Полигон непуганных бомжей

Прокурор тяжело поднялся, проводил ее глазами и сказал, будто оправдываясь:

– Надо было в моей комнате разговаривать, а то смутили девчонку.

Роман уже подходил к дверям, когда голос хозяина вагончика окликнул его.

– Да, кстати, Роман, если ты завтра работаешь, сможешь довезти Софью до магазина?

Роман коротко кивнул и уточнил:

– Где- то к одиннадцати буду здесь и заберу.

– Ну и славно, – глаза хозяина неожиданно засветились теплом, и он с улыбкой добавил: – А за то, что охрану отдубасил, мой тебе респект…

Роман с Ладьей вышли. Темнота, пропитанная смрадом, от которого не спасал даже холод, окутала их со всех сторон.

Глава 3

Ровно в одиннадцать Роман уже выгружался на полигоне.

Тускло светило холодное осеннее солнце, к реке, обгоняя друг друга, тянулись облака.

Софья возникла неожиданно, немного испугав его своим появлением со стороны кабины водителя.

– Роман, привет, я готова.

Невысокая, худенькая, в широком сером плаще, она выглядела удивительно хрупкой и беззащитной. Большие карие глаза смотрели с доверчивой улыбкой, а руки то и дело поправляли темные распущенные волосы, который безжалостно трепал ветер.

– Ну и чего стоим, – нарочито грубовато, чтобы скрыть внезапно возникшее щемящее чувство жалости к ней, бросил Роман и тут же вежливо предложил: – Тебе помочь?

– Нет-нет, не надо, я сама, – она проворно вскочила на подножку, открыла дверцу и аккуратно устроилась на краешке сиденья, поджав под себя ноги.

– Ну, тогда поехали. Только держись, дороги здесь не ахти… – предупредил он, искоса глянув на ее напряженную фигурку.

– Я в курсе, – буркнула она.

Выехали на трассу. Софья, не поворачивая головы, неотрывно смотрела в окно и молчала. Роман, не зная, с чего начать разговор, тоже не нарушал молчания, только беспрестанно поглядывал в боковые зеркала и иногда прижимался к обочине, чтобы пропустить стремительно обгонявшие их юркие легковые машины.

Пауза затягивалась.

Они уже подъезжали к городу, когда Софья вдруг встрепенулась и резко развернулась к нему.

– Я… я не знаю, о чем говорить… – высоким, звенящим от напряжения голосом произнесла она. – Ты ведь узнал меня… и увидел там, где не должен был видеть…

Коротким взглядом он успел заметить ее огромные глаза, наполненные слезами.

– Ну, скажи… скажи что-нибудь… Противно, да? Представь, мне тоже… А что… что я могла сделать?! – губы ее мелко дрожали, голос звенел и срывался. – Я уже два с половиной года на этой помойке… Так вышло… И уже ничего нельзя изменить…

Машина на скорости проскочила «лежащего полицейского», кабину сильно подбросило, и это привело девушку в чувство. Она резко оборвала свой крик, долго смотрела в боковое окно, а затем вытерла слезы и угрюмо произнесла:

– Никогда бы в жизни не подумала, что так все получится…

Роман не отвечал. Крепко сжав руль обеими руками, он до боли в глазах всматривался в бегущую под колеса серую ленту шоссе, будто надеялся найти там ответы на возникавшие в голове вопросы. Да и что можно было сказать! Все, что он за эти дни видел и слышал, не поддавалось логике.

Мысленно он вернулся назад, в школьные годы – чудесное время, когда ты еще не знаешь, что оно и есть самое счастливое, когда полон надежд и планов на будущее. Он помнил ее школьницей с огромными распахнутыми глазами в пол-лица и тугими косичками. Они жили в одном доме, в соседних подъездах, и он не обращал на нее особого внимания, потому что она была чуть младше – года на три или четыре. Ему, старшекласснику, до такой мелюзги тогда не было никакого дела. Хотя, надо сказать, эта мелкота, собиравшаяся около его подъезда, постоянно попадалась ему на глаза.

Он вдруг так живо вспомнил эту картину, что невольно заулыбался. Всякий раз, когда он проходил мимо, девчонки затихали, а потом начинали громко смеяться и шутить, стараясь привлечь его внимание.

После десятого они с матерью переехали в другой район города. И она выпала из его памяти, как и многое другое, что по молодости лет кажется незначительным и неважным.

Взрослая жизнь подхватила его, закрутила, понесла по ухабам.

Все было почти так же, как у всех. После армии попытался найти работу, но безрезультатно – никто нигде с распростертыми объятиями его не ждал. Востребованная в те времена специальность строителя как-то не пришлась по душе. Хотя, что лукавить, разнорабочим он все-таки поработал месяца два…

Отучился в автошколе, получил удостоверение водителя грузового транспорта.

Работа дальнобойщиком осталась в памяти как страшный сон.

Как-то ночью застрял на трассе под городом Пермью. Один, без еды, в сильный мороз. Чтобы не замерзнуть, всю ночь жег запасные колеса, спасаясь от жуткого холода и темноты…

Понятное дело, после этого с треском вылетел из автокомпании, хорошо еще, что долг за колеса не повесили…

Работы в городе не было совсем – все производства к тому времени либо уже закрылись, либо находились на грани ликвидации…

Мать, недолго поколебавшись, сделала свой выбор, заявив, что не готова тащить на своих плечах такого здоровяка и содержать его на нищенскую зарплату…

Несколько дней он как неприкаянный шатался по городу, перебиваясь случайными заработками, пока неожиданно не наткнулся на объявление о том, что компания набирает водителей большегрузов для перевозки бытовых отходов. Сознание того, что за рулем тяжелого КАМАЗа он не просто выходит в рейс, а очищает любимый город от мусора, придало ему уверенности в себе. Он ощутил свою востребованность и некоторую самостоятельность.

Тихий плач, по-детски горький и обиженный, вернул его к действительности.

Он помрачнел, нахмурился и проговорил:

– Не плачь… я и сам не знаю, что тебе посоветовать…

Мокрые глаза, в которых светились боль и страдание, смотрели на него непонимающе:

– Я тебя когда увидела… у меня внутри все перевернулось. Сама себе стала противна. Показалось, что вышла из ванны, искупавшись в дерьме… Поверь, я хочу жить иначе… помойка – это не мое…

Роман глянул на нее.

– Ты сейчас серьезно говоришь? У тебя было столько времени понять, что это не твое… Но ты продолжала жить здесь, на полигоне, среди этих опустившихся людей и куч мусора…

– Так сложилось… Я ведь осталась совсем одна… мне тяжело там…

Она отпустила голову и долго молчала, потом тихо промолвила:

– Впрочем, наверное, ты прав… Я хотела уйти из жизни, это было не раз и не два… Не получилось… Олег Николаевич как-то сумел меня убедить, что это не выход. Обещал, как только появится возможность, помочь мне начать другую жизнь…

– Ну да, я уже слышал от него, что он тебя оберегает…