От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое

От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое
Вячеслав Алексеевич Никонов

Никонов Вячеслав. Книги известного историка и политолога
Немыслимым назывался разработанный в Великобритании уже в мае 1945 года план немедленной войны с Советским Союзом силами английских, американских и германских войск. План не был реализован, но, казалось, немыслимое произошло: за несколько месяцев союзнические отношения времен Второй мировой войны превратились в холодную войну, которую Уинстон Черчилль фактически объявил в Фултонской речи в марте 1946 года. Как это произошло? Ответ вы найдете в книге известного российского политика, аналитика и телеведущего В. А. Никонова. Вы узнаете, что происходило в это время в кремлевских коридорах власти, столицах ведущих мировых держав, в странах Запада и Востока, в умах их лидеров. Как была создана ООН, как началась атомная эра, как капитулировала Япония. И откуда нынешняя враждебность к нам западных элит.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Вячеслав Алексеевич Никонов

От Второй мировой к холодной войне

Немыслимое

* * *

Все права защищены.

Любое использование материалов данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© В. А. Никонов, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Введение

В мае 1945 года весь мир праздновал победу над Германией. Для нас это была ВЕЛИКАЯ ПОБЕДА, ставшая символом бессмертного подвига народа, его триумфа и горечи потерь.

События 1945 года привлекают особое внимание всех, кому дорога память о подвиге наших отцов, дедов и прадедов. Моя книга «28 мгновений весны 45-го» была о том, как завершалась битва с нацизмом в Европе.

Но история продолжила свой неумолимый ход. Лето 1945 – весна 1946 года были временем поистине горячим, во многом определявшим ход последующей мировой политики. И об этом времени мы знаем гораздо меньше, чем об истории Великой Отечественной.

Вторая мировая война продолжалась, Азиатско-Тихоокеанский регион оставался ареной сражений. Милитаристская Япония по-прежнему оккупировала огромную часть Китая и Юго-Восточной Азии.

В Европе нарастали противоречия между недавними союзниками. В Великобритании и США уже начали задумываться о войне с Советским Союзом. В полной мере обозначились линии водоразделов между СССР и англосаксами, определившие основные контуры и «фронты» холодной войны.

Дух сотрудничества военных лет отходил в прошлое, что в полной мере проявилось в ходе главного дипломатического события завершающего этапа Второй мировой – Потсдамской конференции, последней в череде встреч трех великих союзников – СССР, Соединенных Штатов и Великобритании. О чем говорили тогда Сталин, Трумэн и Черчилль?

Летом 1945 года началась атомная эра мировой политики: впервые и единственный раз в истории было применено ядерное оружие. Были уничтожены Хиросима и Нагасаки. Атомный фактор окажется одним из решающих в современной истории человечества.

Блестящая военная операция Красной армии против Квантунской армии стала ударной точкой во Второй мировой и открыла новый этап в истории освобожденного Китая.

Начиналась холодная война, сделавшая мир ареной биполярной конфронтации между Советским Союзом вместе с его союзниками и Соединенными Штатами с их сателлитами. Ответственность за развязывание холодной войны обе стороны поспешили возложить друг на друга. Позднее появились нюансы в определении степени ответственности каждой из сторон. Однако вопросы о том, кто, как, когда, почему, зачем начал холодную войну до настоящего времени ни в коем случае нельзя считать исчерпанными и закрытыми, хотя трудов на эту тему десятки.

Сегодня, когда конфронтация между Россией и тем же западным миром во главе опять же с США вышла на качественно новый уровень, уровень гибридной войны на всех фронтах, фронт исторический обретает растущую актуальность и остроту.

Когда началась холодная война? Ответ не столь однозначен. Коль скоро речь шла о противостоянии двух систем – социалистической и капиталистической, – то значит, считают некоторые историки, она началась с появления новой, социалистической системы, против которой сразу же ополчился остальной мир. То есть еще в октябре 1917 года.

Американские историки Юджин Трани и Дональд Дэвис даже написали книгу «Первая холодная война: Наследие Вудро Вильсона в советско-американских отношениях». Нет сомнения, что правящие круги и большинство населения Западной Европы и Америки желали, чтобы советский режим был сокрушен еще в колыбели.

Такой же датировки придерживается Сергей Александрович Караганов: «Начало того, что мы сейчас называем холодной войной, естественно, датируется Октябрьской революцией. Тогда геоэкономический и геополитический элементы были теснее, чем когда-либо раньше, сращены с идеологией – коммунистической в её варианте прямого отрицания частной собственности. Пример Советской России – СССР показывал власть имущим всего мира, что из рук владельцев могут быть изъяты экономические активы – земля, фабрики, финансы, и это воспринималась как огромная угроза».

Когда закончилась «первая холодная война» и закончилась ли она вообще или плавно переросла во вторую, традиционно датируемую концом 1940-х – концом 1980-х годов, определить тоже трудно. Очевидно, что в ней были перерывы, связанные с установлением американским президентом Франклином Рузвельтом дипломатических отношений с СССР в 1933 году и сотрудничеством Советского Союза, США и Великобритании в годы Второй мировой войны.

Когда точно началась та холодная война, которую мы привычно называем этим именем, тоже сказать нельзя. Зависит от того, что считать холодной войной. Если это разворот к конфронтации с недавними союзниками по антигитлеровской коалиции, то его можно датировать различными датами и событиями. Таких знаковых событий было немало. И разработка в Великобритании плана «Немыслимое» – плана войны Запада с СССР. Это май 1945 года. И подготовка в США первых планов ядерного нападения на СССР. Это осень 1945 года. И Фултонская речь Уинстона Черчилля, где уже были озвучены все программные установки биполярной конфронтации. Это март 1946 года. А кто-то выносит начало холодной войны в 1947 год и связывает с принятием доктрины Трумэна и плана Маршалла. Или даже в 1949 год, когда была создана НАТО.

Как мне представляется, очевидная точка невозврата к партнерству времен Второй мировой – Фултон. 6 марта 1946 года курс на системную конфронтацию с СССР был вброшен западной стороной в публичную плоскость, что вызвало немедленную жесткую реакцию с советской стороны. Уже тогда закулисное стало явным, а дальше все просто катилось по наклонной плоскости, подчиняясь конфронтационной логике.

Весь период холодной войны почти вся мировая историография находилась под влиянием идейного противоборства двух сверхдержав, оправдывавших собственные действия и обвинявших противную сторону в негативных последствиях развязывания холодной войны и глобальной конфронтации. А сами исторические исследования и споры помогали их раздувать.

В Советском Союзе до начала перестройки Михаила Сергеевича Горбачева уверенно говорили об ответственности за развязывание холодной войны империалистических кругов США.

Главной причиной ее начала и постоянного обострения считались гегемонистские устремления американского правительства, транснациональных корпораций, военно-промышленного комплекса. Серьезно опасаясь роста популярности идей социализма, они не только начали холодную войну, но и целенаправленно вели подготовку к «горячей» войне с СССР и всеми странами социалистического лагеря, развязав гонку ядерных и обычных вооружений.

В перестроечном СССР и постсоветской России появились труды либеральных историков, работающих в разных странах, но пишущих на русском языке – А. А. Данилов, В. М. Зубок, В. П. Наумов, К. В. Плешаков – и авторов из числа «фолк-историков» (Б. В. Соколов, К. С. Закорецкий, Г. Х. Попов, В. Б. Резун), «доказывавших», будто это Сталин и его ближайшие соратники вынашивали планы развязывания новой мировой войны и завоевания мирового господства через разжигание социалистической революции в планетарном масштабе, что вызвало защитную реакцию Запада в виде холодной войны.

Большинство авторитетных современных российских историков начала холодной войны – И. И. Быстрова, Н. И. Егорова, В. Л. Мальков, М. М. Наринский, В. О. Печатнов, Е. Ю. Спицын, А. М. Филитов, – подвергли такие взгляды обоснованному критическому разбору.

В Соединенных Штатах традиционная, или «ортодоксальная», или либеральная школа историографии возлагала вину исключительно на Советский Союз. Политолог Эндрю Хейвуд суммировал ее кредо: «Захват Советами Восточной Европы стал выражением долговременных российских имперских амбиций, получивших новый импульс от марксистско-ленинской доктрины всемирной классовой борьбы, ведущей к установлению мирового коммунизма».

Такие известные американские историки и советологи, как Збигнев Бжезинский, Ричард Пайпс, Уильям Макнил, Герберт Фейс подчеркивали, что у истоков холодной войны лежали экспансионистские устремления «ленинско-сталинского социализма», непомерные личные амбиции и «идейный фанатизм Сталина», необходимость остановить советскую экспансию для защиты «ослабших западных демократий» путем проведения сугубо оборонительной политики, вступив в жёсткое противоборство с Советским Союзом.

Пайпс утверждал, что послевоенная внешнеполитическая экспансия СССР являлась следствием «внутренних факторов и имперской революционной идеологической доминанты внешней политики советского политического руководства».

Бжезинский и в конце жизни утверждал, что «после 1945 года евразийский гигант под названием Советский Союз, победно закрепившись в самом сердце Европы, явно намеревался, как монголы семью сотнями лет ранее, прокатиться еще дальше на Запад». И в то же время «благодаря своему завидному экономическому и геополитическому положению в конце Второй мировой войны Америка обрела новый статус – хозяйки мировой арены». При этом «Западная Европа оставалась уязвимой для Советской державы, поэтому почти официально превратилась в протекторат Америки, попав к ней же в неофициальную финансово-экономическую зависимость».

Бжезинский также считал, что «соперничество между Соединенными Штатами и Советским Союзом представляло собой осуществление излюбленных теорий геополитиков: оно противопоставляло ведущую в мире военно-морскую державу, имевшую господство как над Атлантическим океаном, так и над Тихим, крупнейшей в мире сухопутной державе, занимавшей большую часть евразийских земель… Геополитический расклад не мог быть яснее: Северная Америка против Евразии в споре за весь мир. Победитель добивался бы подлинного господства на земном шаре».

Ричард Хаас, возглавляющий сейчас американский Совет по международным делам, пишет, что Советский Союз своими действиями в Германии и Корее «обозначил готовность бросить глобальный вызов интересам США в Европе и Азии. Даже если кто-то с этим не согласен, справедливо будет отметить, что холодная война была в известной степени неизбежна, учитывая различные интересы и взаимоотрицание идеологий двух ведущих держав той эпохи».

Холодная война стала неизбежной тогда, считает британский историк Ричард Саква, «когда стало понятно, что советская власть пришла, чтобы остаться в странах Восточной Европы, освобожденных Красной армией от фашизма, а теперь вынужденных подчиниться великому советскому коммунистическому эксперименту».

Либеральная школа доминирует в США и на Западе в целом еще и потому, что подкрепляет самовозвеличивающий нарратив о Западе как о вечном и безусловном носителе добра. «Большинство американцев… верят, что Соединенные Штаты были мотивированы благими намерениями, а Советский Союз – нет. Либеральные теоретики, конечно, проводят различия между хорошими и плохими государствами, и они обычно определяют либеральные демократии с рыночной экономикой как наиболее достойные. Американцам нравится такая перспектива, потому что она определяет Соединенные Штаты как доброжелательную силу в мировой политике и изображает их потенциальных и реальных врагов как сбившихся с пути истинного и злонамеренных нарушителей спокойствия», – пишет представитель другой – реалистической – школы Джон Миршаймер.

Теоретики-реалисты исходили из того, что после Второй мировой войны две сверхдержавы – США и СССР – получили возможность и желание для взрывного роста влияния и экспансии, что сделало вражду между ними неизбежной. Эту вражду усугубили их сталкивавшиеся геополитические интересы в Европе и взаимное глубокое идеологическое недоверие. Сам Миршаймер считает: «Чисто реалистическая интерпретация холодной войны не предполагает значимого различия между американским и советским поведением во время конфликта. Согласно реалистической теории, обе стороны руководствовались озабоченностью по поводу баланса сил, и каждая делала все возможное для максимизации своей относительной мощи».

Другой реалист – Генри Киссинджер – утверждал: «Крах нацистской Германии и необходимость заполнить образовавшийся в результате этого вакуум силы привели к распаду военного партнерства. Цели союзников просто сильно расходились. Черчилль стремился не допустить господства Советского Союза в Восточной Европе. Сталин хотел, чтобы ему за советские военные победы и героические страдания русского народа заплатили территориальной монетой. Новый президент ГарриС.Трумэн поначалу стремился следовать заветам Рузвельта, направленным на закрепление союза». Киссинджер считал, что Трумэн «верил в возможность сподвигнуть Сталина на „нормальное“ поведение. И когда столкнулся с реальностью, говорящей о том, что на самом деле напряженность между Советским Союзом и Соединенными Штатами проистекает не по причине какого-то недоразумения, а носит общий характер, началась история холодной войны».

Вместе с тем в США и за их пределами в годы вьетнамской войны (1960-1970-е) появилась «ревизионистская» литература, где ответственность за начало холодной войны возлагалась и на Соединенные Штаты. Здесь одним из первопроходцев выступал «новый левый» историк Габриэль Колко. В его глазах «советский экспансионизм» в Восточной Европе выступал как оборонительный, а не наступательный, мотивированный главным образом желанием создать буферную зону между собой и враждебным Западом и видеть Германию перманентно ослабленной.

Левые «ревизионисты» полагали, что именно США несут основную ответственность за возникновение холодной войны. Изначальной стратегической целью Вашингтона являлось «переустройство мира» по «либерально-капиталистической модели», в рамках которой США имели бы неоспоримые преимущества для обеспечения мирового лидерства. Советский Союз оказался препятствием на пути реализации этого плана, а потому подвергся жесткому давлению Запада с помощью экономических санкций и гонки вооружений. США сознательно игнорировали законные интересы Москвы, а советские лидеры проводили в международных делах скорее оборонительную политику. Авторитетными «ревизионистскими» исследованиями считаются труды Джона Гэддиса, Даниэля Ергина, Мартина Макколея.

Появились уже и различные «постревизионистские» трактовки. Г. Лундестад, Т. Нафтали, М. Леффлер стали объяснять происхождение холодной войны естественными геополитическими противоречиями, а не злой волей руководителей сверхдержав или их идеологической непримиримостью. А есть уже и постпостревизионисты…

Для того, чтобы понять, кто, как, когда, почему, зачем начал холодную войну, нужно глубоко окунуться в фактуру тех событий мировой политики, которые произошли сразу после капитуляции гитлеровской Германии. Это мы сейчас и сделаем.

Глава 1. День Победы

В ночь на 9 мая 1945 года ни москвичи, ни ленинградцы, ни жители других городов и сел Советского Союза не спали. В 2 часа ночи по радио объявили, что будет передано важное сообщение. Люди включили приемники на полную громкость. В 2 часа 10 минут диктор Юрий Борисович Левитан прочитал Акт о военной капитуляции Германии. А затем и Указ Президиума Верховного Совета СССР, в котором 9 мая объявлялось Днем всенародного торжества – Праздником Победы.