От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое

С 1922 года Генеральный секретарь ЦК ВКП (б). Одержал победу во внутрипартийной борьбе 1920-х годов и стал единоличным правителем СССР. Сталин подавил массовыми репрессиями реальную и потенциальную оппозицию, отбросил в сторону ленинский НЭП и провел насильственную модернизацию страны через формирование крупных коллективных хозяйств на селе и индустриализацию – создание тяжелой промышленности и военно-промышленного комплекса. В 1940 году возглавил правительство.

С начала войны Сталин был единственным из лидеров Большой тройки, кто руководил операциями своих армий.

Первая супруга – Екатерина Семеновна Сванидзе – умерла от тифа. От первого брака сын Яков. Погиб в немецком плену. Вторая супруга – Надежда Сергеевна Аллилуева – застрелилась. Дети от второго брака – Василий и Светлана.

Заметно вырос морально-политический потенциал СССР. Это отмечали вашингтонские аналитики из разведки – Управления специальных служб (УСС), полагавшие, что советский режим вышел из тяжелейших испытаний значительно окрепшим. Отмечали расширение социальной базы власти за счет «привлечения к себе ключевых групп населения, которые по своим собственным соображениям будут заинтересованы в сохранении основ существующей советской системы». Речь шла о резком расширении «новой номенклатуры» и численности ВКП(б) за счет военных, инженерно-технической и научной интеллигенции, что создавало в СССР «новый правящий класс, составленный из людей, наиболее необходимых для постоянного функционирования высокоцентрализованного индустриального государства. Прочная поддержка со стороны этих групп, мотивируемая отчасти их эгоистической заинтересованностью в существующем режиме, видимо, будет вносить большой вклад в стабильность режима власти». Кроме того, изменилось отношение к власти со стороны ранее враждебных или отчужденных слоев населения – крестьянства, интеллигенции, верующих. Сама ВКП(б) превратилась в массовую партию, заслужившую народный авторитет. Гордость от победы усилилась ощущением возвращения России на мировую арену в качестве великой державы, подтверждением ее исторической роли «спасителя от угрозы азиатского и тевтонского порабощения». Этот настрой, отмечали эксперты УСС, отчетливо контрастировал с советским комплексом «неполноценности и изоляции» межвоенного периода.

Но ограниченность факторов силы тоже была налицо. За Победу была заплачена запредельная цена.

За 1418 дней войны, по официальным данным, наша страна потеряла 26,6 млн человек в фашистской машине истребления. Среди них – погибшие, умершие, пропавшие без вести, не вернувшиеся из плена и гражданское население, преднамеренно истребленное на оккупированной территории и на принудительных работах в Германии. Нет семьи, которую обошла бы трагедия войны.

Военные потери сторон были сопоставимы. Общие потери советских Вооруженных сил – 8 885 400 человек – погибших, пропавших без вести в боях, умерших от ран и болезней, не вернувшихся из плена, расстрелянных по приговору судов. Среди советских военнопленных, оказавшихся в немецких лагерях, погибло более 60 %. Среди военнопленных из западных стран – 4 %.

Общие потери Вооруженных сил СССР только в ходе освободительной миссии в Европе составили около 4 млн человек, из которых почти 1,1 млн – убитыми. Больше всего наших воинов отдали свои жизни при изгнании врага из Польши (свыше 600 тысяч человек), Чехословакии (140 тысяч), Венгрии (140 тысяч), Румынии (около 70 тысяч). В ходе освобождения немецкого народа от гитлеровского режима на территории Германии полегли почти 102 тысячи советских солдат и офицеров.

Несопоставимы были потери советского мирного населения – 17,9 млн человек. Нацисты и их приспешники сознательно уничтожали советских людей, расстреливая, гноя в концлагерях. А Советский Союз ничего подобного не делал в поверженной Германии и союзных с ней странах, хотя о «зверствах Красной армии» на Западе написаны тома. Более трех миллионов мирных советских граждан погибли от военных действий во фронтовых районах, во время варварских массированных налетов вражеской авиации, в блокадных городах, от голода, болезней, обморожения.

Экономическая цена войны для СССР была колоссальной. Создание гигантской военной машины могло произойти только за счет многих других отраслей народного хозяйства, прямо не связанных с войной. А были еще и чудовищные потери от немецкой оккупации. Молотов в 1945 году называл цифры:

– Немецко-фашистские оккупанты полностью или частично разрушили и сожгли 1710 городов и более 70 тысяч сел и деревень, сожгли и разрушили свыше 6 миллионов зданий и лишили крова около 25 миллионов человек. Среди разрушенных и наиболее пострадавших городов имеются крупнейшие промышленные и культурные центры страны: Сталинград, Севастополь, Ленинград, Киев, Минск, Одесса, Смоленск, Харьков, Воронеж, Ростов-на-Дону и многие другие. Гитлеровцы разрушили и повредили 31 850 промышленных предприятий, на которых было занято около 4 миллионов рабочих и служащих. Гитлеровцы разорили и разграбили 98 тысяч колхозов, в том числе большинство колхозов Украины и Белоруссии. Они зарезали, отобрали и угнали в Германию 7 миллионов лошадей, 17 миллионов голов крупного рогатого скота, десятки миллионов свиней и овец.

Только прямой ущерб, причиненный народному хозяйству и нашим гражданам, Чрезвычайная государственная комиссия определяла в сумме 679 миллиардов рублей (в государственных ценах).

Информация к размышлению:

Молотов (Скрябин) Вячеслав Михайлович. 55 лет. Заместитель Председателя Государственного комитета обороны, заместитель Председателя Совнаркома, народный комиссар иностранных дел. Член ВКП(б) с 1906 года. Профессиональный революционер. Не успел закончить экономическое отделение Санкт-Петербургского политехнического института. Шесть раз арестовывался, бежал из сибирской ссылки. Член Русского бюро ЦК большевиков в 1917 году.

Работал председателем Совнархоза Северо-Западной области, Нижегородского исполкома, секретарем ЦК компартии Украины. С 1921 года – секретарь ЦК, с 1926 года – член Политбюро ЦК ВКП(б). Один из основных творцов партийного аппарата, правая рука Сталина. Председатель Совета народных комиссаров СССР с 1930 по 1940 год, за это десятилетие ВПК страны вырос, по официальным данным, на 850 %. Обвинялся в причастности к репрессиям.

Женат на Полине Семеновне Жемчужиной, которая работала наркомом рыбной промышленности, когда в 1939 году оказалась в опале за связи с врагами народа. У них одна дочь.

С мая 1939 года – нарком иностранных дел. Вел переговоры о создании коалиции с западными державами, неудача которых привела к заключению пакта о ненападении с гитлеровской Германией. 22 июня 1941 года объявил о нападении Германии на СССР, закончив словами: «Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!» В 1942 году летал на бомбардировщике Пе-8 в Лондон и Вашингтон для переговоров с Черчиллем и Рузвельтом. Подписи Молотова стоят под всеми документами о создании антигитлеровской коалиции, итоговыми соглашениями Тегеранской и Ялтинской конференций.

На восстановление разрушенного нацистами бросались все наличные силы и добавлялись все новые – за счет демобилизуемых, репатриируемых и военнопленных.

Постановлением ГКО «О вывозе военнопленных с фронтов и направлении их на работу в промышленность» от 15 мая 1945 года предписывалось: «НКВД СССР (т. Берия) направить для работы на предприятиях и стройках наркоматов в течение мая-июля 1945 г. 1 250 000 военнопленных с фронтов».

16 июня было принято постановление ГКО «О порядке отправки советских репатриантов с фронтовых лагерей и оборонно-пересыльных пунктов к месту постоянного жительства»: «1. Разрешить Военным советам фронтов всех физически здоровых репатриантов направлять походным порядком до границ Советского Союза, в приграничные сборно-пересыльные пункты, для дальнейшего направления их по железной дороге до пунктов постоянного места жительства.

Всех остальных репатриантов, не могущих следовать походным порядком (женщин с малолетними детьми, детей до 15-летнего возраста, стариков, больных и ослабленных), перевозить до места постоянного жительства по железной дороге…

вывезти по железной дороге из фронтовых лагерей и фронтовых сборно-пересыльных пунктов к месту жительства в СССР (в июне, июле, августе и сентябре месяцах) – 900 000 репатриантов, не могущих следовать походным порядком, из них:

в июне – 250 000 человек

июле – 250 000 человек

в августе – 200 000 человек

в сентябре – 200 000 человек».

Разоренная страна по размеру экономики более чем вчетверо отставала от Соединенных Штатов. В 1945 году ВВП (в млрд долл. 1990 года) США составлял 1474, а СССР – 343. За ними следовали Великобритания – 331, Германия – 310, Япония – 144, Франция – 101, Италия – 92.

Ограниченность экономических и военно-стратегических возможностей Советского Союза отчетливо сознавалась в Кремле. И ее видели в Вашингтоне. По оценкам Объединенного комитета по разведке у СССР имелись серьезные стратегические слабости: а) военные потери в производственных мощностях и человеческих ресурсах, общий низкий уровень развития (на устранение может потребоваться 15 лет); б) нехватка технических специалистов (5-10 лет); в) отсутствие стратегической авиации; г) нехватка военно-морских сил (15–20 лет); д) плохое состояние железных дорог, оборудования и систем военного транспорта (10 лет); е) уязвимость основных промышленных центров, центров добычи и переработки нефти, а также железнодорожных узлов к стратегическим бомбардировкам; ж) отсутствие атомной бомбы (5-10 лет, возможно, меньше); з) сопротивление на оккупированных территориях; и) количественная военная слабость на Дальнем Востоке, особенно – по части ВМС (15–20 лет).

Сложной оставалась ситуация на вновь присоединенных территориях. Советскому Союзу так и не удалось склонить западных союзников к признанию вхождения Эстонии, Латвии и Литвы в состав нашей страны. Все усилия советской дипломатии наталкивались на более или менее категоричное «нет», в лучшем случае – на «потом». Это «потом» так никогда и не наступит. Запад не признает вхождение стран Прибалтики в СССР, а затем признает их независимость – еще до официального распада Советского Союза в 1991 году. В Прибалтике, на Западной Украине вовсю действовало антисоветское подполье, которое, как мы сейчас хорошо знаем, поддерживалось с Запада. Для примера только одна записка Григорию Максимилиановичу Маленкову о политическом положении в Литовской ССР: «Политическая обстановка в Литве в настоящее время характеризуется тем, что в республике широкие размеры приняли бандитизм, террор буржуазно-националистических и кулацких элементов против партийно-советского актива и сочувствующего советской власти населения, саботаж в проведении важнейших мероприятий советской власти».

О размерах деятельности антисоветского националистического подполья в Литве и его вооруженных групп можно судить по тому, что «только с 1 июня по 25 июля 1945 г. органами НКВД-НКГБ ликвидированы 162 хорошо вооруженные бандитские группы, убито 2 259 бандитов, захвачено живыми 2 353, арестовано участников подпольных организаций и других антисоветских элементов 4 133 чел., легализовалось (явилось с повинной) бандитов и дезертиров 17 508 чел. В одном только Каунасском уезде, по неполным данным, в настоящее время оперирует 12 крупных банд. В этом уезде бандиты убили за последние месяцы 10 чел. председателей сельсоветов, 4 представителя укома и уисполкома, парторга волости, 2 комсорга волости, 11 работников волостных советских организаций и т. д. Всего же по республике убито свыше 2 500 чел. актива, истребителей, работников НКВД, населения.

В деревне в настоящее время сложилась такая обстановка, что партийные и советские работники уездов и волостей в сельские советы (апилинки) и хутора могут выезжать только в сопровождении хорошо вооруженной группы истребителей. Многие председатели сельских (апилинковых) советов в результате бандитского террора не могут работать и отсиживаются в волостях. Некоторые председатели апилинковых советов больше связаны с бандитами, чем с советскими органами, а в большой группе сельских советов председателей нет совершенно. Можно с полной уверенностью сказать, что в доброй половине сел Литвы нет органов советской власти».

Это только в Литве. В Западной Украине было куда хуже.

Контуры будущей советской внешнеполитической стратегии прорабатывались рядом специальных комиссий еще в годы войны. «Сталин не раз говорил, что Россия выигрывает войны, но не умеет пользоваться плодами побед, – подтверждал Молотов. – Русские воюют замечательно, но не умеют заключать мир, их обходят, недодают… Моя задача как министра иностранных дел была в том, чтобы нас не надули».

Советский Союз помышлял не столько об экспансии, сколько о создании таких геополитических условий, которые бы исключили возможность повторения кошмара Великой Отечественной, создали пояс невраждебных государств по периметру своих границ, дали бы СССР союзников в мире, где уже не первый век доминировали чаще всего враждебные нам западные державы. Позволили бы мирно развиваться.

Достигнутые на Ялтинской конференции договоренности, по сути, закрепляли за СССР его зону интересов в том виде, как они были обозначены в секретном протоколе к договору о ненападении с Германией 1939 года, и зона эта почти совпадала с границами Российской империи – без Польши и Финляндии. Кроме того, СССР присоединил часть Восточной Пруссии с Кёнигсбергом (ныне Калининградом). Присутствие частей Красной армии в большинстве стран Восточной Европы, а также в Восточной Германии и в Австрии, служило для советского руководства дополнительным средством обеспечения влияния.

Думали ли в Кремле о продвижении коммунистической идеи? Конечно, как на Западе думали о продвижении антикоммунистической идеи. Вскоре во всем западном мире компартии и сторонники сотрудничества с СССР окажутся под большой угрозой.

Но нельзя не признать: Москва вела себя весьма осторожно, поначалу даже не приступая к советизации тех стран, которые освобождала, – это будет позднее. В отношении занятых советскими войсками стран Восточной Европы стратегия Москвы заключалась в том, чтобы иметь там правительства «независимые, но не враждебные». Планов советизации этих государств изначально не существовало. Классовые цели компартии отодвигались на задний план.

Один из руководителей советской внешней разведки Павел Судоплатов подтверждал: «Берия и Голиков вообще не упоминали о перспективах социалистического развития Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии. Социалистический выбор как реальность для нас в странах Европы был более или менее ясен только для Югославии. Мы исходили из того, что Тито как руководитель государства и компартии опирался на реальную военную силу. В других же странах обстановка была иной. Вместе с тем мы сходились на том, что наше военное присутствие и симпатии к Советскому Союзу широких масс населения обеспечат стабильное пребывание у власти в Польше, Чехословакии и Венгрии правительств, которые будут ориентироваться на тесный союз и сотрудничество с нами».

Своей важной задачей Москва на том этапе видела поддержку и обеспечение участия во властных структурах тех сил, которые так или иначе ориентировались на СССР. В первую очередь речь шла, конечно, о главном «классовом» союзнике – коммунистах, которые во всех странах Восточной Европы (кроме Чехословакии до фактического поглощения ее Германией) до войны действовали нелегально. Курс на достижение компромиссов и формирование коалиционных блоков с некоммунистическими партиями в реальной политической практике сочетались с открытым использованием силовых приемов для нейтрализации или подавления тех сил, которые отвергали сотрудничество с коммунистами и/или занимали открыто антисоветские позиции. Имело место совмещение насильственного «натягивания советского пиджака» на освобожденные страны с безусловным ростом социалистических настроений и социальной базы для режимов «народной демократии».

И советизацию вовсе даже не начинали проводить в ряде государств, которые были заняты Красной армией, но где для этого не просматривалось предпосылок – в Финляндии, Норвегии или Австрии.

Опыт сотрудничества с западными странами воспринимался в Кремле как неоднозначный. На одной чаше весов лежали политическое и военное взаимодействие в годы войны, союзнические конференции, совместные усилия по созданию ООН, ленд-лиз. На другой – традиционное взаимное недоверие, очевидное стремление союзников переложить именно на СССР в годы войны основные тяготы боевых действий, их нежелание учитывать советские интересы в Восточной Европе. Существовал и культурно-цивилизационный разрыв, связанный с комплексом англо-американской исключительности и превосходства, убеждение в цивилизаторской миссии англоязычных народов по отношению к остальному миру, включая «полуварварскую» Россию.

Ясно, что в Кремле вовсе не были очарованы западными союзниками и не могли полностью доверять их слову. Переписка Сталина с западными коллегами становилась все более сухой и сугубо официальной, он все реже вмешивался в подготавливаемые Молотовым тексты.

Вместе с тем в Кремле были настроены на продолжение партнерства с Западом после войны. «Нам было выгодно, чтобы у нас сохранялся союз с Америкой, – подтверждал Молотов. – Это важно было». Громыко свидетельствовал: «У советского руководства и лично у Сталина оставалось твердое намерение продолжать сотрудничество с западными державами – союзницами по антигитлеровской коалиции, включая и Англию».

К этому подталкивал хотя бы чистый прагматизм. Во-первых, такое партнерство представлялось реальным способом предотвратить возрождение германской и японской угрозы. Во-вторых, оно создавало институциональные рамки для легитимации новых советских границ и зон влияния. В-третьих, США рассматривались как возможно единственный внешний источник экономической и финансовой помощи, в которой так остро нуждалась разрушенная страна. И которой мы так и не дождались. Наконец, партнерство с лидерами Запада обеспечивало признание Советского Союза, до войны – изгоя в мировой системе, в качестве вновь возникшей великой державы.

«Послевоенной целью Сталина, безусловно, являлось обеспечение для России безопасности в интересах восстановления страны – и это означало необходимость обеспечения периода экономической стабильности, что, в свою очередь, означало необходимость обеспечения дружественного отношения со стороны Америки», – пишет американский историк Сюзан Батлер.

Советский Союз активно готовился к войне с Японией и не вынашивал никаких агрессивных планов в Европе. Разрушенной, разоренной, опустошенной стране не было ни малейшего смысла ввязываться в военные авантюры против союзников.

Через несколько дней после Дня Победы, как сообщал Штеменко, Сталин вызвал руководство Генштаба и приказал продумать и доложить соображения о параде в ознаменование победы над гитлеровской Германией.

– Нужно подготовить и провести особый парад, – сказал он. – Пусть в нем будут участвовать представители всех фронтов и всех родов войск. Хорошо бы также, по русскому обычаю, отметить победу за столом, устроить в Кремле торжественный обед. Пригласим на него командующих войсками фронтов и других военных по предложению Генштаба. Обед не будем откладывать и сделаем его до парада.

На другой день в Генштабе закипела работа. Были созданы две группы: одна вместе с Главным политическим управлением готовила списки лиц, приглашаемых на торжественный обед, а другая всецело занялась парадом.

Программу парада подготовили оперативно. Генштаб просил два месяца на его подготовку. Главная причина такой задержки – полное отсутствие парадной формы у потенциальных участников парада. Не до нее было четыре года. И те же четыре года не было и строевой подготовки. «Как мы ни прикидывали, получилось, что на подготовку парада нужно не менее двух месяцев, – писал Штеменко. – Срок этот диктовался главным образом необходимостью пошить более 10 тысяч комплектов парадного обмундирования. Ведь на фронтах, да и в тылу о нем и думать забыли. Ни у кого такого обмундирования, конечно, не сохранилось. Следовало также, хотя бы немного, потренировать людей в хождении строем. Этим тоже не занимались четыре долгих года».