Герой вчерашнего дня

– Сжечь? – усмехнулся я.

Но ответа не последовало. Вместо него хлопнула входная дверь. И я остался один на один с собой в теплой воде. Мне не хотелось размышлять о том, в каком состоянии пребывала ванная комната и сама ванна. Я просто закрыл глаза, позволяя теплу наполнить мое тело спокойствием и умиротворением. Тело ныло, тело устало, но теперь оно говорило мне спасибо. Стоило принять горизонтальное положение в приятно обжигающей воде, откинувшись на стертую эмаль, чтобы стало предельно ясно насколько же я вымотался. Я не смог вспомнить день, когда в последний раз мне доводилось нежиться подобным образом. Позабылись простые человеческие радости. А из крана все капала, капала, капала вода, разбиваясь и исчезая в белой пене. Вода за секунды окрасилась в черный, смыв с меня грязь. Смыв кровь с моих рук.

В дверь дома громко и настойчиво постучали. Но я даже глазом не повел сладко зевнув и погрузившись с головой под белую воздушную пену. Меня ни для кого нет. Меня попросту не существует.

Я бы так и заснул, но собравшись с силами я смог покинуть объятия уже похолодевшей воды. Обтершись полотенцем и закутавшись в него, отправился на кухню. Больше никто не пытался нарушить мой покой, барабаня в дверь. Я был один. В сырых стенах дома оказалось на удивление весьма уютно. Безопасно. Свет расположенных по соседству с домом фонарных столбов пробивался сквозь окна на кухню. Я уселся за стул, покачивающийся из стороны в сторону на неустойчивых ножках, и приоткрыл кастрюлю. Крышка громко звякнула, опустившись на пошарпанный стол. По ноздрям тут же ударил неприятный запах. Что это? Я заглянул в кастрюлю. Моему взору предстало весьма неаппетитное зрелище. Мидии? Чуть не стошнило. Свежее воспоминание о том, как я захлебываюсь в Потоке смешалось с запахом несвежих мидий. Почти стошнило. Уже вот-вот. Кое-как все же удалось унять рвотные позывы и вернуть крышку на ее прежнее место. Фу! Тут же перехотелось есть. Ну, как сказать, очень даже хотелось, но чего-то более съестного. Изведав холодильник на наличие чего-нибудь подходящего, я заметил лишь зеленую плесень, проросшую на дальней стенке не морозящего аппарата. В животе обидно заурчало. В тоске и печали отправился в предложенную мне комнату. Настроение неуклонно катилось вниз.

Стоило попытаться зажечь свет, как электрический звук пробежал через весь дом и ударил точно по весящей под потолком лампочке в доисторической люстре. Лампочка не выдержала столь неожиданного для нее действия и разорвалась на тысячу сверкающих осколков. Точно звездная пыль, развеянная по комнате. Резкий звук стих так же быстро, как и возник. Несмотря на казус, в комнате было недурно. Диван, заправленный леопардовым выцветшим пледом. Окно, из которого разливалась по комнате желтизна. Столик, рюкзак на нем. Полки с различными книгами. И на диване свежая одежда. Я прошелся по комнате, изучая интерьер. Переоделся. Почему-то одежда мне напомнила ту, в которой был Хаки. Штанами? Обувью? Болоньевой вьетнамской курткой грязно-болотного цвета? Наверное, всем сразу. Совпадение. Обычное совпадение. Ну не мог же Рэдс снять с него одежду, пока я не видел? Конечно, нет! Абсурд! Я сам глядел, как тело скрывается в Потоке. Одетое. Сам его туда и отправил. Так что… Но чувство некоторой неловкости осталось.

На полках стояли книги. Много книг. Я достал одну из них. Первую попавшуюся. То была книга в мягкой обложке, краска наполовину слезла, но название можно было прочитать «Планета Ка-Пэкс». Полистал страницы: желтые, местами порванные. Ее будто бы уронили в воду. Отправил обратно на полку. Следующей книгой, которую я достал оказалась «Прежде чем ваш ребенок сведет вас с ума». Странное название. Состояние страниц оказалось немногим лучше, чем в предыдущей книге. Их словно выловили из реки или озера. «Ребенок» занял свое прежнее место среди остальных книг. Напоследок я вытащил сборник стихов неизвестного мне автора, лег на диван и попытался почитать. Большая часть страниц оказались повреждены. Разобрать, что на них написано, оказалось нереальным. Но в некоторых местах все же довелось зацепиться глазу за целостные стихи.

Нарисуй для меня тишину
В предрассвете последнего дня.
Я хотел бы увидеть луну
Сквозь застывшее пламя огня.
Карандаш по бумаге… туман
Нас накроет холодной волной.
Может, жизнь – это ложь и обман,
Но с тобою я словно живой.
Горизонт разольет алый цвет,
Небо вмиг запылает тоской.
Среди сотен истлевших комет
Не найти нам душевный покой.
Под ногами хрустят зеркала,
Пепел тонет в чернильной воде.
Города пусть сгорают дотла,
Ну а мы вроде здесь… и нигде.
Я хотел бы увидеть весну
Среди вихрей живого огня.
Нарисуй для меня тишину
В предрассвете последнего дня…

К тому времени, как я дочитал последнюю строчку, глаза сами собой закрылись. Голова стала такой тяжелой, такой… С улицы доносились голоса оживленных улиц, легкий ветерок тревожил рваные серые шторы, пробиваясь сквозь приоткрытую форточку, врываясь в душную комнату. Я зевнул. Как сладко! Ох! Как хорошо! И провалился в глубокую темную яму пустоты сознания. Заснул. И во тьме мне снилось голубое небо, залитое ярким искристым солнцем.

Но это не солнце, а блики на стекле включенного монитора. А небо лишь фотография или просто картинка на рабочем столе. И ты смотришь на себя, словно со стороны, словно из-за плеча. Глаза бегают за курсором мыши. Ярлыки. Клик-клик-клик. Ты глядишь на себя, будто сам находишься на чьем-то мониторе, а кто-то уже наблюдает за тобой, как ты наблюдаешь за собой. Прямые линии восприятия сознания скручиваются, образуя кривые рваные грани. КТО ЗДЕСЬ? Чей-то смех. Близкий, далекий, четкий, размытый.

– ТЫ СКОРО ЗАКОНЧИШЬ?! ДОЛГО МНЕ ЖДАТЬ?! – громкий голос пугает, в особенности потому, что ты не знаешь кому он принадлежит, но догадываешься. Прихвостню вселенского зла. Да-да.

– Я уже, я почти. Осталось подправить…

– ОПЯТЬ ОДНИ ОТГОВОРКИ-СКОРОГОВОРКИ?!

– Нет, я просто… просто я…

    – МЯМЛЯ!

Глаза наливаются кровавой пеленой. Изображение на мониторе плывет. Ты смотришь за собой, как твоя копия пытается все исправить, он задыхается, он…

– А знаешь, ты УВОЛЕН!

– НЕТ!

– У-ВО-ЛЕН! Сам себя сотри с жесткого диска и передай права администратора ему.

Сладенький парнишка-студентик мнется в стороне, искривляясь в довольной улыбке.

– Приветули, – машет он своей тонкой ручкой.

– НЕТ!

– О, еще как ДА! Ты же неудачник, ты никто…

– Я.…Я…

Ты смотришь на свои тщетные потуги выдавить из жалких запыхавшихся легких хотя бы одно слово. Ты пытаешься кричать самому себе: «возьми же себя в руки!»

Но он, то есть ты, не слышит своих слов. Пелена в глазах застилает проблески света. Тьма. Остается лишь тьма, а что же еще? Доносится злорадный смех. Смех, принадлежащий тысячам людей и нелюдям. А за твоей спиной уже стоит тот, кто наблюдал за тобой со стороны, наблюдал за твоим изображением на мониторе. Повернуться? А надо ли?

– Так-так-так, и что же нам с тобой делать? – слова холодом пробегают по коже на шее, волосы встают дыбом. Дыхание сбивается, как и у твоей копии за которой ты все это время смотрел. Теперь ты понимаешь его, о, да, еще как понимаешь!

Закрываешь глаза и чувствуешь присутствие за спиной. Существо нависло. Оно ждет, оно слушает, как содрогается в припадке сердце в твоей груди. ТУК-ТУК-ТУК! Так оно стучит. Громко и бессмысленно. Ты боишься, еще как боишься! Страх завис над тобой яростной грозовой тучей неимоверных масштабов. И стучит, гремит твое сердце и гром смеха проносится над головой тяжелым металлическим пульсом врываясь в височные доли.

– Ты ведь ничтожество, знаешь об этом?

– Да… Нет… Я герой!

Смех.

– Посмотрим, – сухо произносит голос.

И сон отступает. Вместо жутких образов сомнительного рода предстала суровая реальность. Ну, как сказать суровая. Незнакомая. Неизведанная. Тело обливалось холодным потом, а кислорода катастрофически не хватало. Некоторое время я валялся, глядя в потолок совершенно сбитый с толку, не понимающий, где собственно нахожусь. В открытую форточку задувал вечерний холодный ветер. Огни на улице приглушили, теперь они едва светили скучным желтоватым сиянием. Жители разбредались по своим домам и окна их тут и там загорались своим личным светом. Стоки жили. Тихо, медленно, сонливо. Вечер накрыл даже столь отдаленное от солнечного света место. Часы идут везде. Тик-так, тик-так. От времени не укрыться, как бы не пытаться.

Тело онемело. На сколько меня вырубило? Час? Два? О, это странное чувство, когда лег днем на диван, прикрыл глаза лишь не секунду, а очнулся… Нигде. Кто ты? Что ты? Где ты? А тело, тело не принимает сознание. Оно отрицает твое существование. Тем не менее, взяв себя в руки я все же смог принять вертикальное положение. В голове гудело и мозги будто бы двигались там, дребезжа о стенки. Шея чесалась. В желудке звонко шумела пустота. Еще чуть-чуть и он начнет поглощать сам себя. Этого мне, разумеется, совершенно не хотелось.

Я взглянул в окно и откликнулся на зов неизвестности. Стоки манили. Улицы звали к себе. А я что? Конечно же принял их зов, поймав дух авантюризма. Хотя, скорее дух голодного желудка и желания отыскать более подходящей еды, чем (едва сдержал рвотный позыв) мидии.

Погуляв по пустому дому, позвав Рэдса, который так и не объявился, я оставил душные темные стены. Дверь хлопнула за моей спиной. Половица предательски заскрипела, спугнув тишину. Ступени, дорожка, ведущая в сторону улицы. Шаги, шаги, шаги. Дом остался за спиной, а впереди меня ждал вечерний поселок под названием Стоки, жители которого не сильно рады человеческой физиономии в поле их зрения. Что же, поглядим- посмотрим, какие события ждут меня впереди.

– Р-р-р, – загудело в нутре.

– Да заткнись ты, я и так в курсе, что тебя надо заправить. Ты мешаешь мне вести внутренний диалог!

– Ур-р-р, – с грустью и печалью отозвался желудок вновь, притихнув на какое-то время.

Вздохнув, собравшись с мыслями, я побрел вдоль по улице исчезая в черных как смоль тенях.

***