Причалы любви. Книга первая

– Я сразу же напишу, – торопливо пообещал он.

– Мне тоже? – лукаво спросила Надечка Дулина, как только девочки выскочили из каюты.

Конечно же, он уверил Надечку, что ей-то напишет в первую очередь и не просто письмо, а целый рассказ о своей новой жизни. Он так увлекся этими заверениями, что Надечка Дулина встревожилась и шутливо сказала:

– Пора для поцелуев проходит…

Славик растерялся: к поцелуям он не готовился. Тогда Надечка Дулина приподнялась на носках и сама поцеловала его. Надечка поцеловала его еще раз и тихо засмеялась, и Славик, быстро взглянув в ее неожиданно весело смеющиеся глаза, впервые понял, что Надечка Дулина старше его. Шесть лет он этого не замечал.

– Пора для поцелуев прошла. – Надечка Дулина изящно коснулась прически, самую малость передернула юбочку слева направо, улыбнулась ему и легко пошла к выходу…

Она почти сразу потерялась в толпе провожающих, ее затерли, оттеснили, как затирает и оттесняет в ледоход громадными ледяными полями более мелкие льдины. Но кто поразил Славика, так это мужичок в красной кепке по имени Митька Бочкин. Он стоял на дебаркадере и сумрачно смотрел на подрагивающую палубу теплохода, и толпа чудом обтекала его, не смяв и не раздавив. В какой-то момент Славик поймал его взгляд, сделал было рукой движение, но взгляд у мужичка был неузнающим и жестким.

А между тем теплоход начал медленно отпячиваться от дебаркадера, в машинном отделении то и дело слышались пронзительные звонки, и наконец с капитанского мостика хрипло сказали в мегафон: «Отдать носовой». Носовой отдали, он тяжело ухнул в воду и толстой упругой змеей накрутился на барабан.

– Степка! Зар-раза, от мешков ни шагу! – надрывалась маленькая женщина с крохотным узелком волос на затылке, на что Степка, сам чем-то похожий на мешок, равнодушным басом отвечал с нижней палубы:

– Не ори вот. Сам, поди, знаю…

Чувствовалось, что он и в самом деле о мешках что-то знает.

Корма теплохода уже встала поперек течения, тугие струи воды ударили в нее, ускоряя разворот, начал отходить от дебаркадера и нос, и в это время Митька Бочкин, мужичок в красной кепочке, удивительно ловко перемахнул на палубу теплохода, пролетев по воздуху метра полтора. Кто-то испуганно вскрикнул, кто-то заругался, вахтенный матрос побежал к Митьке Бочкину, но того и след прстыл.

Славик, совсем было собравшийся уходить, вдруг заметил Надечку Дулину на набережной. Он обрадовался, замахал рукой, принялся что-то кричать и впервые пожалел о том, что в самый разгар лета, в июле, теплоход увозит его из родного города. Увозит мимо пляжа, разморенных солнцем людей, мимо утеса, стадиона и окраинных неказистых домишек.

III

Второй день проплывают за бортом теплохода крутые берега. За это время горы явно подросли, подступили ближе, тесня Амур, заставляя его бросаться от одной сопки к другой, бурлить и неистовствовать под скалами. Все реже попадались деревеньки, и все загадочнее были их имена. Верхний Нерген, Нижнетамбовское, Циммермановка, Софийск, Санники… Деревеньки все больше стояли на высоком правом берегу, ютились по склонам сопок, под самым боком тайги, и в каждой из них по очереди Славику хотелось пожить. Сойти с теплохода, постучать в ближний к реке домик и попросить приюта. Почему-то казалось ему, что живут здесь люди непременно отзывчивые, живут интересной жизнью и легко примут его. С любопытством наблюдал он, как встречают и провожают теплоход, как грузят какие-то мешки и выгружают какие-то ящики. Все это в спешке, в сумятице, но весело и деловито. Но особенно любил он наблюдать за лодками, которые подолгу провожали теплоход. С удивительной хищной скоростью, высоко взметнув над водою нос, неслись они по Амуру, и парни в прорезиненных штормовках весело улыбались пассажирам. И в скорости, и в самих парнях было что-то удалое, бесшабашное, что раз и навсегда покорило Славика. А однажды, перед самым закатом, одна из таких лодок, легко обогнав теплоход, полетела алой солнечной дорожкой и скрылась так скоро, словно бы закат вобрал ее в себя…

Сосед Славика, человек уже изрядно поживший и ехавший теперь на Анненские воды поправить здоровье, с любопытством наблюдал за ним.

– Вы, наверное, впервые в этих краях? – наконец спросил он.

– Да, – Славик смутился, потому что все время чувствовал неловкость перед этим человеком. Со стыдом он вспоминал о своей минутной неприязни к нему.

– То-то я смотрю на вас – на месте не сидится, – сосед улыбнулся и кивнул в открытое окно, – вот и я в первый раз так же суетился. Все мне увидеть хотелось, все запомнить. А смотреть здесь есть на что. Вас как зовут?

– Славик.

– Ну а я – Федор Лукич. Будем знакомы.

– Я и вообще на теплоходе впервые, – признался Славик, – на таком вот большом. На реке родился и вырос, а все как-то не получалось.

– Ничего, – успокоил Федор Лукич, – дело это наживное. Может еще и надоесть.

– Что Вы! – испугался Славик. – Мне не надоест. Я себя знаю. Раз теперь понравилось, то уже никогда не надоест.

Федор Лукич улыбнулся и понимающе покивал.

А сумерки сгущались, и не хотелось зажигать свет. В сумерках горы казались еще величественнее и ближе, и над самыми их вершинами тихо мерцали первые звезды. Славик неожиданно загрустил. Память упрямо возвращала его в прошлое, и чем дальше уходил теплоход от Хабаровска, тем дороже и ближе казалось ему все, что было связано с домом.

Он не мог долго сидеть в каюте, выходил на палубу и подолгу простаивал на корме, задумчиво наблюдая, как кипит и взрывается вода от винта. И там, в этих водяных взрывах, ему виделось лицо Надечки Дулиной, ее прощальная улыбка и легкое ожидание в глазах. Ожидание – чего? Этого он не знал…

– И далеко вы держите путь? – спросил Федор Лукич.

– В Леденево, – с легкой готовностью ответил Славик.

– Далеко, – улыбнулся Федор Лукич, – мне в тех местах приходилось бывать.

– Вы были в Леденеве? – удивился Славик. – И как там? Что это за поселок? Большой?

– Ну, во-первых, это не поселок, а село. Небольшое. Дворов на сто пятьдесят. Клуб, больница, две конторы – вот, пожалуй, и все примечательности. Правда, стоит село в очень хорошем месте, на берегу горной речки. Впрочем, завтра вы все это сами увидите.

– Завтра, – мечтательно повторил Славик.

– А вы, извиняюсь, по каким делам туда? – поинтересовался Федор Лукич.

– Работать… Меня направили в Леденево работать. После института.

– Вон оно что, – Федор Лукич непонятно усмехнулся. – И кем же?

– Я окончил медицинский институт, – не без гордости сообщил Славик. – У нас в семье все медики. Отец, мама, старший брат, а теперь учится на третьем курсе сестра.

– Значит, династия врачей? Это хорошо.

– Конечно! – подхватил Славик. – Мы когда все вместе собираемся, знаете какие у нас споры? До утра… И всем интересно, все друг друга понимают.

– Это хорошо, – задумчиво повторил Федор Лукич и неожиданно предложил: – Пойдемте в ресторан, что-то я проголодался, а мне скоро сходить…

Через два часа теплоход ошвартовался у пристани Сусанино, и Славик проводил Федора Лукича. Он помог ему вынести чемодан, потом смотрел, как Федор Лукич садится в автобус, потом долго махал рукой на прощание, пока маленький синий автобус не скрылся за поворотом.

«Хороший человек, – думал Славик, поднимаясь по трапу на теплоход. – Бывает же так, что тебе все время попадаются замечательные люди. А ведь мы могли оказаться в разных каютах, и я бы никогда не узнал, что есть на земле Федор Лукич, очень хороший, замечательный человек. Как много все-таки зависит от случая».

И еще долго размышлял Славик Сергеев примерно в таком же духе, мечтательно наблюдая, как клонится солнце долу и непривычной прохладой наносит от реки, по которой легко и стремительно уходил теплоход к самым низовьям Амура.

I

V

Вылет самолета долго задерживали. Пассажиры, давно уставшие от толчеи и нервотрепки на аэровокзале, торопливо и весело занявшие места в салоне, постепенно начали раздражаться, с нетерпением глядя в круглые иллюминаторы. И вот наконец-то к самолету подкатил грузовик, из него выскочили трое рослых парней, сгрузили необыкновенно объемистые рюкзаки, шумно ввалились в салон, и почти сразу же включился двигатель на левом крыле.

«Авиация, – с усталой иронией подумала Лена, – на уровне шоссейной попутки».

Один из парней уверенно прошел в кабину к пилотам, после чего заработал двигатель на правом крыле, и Лена машинально отметила эту случайную связь.

Половина кресел в салоне пустовала, а между тем люди с билетами на руках остались в аэровокзале.

«И уж не из-за этих ли субчиков? – неприязненно думала Лена. – Какая-то частная лавочка получается, честное слово. Захотели – не взяли пассажиров с билетами, захотели – задержали самолет на добрых полчаса. Кошмар какой-то!»