Роман верней узнать хотел,
Как ценит земляка Онучин,
А тот с ухмылкою пыхтел
И сумку набивал получше,
Туда пихая всякий хлам —
Что наиболее обидно.
Меж ними выросла стена,
И мстить теперь совсем не стыдно.
Роман оправдывал себя,
Все связи с земляком рубя,
Что это случай вопиющий —
Ведь злым не должен быть дающий.
Евстрат участливо спросил,
Увидев, что перестарался:
«Потребуется много сил…
Но если ты не собирался
Тащить такую тяжесть в Керчь,
Так ты скажи, и я убавлю…» —
И он закончил свою речь
Пытливым взглядом. «Нет, я справлюсь!» —
Роман коварно предвкушал,
Что сумку повезёт Онучин,
И будет – чтобы проклинал —
Он дополнительно навьючен:
Роман попросит отвезти
В Керчь два альбома фотографий
И купит – раз уж по пути —
Конфет два килограмма с гаком…
Рабочий день был завершён.
Роман с коллегами простился,
У двери оглянулся он —
Евстрат был грустен, но скривился,
Улыбку силясь отразить…
В Романе шевельнулась жалость:
«Быть может, что-то изменить
Евстрат хотел?.. Нет, показалось…»
Глава 38. Месть
А, Чацкий! Любите вы всех в шуты рядить.
Угодно ль на себя примерить?
А. Грибоедов. Горе от ума
1
Как низко солнце наше пало!
Едва поднялось из-за крыш —
А выглядит уже устало,
Скорей засобиралось вниз…
Так человек, устав бороться,
Стремится спрятаться в норе
Или упасть на дно колодца…
Совсем как солнце в декабре…
Желанный отпуск наступил.