но даже в столь безвыходной ситуации находились те немногие, кто ухитрялся покинуть пределы Стоков и вернуться обратно живым. Пропащие для себя решили, зачем нападать, когда можно дождаться, что эти крысы сами передохнут в своем маленьком ограниченном мирке. Либо погрызут друг друга с голоду или еще от чего. Либо однажды от безысходности откроют ворота и отдадутся на их милость. Не тут-то было. В изоляции появились бегуны. Это те отчаянные представители Стоков и других отдаленных поселений, кто решался выбраться из подземелья на поверхность, где доставали продукты, одежду, оружие и тащили их обратно, тем самым спасая крыс и сохраняя крысолюдскую независимость. Честь им и хвала. Кроме тех, кто по возвращению заламывал неимоверную стоимость. Такие просто барыги. И нет им прощения. Не знаю, почему таких вообще допускают в поселения, пусть проваливают куда подальше. Но, наверно, это из-за безысходности. Тяжелые времена порождают чудовищ.

Однако, вернемся обратно в Стоки.

Проплыв по волнам бессвязных абстрактных снов, я очнулся на знакомом диване в доме Рэдса. Уже привычный запах пыли и легкого ветерка, задуваемого в приоткрытое окно, встретил меня по утру… или по вечеру. Сколько же я проспал? Часов двенадцать, не меньше. Но трудно сказать точнее, когда у тебя нет часов, а время в подземелье ведет себя крайне странно и едва ли ощущается. Что же, пора бы и ноги размять перед дальнейшим путешествием (в один конец?).

Как выяснилось, все еще был тот же самый день. Долгий-долгий день. Только утром я покинул плесневые стены камеры, затем провалился в бессознательное, заснув в доме Рэдса рядом с книгами. И вот я здесь. Вечер. До путешествия впереди целые сутки. А сутки – это так много, почти жизнь! Да, я бы мог не пытаться заигрывать с судьбой, мог бы не хватать ее за причинное место. Но тогда я был бы не я. Что уж тут поделать, когда стены дома начинают давить, сжиматься в кольцо вокруг тебя. И нет больше причин терпеть, нужно бежать, бежать прочь навстречу непознанному, неизведанному. После случившегося выходить за пределы дома, казалось, по меньшей мере неразумно, но… но… но…

…здесь я должен придумать нечто вразумительное, но не справился с поставной для себя задачей. Просто такой вот я человек – авантюрист. Стоит мне покинуть пределы дома, как может случиться все, что угодно. Но если останусь на месте, тогда точно не случится ничего. Вообще ничего. А это хуже, потому что скучно. Скука – это едкая кислота, прожигающая тебя изнутри. Стоит скуке завладеть тобой, как и жизнь начнет казаться бессмысленной и унылой. Нет-нет-нет. Это не для меня. Уж лучше я снова буду испытывать судьбу, чем начну покрываться плесенью и грибами. А они уже добралась до шеи, видимо, раз так чешется. А, нет, показалось, это просто остатки не отмытой грязи. Но не суть.

Рэдс сидел у себя и перебирал бумажки за столом под светом настольной лампы.

– Я пройдусь, – оповестил я его.

Понятно.

Голос сухо зазвучал в моей голове. Он не пытался меня остановить. Он даже не удостоил меня своим вниманием, полностью сосредоточившись на бумагах.

– Со мной ничего не случится, – попытался убедить его, или самого себя, – я ведь теперь под защитой. Попытаюсь не ввязываться в неприятности. Просто прогуляюсь, посмотрю, что здесь и как.

Хорошо.

Голос чуть оживился. Он даже поднял на меня глаза и проводил взглядом.

Рэдс подарил мне рюкзак. Я захватил его с собой на тот случай, если вдруг осознаю тщетность бытия и попытаюсь свалить из Стоков. Или если вдруг найду что-нибудь интересное, и, как он говорил, не по карманам же таскать. Лучше перестраховаться, предусмотрительность – наше все. Накинув куртку, переложив ножик в правый карман, так, на всякий случай, а то мало ли, я открыл дом и спустился вниз по ступеням. Этот вечер принял меня. Тумана нет. Огни фонарей светят вдоль улиц. С площади доносятся голоса. Такое тихое вечернее поселение под названием Стоки. Место незабываемых переживаний и случайных событий, населенное крысолюдьми. Место, которое располагается в южной части Подземелья за Потоком, за моллюсковыми фермами, переживающими не лучшие времена. Если вдруг наткнетесь на луч, бьющий во тьму, и заметите бетонные стены, сверху оплетенные колючей проволокой, не пугайтесь. Вы пришли по адресу. Здесь вы будете в безопасности, наверное (информация не достоверна). Но определенные события так или иначе произойдут. И это будет интересно (не гарантирую). Или лучше идите прочь, бегите. Покиньте Подземелье. Вернитесь домой, на утро пойдите на работу. Наслаждайтесь своей привычной жизнью. Или просто не слушайте меня и делайте так, как считаете нужным. Так правильнее. Так разумнее. У каждого своя жизнь и свое приключение в этом безумном огромном мире.

А я же… пойду, пожалуй, и посмотрю, что из этого выйдет.

***

Среди фонарей мелькали тени случайных прохожих. На площади было людно. Торговцы не собирались закрывать свои лавочки, предлагая горожанам приобрести по разумной цене: расческу, использованную зубную щетку, половину рулона туалетной бумаги, попахивающие мидии, доски, гвозди, пакетики чая, покрытый пятнами матрас, книги. Ничего интересного, подумает каждый, и будет прав. Но несмотря на столь скучный хоть и богатый ассортимент, шла оживленная торговля. Горожане обменивались безделушками, торговались, спорили, присматривали для себя что-нибудь необычное в груде хлама, болтали. Разговоры оживляли Стоки, наполняли поселение жизнью. Можно было решить, что никаких проблем нет. Закрыть глаза, чтобы не видеть разруху, и просто слушать, слушать их. Шум жизни. На меня старались не обращать внимания, хоть и было заметно, как отходят в сторону, стоит только мне приблизиться. Как затихают разговоры, как на меня устремляются взгляды, а житейские обсуждения сменяются на недовольный ропот. Тем не менее, все шло вполне нормально.

Я прогуливался мимо палаток с барахлом, приглядывая что-нибудь интересное. Но, естественно, ничего не попадалось на глаза. Рассматривал весьма неожиданные вещи типа фарфоровой статуэтки гуся, одноглазой розовой волосатой игрушки, бубновой шестерки, пакетика грязи, которая, по заверению продавца, излечит любые болячки. Да, главное верить. Но стоит пройти дальше от лотков с абсолютным барахлом, как окажемся в той части торговых рядов, где продают еду. В большей степени, здесь даже пахло приятнее, да и толпа заметно возросла в количестве. Но тухлыми мидиями пованивало, стоило подойти к плесневым бочкам поближе. Было грустно наблюдать, как наскребают последние монетки, чтобы купить хотя бы краюшку черствого хлеба. У самого в животе пусто, как, собственно, и в карманах. Хоть шаром покати. Если вывернуть карманы в штанах оттуда вылетит моль вместо пары позолоченных монеток. Обидно. Герой без дома, без средств, голодный и уставший от жизни. Герой, которого заслуживают Стоки. Такой же, как и все здесь. Неприкаянная душа, старающаяся протянуть до завтрашнего дня. Однако, пора прекращать жалеть себя.

– Я не буду продавать ничего… человеку. – процедил сквозь зубы старый крыс с проплешиной на пол головы, пересчитывая в руках мелочь, когда я остановился рядом с палаткой, где продавались жаренные тараканы, -Иди мимо.

Я не успел ничего ответить ему, как перебил другой голос.

– А я вот с радостью продам. Иди. Иди сюда.

Послушавшись, подошел к соседнему лотку.

– Торговля есть торговля. Для нее нет расы, нет пола, нет предубеждений. Все просто. Кто-то продает, кто-то покупает. А он, – деловитого вида крыс в шляпе махнул в сторону своего соседа по торговому ряду, – Расист. Пусть дальше ТРАВИТ жителей своими больными тараканами.

– Что ты сказал? – вытаращил глаза плешивый, но ответа не дождался. Крыс в шляпе не удостоил его вниманием.

– Так, о чем это я… Ах, да, выбирай, покупай. Что больше нравится, чего больше хочется? Взгляни. Все свежее, все вкусное. Из Верхних земель привезенное лично мною.