Букет

Я еще раз окинул взглядом букеты: тот, что был готов к продаже, и тот, что рекомендовала цыганка. Первый был неплохой, в нежных розовых тонах. Гвоздики, ирисы и еще какие-то изящные цветы, названия которых я не знал. «Девушки ведь любят все розовое», – подумал я, но рука почему-то потянулась к аккуратному букету из разноцветных роз. Каждый цветок словно манил своим особенным оттенком.

– Беру этот! – решительно сказал я, доставая кошелек. Сам удивился своему выбору.

Девушка-флорист подала мне букет, хотя я намеревался взять другой. «Ну да ладно», – подумал я, пытаясь убедить себя, что это не имеет значения.

– Если цыганка сказала, то так и будет! Желаю удачи! – продавщица явно намеревалась подсластить пилюлю, улыбаясь мне ободряюще. Пока я рассчитывался, цыганка исчезла, словно растворилась в воздухе.

Я шел с этим букетом, как под гипнозом. Зайдя в свою кофейню, я машинально прикрепил заранее подготовленное колечко, запрятав его под обертку, и обвязал букет розовой ленточкой.

Колечко выполнил мой друг, начинающий ювелир, по моему эскизу. Я иногда помогаю ему с дизайном, хоть это и не мой профиль. Вспомнил, как мы часами обсуждали каждую деталь, стремясь создать что-то особенное, девичье.

С букетом получилось красиво, но на мой взгляд, все выглядело слишком… розово. Яркие цвета роз странно контрастировали с нежной лентой. «Может, это знак?» – промелькнула мысль, но я отогнал ее. Нужно было сосредоточиться на предстоящем вечере, а не на странных совпадениях.

Выйдя на улицу, я заметил, что скамейка напротив кофейни была занята молодой парочкой. Они сидели, тесно прижавшись друг к дружке, и о чем-то тихо ворковали. Я опустился на свободную двойную скамейку поодаль, чувствуя, как внутри нарастает напряжение.

И тут я вспомнил про звонок от друга. С замиранием сердца открыл присланное им видео и обомлел. Я, признаюсь, всего ожидал, но не этого. На экране разворачивалась сцена, от которой кровь застыла в жилах. Дрожащими руками я набрал номер Николая.

– Коля, ты где это взял?! – выпалил я, как только он ответил. – Я в шоке! Прошу, позвони этой красавице, чтобы она больше на глаза мне не показывалась. Я вычеркнул ее из своей жизни.

Гнев и обида переполняли меня. В сердцах я швырнул телефон на брусчатку. Раздался глухой удар, и экран покрылся паутиной трещин. Львовская брусчатка, помнящая века истории, оказалась прочней китайского телефона.

Я сидел, уставившись на разбитый телефон, чувствуя, как рушится мой мир. Букет, который я так старательно готовил, теперь казался нелепым напоминанием о несбывшихся мечтах. Прохожие бросали на меня любопытные взгляды, но я их не замечал. В голове крутилась лишь одна мысль: «Как теперь быть?»

Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая старинные улочки Львова в золотистые тона. Но для меня этот день уже потерял все краски. Мне было так плохо. Я взвыл всем своим нутром, чувствуя, как боль и обида разрывают меня изнутри. Горечь предательства жгла горло, а в груди словно образовалась пустота, заполненная острыми осколками разбитых надежд. Мысли метались в голове, как испуганные птицы, не находя покоя. Как она могла? Почему именно сейчас, когда я был готов сделать следующий шаг? Злость на самого себя за слепоту и наивность перемешивалась с отчаянием и желанием все забыть, стереть из памяти. Я чувствовал себя обманутым, преданным, выброшенным за борт собственной жизни. Хотелось кричать, бежать, куда глаза глядят, лишь бы не оставаться наедине с этой разрушительной бурей эмоций. А ведь были знаки, были намеки, но я упорно закрывал на них глаза. Теперь же реальность обрушилась на меня со всей своей беспощадностью, оставив меня разбитым и потерянным посреди шумной улицы.

Сколько я так просидел, не помню. Очнувшись от оцепенения, собрал остатки китайской чудо-техники с брусчатки, но она уже приказала долго жить. «Хоть симка осталась живая, – подумал я, – а сколько сейчас времени?»

Спиной ко мне сидел на скамейке, как мне показалось, белокурый молодой человек. Его плечи поникли.

– Извини, парень. Не скажешь, который час? – обратился я к нему.

Ответ меня, честно говоря, обескуражил.

– Я не парень, я девушка, – с грустью промолвила, как оказалось, она. Голос был тихим, с нотками усталости.

Сказать, что я опешил, значит, ничего не сказать. Я почувствовал, как краска стыда заливает мои щеки.

– Прошу прощения, я немного расстроен, даже более того, сильно расстроен. И я был к вам невнимателен, прошу простить меня.

Возникла тягостная пауза. Я понимал, что попал в неловкое положение, но почему-то мне не хотелось уходить.

– А вы позволите, я пересяду к вам? Спиной извиняться как-то не с руки.

– Попробуйте, – грустным и безразличным тоном ответила незнакомка.

Я осторожно пересел на скамейку к девушке. Она не проявила к моей персоне никакого интереса, даже не повернула головы в мою сторону. Мы долго молчали. Я понимал, что должен был что-то сказать в свое оправдание, раз уж я сел к ней. По девушке было видно, что она чем-то сильно огорчена: плечи опущены, взгляд устремлен в одну точку.

– Я еще раз хочу принести извинение за бестактное поведение с моей стороны, – наконец произнес я, нарушая тишину.

– Проехали! – не поднимая головы, ответила она. В ее голосе слышалась усталость.

– Я вижу, что вы тоже чем-то огорчены? – осторожно спросил я, чувствуя странное желание узнать, что случилось с этой незнакомкой.

Она медленно повернула голову в мою сторону. Я увидел лицо красивой белокурой девушки, ее глаза – карие, большие и, как мне показалось, слегка заплаканные. Прическа под мальчика удивительно шла ей, подчеркивая изящные черты лица. Мне почему-то захотелось сделать ей комплимент, хотя бы немного развеять грусть в ее взгляде.

– А вы красивая. Я давно не видел таких красивых девушек. Вам очень идет эта стрижка, – сказал я, стараясь говорить как можно искренне.

– Не говорите ничего, а то заплачу! – ответила незнакомка, и ее голос дрогнул.

Я снова почувствовал, что попал в неловкую ситуацию.

– Я опять огорчил вас? – спросил я. – У меня сегодня явно неудачный день. Девушку потерял, телефон разбил, да еще и вас огорчил.

– У меня тоже, неудачный, – ответила она с грустью, и мы снова погрузились в молчание.

Вечерний Львов окутывал нас своей особой атмосферой, а мы сидели на скамейке, два незнакомых человека, каждый со своей болью.

Затянувшуюся паузу прервал голос за скамейкой

– Это, случайно, не ваш будет букет и конфеты?»

– Мой! – я вскочил и обошел скамейку. Там уже сидели две молоденькие миловидные девчонки. Я взял букет и протянул им коробку конфет: «Девчонки, конфеты вам».

Они явно обрадовались неожиданному подарку и радостно вспорхнули со скамейки, пока я не передумал.

Вернувшись к своей незнакомке, я протянул ей букет: «Пусть он принесет вам удачу. Мне все равно цветы дарить некому. А такой красивой девушке, цветы к лицу».

– Вы всем сегодня дарите подарки? – спросила она, и в ее глазах мелькнуло любопытство.

– Нет, только сегодня и только красивым девушкам, – ответил я с легкой улыбкой.

– Вы считаете, я красивая…

– Считаю, я даже уверен в этом.

Я сел на край скамейки. Было видно, что девушка обескуражена, но в ее взгляде появилось что-то новое – может быть, проблеск интереса или надежды. На мгновение мне показалось, что все неприятности этого дня отступили на второй план.

– Мне давно никто не дарил цветов, – с грустью промолвила она.– Родители не считаются, и после короткой паузы добавила: – Мне сожгли волосы, вот и пришлось постричься. Я сильно расстроена.

– Как сожгли, прямо огнем? – удивился я, не сразу поняв, о чем она говорит.

– Химией, – ответила она, и ее глаза наполнились болью. – Я решила сделать химическую завивку в новом салоне. Подруга расхваливала его, говорила, что мастера там – просто волшебники. Но эти «волшебники» оказались настоящими вредителями.

Девушка на мгновение замолчала, словно собираясь с силами, чтобы продолжить. Я терпеливо ждал, чувствуя, что ей нужно выговориться.

– Они неправильно подобрали состав для моего типа волос. Я чувствовала, что что-то не так, кожу головы начало жечь, но стилист уверял, что так и должно быть при завивке. Когда же они смыли состав и начали раскручивать бигуди, мои волосы стали похожи на пережженную паклю. Они ломались, выпадали клоками…

Ее голос дрогнул, и она провела рукой по коротким прядям.