Проект «Сияние». Стреляй первой

С этими словами он выудил из нагрудного кармана бутылочку виски и передал мне. Я поблагодарил моториста и поспешил обратно в кубрик. Там я подошёл к Норе и настоял, что бы она выпила чуть-чуть, что бы разогнать кровь. Она сначала отнекивалась, говорила, что уже почти согрелась, но потом уступила. Взяв у меня из рук бутылёк с прозрачно-янтарной жидкостью, она отвинтила пробку и осторожно понюхала. Слегка скривилась, но после поднесла горлышко ко рту и отпила немного. Закашлялась, когда крепкий напиток обжёг горло. Поднесла руку к губам, другой рукой протягивая мне бутылку. Я завинтил пробку и убрал виски в один из карманов моего рюкзака – пригодится на чёрный день. Посмотрел на Нору. Во-от, уже лучше! Спиртное, выпитое в очень малом количестве – как оно в общем-то и должно приниматься в лекарственных целях, подействовало, и щёки Норы порозовели, наливаясь румянцем. Она перестала дрожать, поудобнее устроилась в гамаке и улыбнулась. У меня сразу потеплело на душе и я сам хоть немного успокоился. А то до этого аж трясло всего, особенно в тот момент, когда сначала ждал у борта, вглядываясь в бездну, а потом держал в руках её бездыханное тело. Впору и самому выпить, что бы снять напряжение. Но нет, не буду. Во всяком случае не сейчас.

–Милая, согрелась хоть немного? – обратился я к супруге и увидел утвердительный кивок. – Тогда давай ты оденешься, а то народ снаружи держим, не хорошо.

Нора выбралась из гамака, выпуталась из одеяла, и стоя босиком на покрытом резиной полу стала одеваться. На катере у каждого имеются комплекты сменной одежды и Нора не была среди нас исключением. Достав из своего рюкзака запасные штаны, свитер, трусики и бюстгальтер, она быстренько одела всё это, оставшись разутой, в одних только носочках. Её ботинки на застёжках промокли и сейчас сохли, стоя на сквозняке возле входа. Всю мокрую одежду я разложил на крыше рубки – там ветер и солнце, то и дело выглядывающее из-за туч быстро выгонят из неё влагу. Единственное, я немного волновался за кожаные брючки Норы, не сядут ли они после того, как их сначала сильно намочили, а потом быстро высушили. Но после подумал, что если и сядут, то не слишком сильно. Всё-таки кожа хорошей выделки, как и та, из которой сшита её тужурка без рукавов со множеством карманов и кармашков, которая была на Норе в тот момент, когда она упала в воду со скалы. Бр-р-р! Как вспомню… Ну и не прямо в обтяжку эти штаны на Норе сидят, даже если немного и уменьшатся в размере, то всё равно на попу натянутся, хе-хе. Даже выглядеть соблазнительней будет – я ещё в порту заметил, какие взгляды бросали на мою жену морячки, когда мы только-только взошли на катер.

Да, кстати – насчёт кожи. Как мне лично кажется, сейчас, в настоящее время кожевенное производство переживает настоящий подъём. Я, конечно, не сравниваю с уровнем довоенного производства – это было бы глупо. Но если судить по меркам, хе-хе, позднего средневековья, то всё выглядит очень даже обнадёживающим. Всё дело в том, что лёгкая промышленность, включавшая в себя добычу и переработку хлопка и льна, изготовление синтетических и натуральных тканей, прядильное, вязальное, ткацкое и прочее подобное производство приказало долго жить аккурат тогда, когда на мир посыпались ядерные боеголовки. Нет, понятное дело, что пережившим апокалипсис и положившим начало новому миру людям ещё очень-очень долго хватало тех запасов одежды и тканей, которые были произведены до войны и кое где сохранились, доставшись им в наследство от прежнего мира. Даже сейчас народ местами донашивает довоенные тряпки – среди современной молодёжи считается особым шиком одеться во что-нибудь из того, что сохранилось с древних времён. И не важно, в каком состоянии одежда, главное, что бы она была произведена до Великой Войны. Вот такие теперь модники, да. Но новых тканей никто не производит и вроде пока не собирается, лично я про такое не слышал. Так что если где-то одежду и шьют, то из старых запасов, пролежавших уйму времени и более-менее сохранившихся. Или же вяжут из шерсти, нитки из которой заново научились крутить таким же способом, как это делалось и триста, и пятьсот лет назад. У женщин вязаные платья, юбки и кофты, так же как свитера и разного фасона безрукавки-душегрейки у мужчин повсеместно в ходу. У меня самого свитер из той же оперы, куплен у одной из умелиц-вязальщиц, проживающей в Даймонд Сити.

Народ же, предпочитающий практичность и надёжность в одежде, сплошь и рядом ходит в изделиях, изготовленных из кожи. Штаны, куртки, рубашки, жилетки и женские платья, а так же разнообразная обувь и элементы снаряжения вроде сумок, рюкзаков, ремней и прочего – всё это в наши дни делается из кожи разного качества выделки. На обувь и верхнюю одежду, особенно куртки, которые так любят разные путешественники, охранники караванов и прочие, много времени проводящие в дороге люди, идёт более толстая и грубая кожа. Такая одежда при определённых навыках и умении довольно быстро превращается в лёгкие и прочные доспехи. Недостаточно прочные, конечно, для того, что бы сдержать пулю, к примеру, но от разного рода агрессивных воздействий и мелких травм, которые может получить человек в пустошах, вполне своего владельца предохраняющие.

Для людей обоих полов, населяющих крупные анклавы, в лавках торговцев продаётся так же одежда из мягкой и тонкой кожи хорошей выделки. Профессии шорника и портного по коже в наши дни одни из самых прибыльных и почитаемых. В крупных поселениях существуют целые кожевенные мастерские, которые плотно сотрудничают с фермерами, выращивающими рогатый скот. Торговцы-перекупщики всячески стараются помешать тому, что бы фермеры и кожевники общались напрямую. Ведь в этом случае большие объёмы товара минуют их жадные ручонки, и прибыль ускользает, как вода сквозь пальцы. Поэтому они постоянно строят разные козни, упорно пытаясь разрушить цепочку товарно-денежных отношений мастеровых и сельских тружеников. Тем же в свою очередь не выгодно впускать кого-то ещё, кто может нарушить годами устоявшуюся гармонию и порядок их взаимодействия. Фермерам выгодно торговать с шорниками без посредников: те не пытаются выторговать гроши, как делают перекупщики, не спорят из-за каждого куска шкуры, стараясь выискать малейшие изъяны, а с гарантией скупают у них всё, что скотоводы могут им предложить по части сырья для производства. И цену они дают вполне себе адекватную, опираясь на то, что их договорённости никогда не нарушались ни одной из сторон. Фермеры же в качестве бонуса всегда дают немного мяса и других продуктов караванщикам, пришедшим из кожевенных мастерских. Всем хорошо, все довольны.

Вот такой лакомый кусок и не даёт покоя торговцам. Прибыль, огромная прибыль, проплывающая мимо рук, не позволяет им спокойно спать. Поэтому нападения на караваны, везущие невыделанные шкуры в кожевенные мастерские, в наши дни далеко не редкость. Торгаши частенько нанимают всякий сброд для этой грязной работёнки. Порой даже не гнушаются пользоваться услугами рейдеров. Но с этими всё же стараются не связываться по причине их полной отмороженности и непредсказуемости. Шорники защищаются как могут, вооружая охрану своих караванов буквально до зубов. В этом им способствуют оружейные бароны, в магазины которых поступает кожаная амуниция, произведённая сам понимаете кем. И длится это противостояние уже очень долго, причём без заметного перевеса в ту или иную сторону. Другое дело – это многочисленные охотники, которые так же вносят свою лепту в поставку шкур для кожевенного производства. Эти как раз, особо не загоняясь, по дешёвке сбывают свою добычу скупщикам, а те в свою очередь поставляют материалы мелким мастерским, у которых нет достаточно большого оборота, что бы оптом скупать шкуры у скотоводческих ферм. В общем, как-то так. Таков расклад, да.

Когда Нора оделась и забралась обратно в свой гамак, укутав ноги одеялом, я вышел на палубу и сказал остальным, что можно заходить. Народ потянулся в рубку. Я же, вытащив на свет божий свою горелку, взялся кипятить воду, что бы напоить жену чем-нибудь согревающим, но не спиртным. Да и поесть уже не мешает, время перевалило далеко за полдень. Я пристроился возле борта в тенёчке, отбрасываемом стеной рубки, и начал колдовать со спиртовкой. Вскоре из маленьких отверстий на вершине горелки заплясали язычки синего пламени, я поставил на специальную подставку над огнём котелок с водой и стал ждать. Пока закипала вода, я отстранённо смотрел на волны, на далёкие облака, плывущие над горизонтом, слушал, как гудят под палубой двигатели и ни о чём не думал. Просто наслаждался минутами покоя и прекрасным морским пейзажем.

Нора. Патрульный катер «Гарпия», Атлантика.

«Возмездие» убило тех двух поющих существ на скале… Да-да, я не оговорилась – именно боевая система «Возмездие», на время взявшая под полный контроль управление моим телом и большую часть сознания, а не я, Нора Стюарт, в девичестве Милтон, жена, мать и домохозяйка дралась и убивала морских жителей, напавших на нас с намерениями явно злодейского толка. Я нисколько не ассоциирую себя, свою личность с тем одержимым хладнокровными убийствами демоном, что живёт у меня внутри. Мне страшно даже подумать или представить, в кого я превращусь, если моё собственное «я» когда-нибудь сольётся воедино с этим порождением безумного гения био-инженерии. Кем я стану тогда, если перестану ощущать разницу между побуждениями и решениями, диктуемыми программой-убийцей и моими собственными чувствами и эмоциями? Что породит этот страшный симбиоз? На это у меня нет ответа, но вряд ли что-то хорошее выйдет из подобного «объединения». Во всяком случае для той меня, которую я знаю с самого детства и какой хотела бы оставаться и впредь. Ладно, поживём – увидим. Всё-таки очень серьёзно поработали они, эти сволочи там, в своей лаборатории, будь она проклята, над моими мозгами. То, что вытворяю я, или не я, а эта проклятая «начинка» в моём теле – я уже и не знаю, не только совершенно меня не шокирует, а даже… нравится? В этом я боюсь признаться, но чувствую себя немного извращенкой, садисткой, втайне наслаждающейся насилием. Я сама от себя просто балдею, когда вспоминаю, как двигалась, какую силу и ловкость во всём теле ощущала в тот момент. Я чувствовала себя почти всемогущей. Это ощущение наполняло такой эйфорией, что сравнить с чем-то, найти что-то похожее по силе эмоций попросту невозможно! Ну-у-у, разве что секс с Нейтаном… М-да. Нет, мне надо научиться себя контролировать и как-то управлять этой программой, раз уж мы с ней теперь «не-разлей-вода», и на всю оставшуюся жизнь вместе, как я понимаю. О-о-ох, и как же всё болит-то… Ноги ноют в районе паха – не прошли даром высокие взмахи. Я же не балерина какая, и не гимнастка – говорила ведь уже. Ой-ёй-ёй, даже шевелить ногами больно! Да и всё остальное по ощущениям не слишком далеко ушло от нижних конечностей. Всё-таки и попадали по мне, и со скалы навернулась, что здоровья совсем не прибавило. Как вспомню – аж жуть берёт и плакать хочется. Я ведь всё то время, что со скалы в воду падала, а потом погружалась на глубину, в сознании находилась. Да-да, именно так – я видела, слышала и ощущала всё, что со мной происходило. Представляете? А всё эта гадская программа, «Возмездие» это, будь оно неладно! Говорит, значит: «Осталось менее трёх процентов энергии, произвожу экстренное отключение всех двигательных функций». И отключилась, сука. И себя, и тело моё отключила, гадюка такая. И до сих пор молчит. Я только-только вторую «певицу» синемордую столкнула со скалы в море, как чувствую – всё, тушите свет, ноги не слушаются и руки словно ватные, ножик еле-еле держу. Ну и не устояла я на площадке этой, навернулась в море. Хорошо хоть, что упала сравнительно удачно – сразу в воду, а не по камням головой. Ох-ох, как же болит-то…

Я сидела в гамаке закутавшись в одеяло и слушала, что говорят мужчины, собравшиеся в кубрике. В не такое уж большое помещение набились все, кто был на катере, за исключением капитана Трелони и матроса Катрана, заменившего пропавшего без вести Сверчка. Да, жаль парнишку, неплохой был человек, молоденький совсем. Трелони вон, мрачнее тучи ходит. Вернее не ходит уже – в рубке управления сидит и Катран с ним. Управляет катером и молчит, словно воды в рот набрал. Переживает за товарища. Защитник Николсон к ним ходил за чем-то, вот и рассказал. Да, дружный народ у них там, в Бостон Харбор, друг за друга горой стоят. Сумел Джесси Джеймс людей сплотить так, что они одной семьёй стали. Вот тебе и бывший рейдер…

От спиртного в голове слегка кружилось, хоть я и сделала ма-а-аленький глоточек виски из той бутылочки, что принёс Нейтан. Где он её взял, интересно? С собой мы спиртного не брали… Я пить не люблю и переношу плохо, если приму лишнего, Нейт то же не пьёт практически. Хотя, когда мы гостили у семейства Коллинз в Даймонд Сити, они с Филом – это глава семейства, неплохо так тяпнули на двоих в тот самый день, когда мы к ним заявились на ночь глядя. И на следующий день мой муженёк снова приложился к бутылке, чему я совершенно не обрадовалась, но не стала устраивать разборки, будучи гостьей в чужом доме. В своём собственном я бы такой вой подняла… Но в тот, второй раз причина пьянства моего ненаглядного была уважительной – он мне рассказал о той беседе в баре мадам Аду с каким-то проходимцем из Столичной Пустоши. Информация, полученная в ходе их посиделки, стоила выпитых рюмок и я не стала ругать мужа. Не подумайте, я не ханжа какая-нибудь и к спиртному отношусь больше нейтрально, чем отрицательно, принимая тот факт, что иногда в отдельных особых случаях крепкие напитки бывают просто необходимы. Как вот сейчас, например. Я виски терпеть не могу, но пересилила себя и глоточек сделала, прекрасно понимая, что Нейтан прав, настаивая на приёме горячительного. А-а, поняла – он, похоже, у моториста виски выпросил, я слышала, как они на палубе разговаривали. Как его – Майк, кажется? Да, вроде так. Вот кто-кто, а он горазд спиртное хлебать! С того момента, как мы поднялись на борт, я моториста ни разу трезвым не видела. И что интересно – он ведь и вдрызг не напивается, и до конца не трезвеет никогда. Всё время в одной поре… Как это выразить-то? Во, придумала – в состоянии «среднего подпития», так вот. Да, уж… В таких количествах пить – никакого здоровья не хватит.

Я укутала ноги получше и поудобнее устроилась в своём гамаке, который с некоторых пор мне кажется очень удобным. Сначала, когда мы только отплыли и я узнала, что все будут в гамаках спать, то очень расстроилась, хотя понимала, что на таком маленьком судне, как «Гарпия», никаких кроватей не будет, они попросту не поместятся в нужном количестве. Но потом, когда в первую ночёвку все улеглись в подвешенные к потолку гамаки, я повозилась-повозилась, да и ка-а-ак уснула! И спала так крепко, что проснувшись утром, нисколечки не чувствовала себя разбитой. А потом и вовсе оценила всё удобство гамака, устроившись в нём с книгой. Правда, почитать удалось совсем недолго… Но это уже не важно. И всё же мне интересно, а смогу ли я научиться управлять этой хреновиной? Ну, «Возмездием» этим. Пока что вся сверхтехнологичная «начинка» внутри меня ведёт себя абсолютно непредсказуемо. Активируется, когда ей того захочется, и так же сама по себе вырубается, причём аналогичным образом воздействуя на моё тело. Мне это дело совсем не нравится и мириться с таким положением вещей я не собираюсь. Что делать и как, я пока не знаю, но надеюсь всё-таки разобраться сама в себе. А ведь у меня ещё и система активного прицеливания установлена… И то же не понимаю толком, как ею пользоваться. Один раз как-то удалось её активировать, а больше всё – как ни пыталась, как не сосредотачивалась и так, и этак – ничего, никакого эффекта! Вот зараза – когда не ждёшь, эта электронная хрень в башке – или где она у меня там находится, включается сама по себе, а когда мне самой это надо – никакой реакции. Пока что понятно только одно: что система прицеливания, что «Возмездие» запускались тогда, когда я была в смертельной опасности и находилась в состоянии сильнейшего стресса. Но если из этого исходить, то что же мне теперь – до истерики себя доводить всякий раз, как вдруг понадобится помощь одной из этих программ?! Или ждать, когда меня вот-вот убьют, и капризная система прицеливания соизволит-таки активироваться и покарать злодеев, на мою жизнь покусившихся? Что-то мне так не хочется, не согласная я. Ладно, поживём – увидим.

Тут как раз вернулся Нейтан с исходящим паром котелком в руках. Что бы не обжечься, он обернул его тярпицей в несколько слоёв и аккуратно нёс, стараясь не расплескать. Подошёл, опустился на пол, сев на корточки, и принялся разливать кипяток по кружкам. На весь кубрик сразу запахло распаренными сухофруктами. А вкусный компот из сушёных… как их? Ах да, я вспомнила – они это растение называют «мутафрукт». Что за «мутафрукт», где он растёт и как выглядит, я не знаю, но слышала, что в современном мире плоды этого растения являются основным источником витаминов. Порезанный на дольки и высушенный до состояния маленьких сморщенных кусочков, мутафрукт удивил приятным кисло-сладким вкусом. Нейтан угостил меня перед тем, как бросить горсть в кипяток, когда варил компот прошлым утром. Вот и сейчас приятный аромат заставил повернуться в нашу сторону головы остальных обитателей кубрика. Муж разлил компот по кружкам, в котелке ещё оставалось немного напитка и я предложила его Специалисту Олину. Он и так сидит мрачный, как туча, уткнувшись в клавиатуру и экран своего «Пип-Боя». Я слышала, как он яростно доказывал, что надо оставить для изучения хотя бы одного «морского дьявола», но ему не позволил капитан с остальными. Я не берусь судить, насколько важно и необходимо для науки было бы проводить вскрытие морского существа прямо на палубе «Гарпии». А больше негде – не в общем же кубрике труп потрошить. Тут я скорее на стороне тех, кто воспротивился проведению подобных процедур на катере. Но Олин, когда ему категорически отказали, выглядел настолько несчастным и расстроенным, что мне стало его искренне жаль. Когда я окликнула Специалиста и протянула ему котелок с остатками компота, он, оторвав взгляд от экрана сначала не понял, чего я от него хочу. Но потом до него дошло, и Олин, поблагодарив и взяв у меня из рук котелок, поднёс его ко рту и сделал осторожный глоток, боясь обжечься. Проглотил, лицо его посветлело, и он ещё раз приложился к котелку, отпив на этот раз намного больше. Допив за три захода компот и вернув пустую посуду, Специалист улыбнулся, наверное в первый раз за сегодняшний день, хмурая складка между бровей у него разгладилась. Он поблагодарил ещё раз и с уже довольным спокойным лицом вернулся к прерванному занятию. Нейтан глядя на мои манипуляции только головой покачал и улыбнулся.

А в кубрике тем временем шло обсуждение сегодняшнего нападения на нас обитателей морских глубин. Все делились впечатлениями, рассказывали друг другу, какие кто испытал ощущения во время «пения» тех двух существ женского пола, которых я… ну, того. Сходились во мнении, периодически бросая взгляды в мою сторону, что если бы не мои феноменальные способности по части мордобоя, которые, честно признаюсь, стали открытием и для меня самой, то вряд ли «Гарпия» ушла бы дальше того злополучного скального лабиринта. Наговорившись вволю, мужская часть команды обратила своё внимание на меня. Суровые воплощения мужественности, коими являлись почти все присутствующие в кубрике люди, они стали наперебой благодарить меня, слабую женщину, обыкновенную домохозяйку за то, что я «спасла их задницы от неминуемой гибели». Так, стесняясь и краснея выразился один из посланников Джесси Джеймса. Смит, кажется. Я в свою очередь поблагодарила Трампа за то, что он не дал мне утонуть и вытащил из воды. Тот засмущался, пробормотал что-то вроде: «не стоит благодарностей, мэм» и поспешил спрятаться за спинами товарищей. Интересно было наблюдать, как здоровенный детина с волосами цвета спелой пшеницы, с жёстким пристальным прищуром холодных голубых глаз радуется, как ребёнок, что его похвалили, стараясь при этом сохранить невозмутимый вид перед остальными парнями. Выросшие в мире, прошедшем через горнило ядерного огня, современные люди в большинстве своём не склонны к проявлениям всякого рода тонких чувств и прочей сентиментальности. Дети рано взрослеют и постигают на собственном опыте все тяготы жизни, а не узнают о них из очередного приключенческого сериала, сидя на мягком диване перед телевизором с попкорном и Нюка-Колой в руках. Что сказал бы современный мальчишка, такой, как пропавший Сверчок к примеру, узнай он о том, что в нашем детстве считалось великой трагедией, если родители на Рождество или день рождения подарят тебе не вожделенный новенький велосипед или робо-пони, а всего лишь новый, с иголочки костюм или платье? Наверное, хохотал бы до упаду, сравнив своё детство и его печали с теми «разочарованиями», которые испытывали дети нашего времени. М-да, вот уж воистину – всё познаётся в сравнении.

Наконец успокоившись, все морские путешественники разбрелись по углам и занялись своими делами. Вернулись на свои места и Изгои, все, кроме Защитника Томпсона, который вызвался побыть вперёдсмотрящим, так как матросов теперь стало на одного меньше. Катран заместил выбывшего Сверчка, встав, а вернее сев у руля, Скамейка должен был заступить в ночную вахту, когда катер встанет на ночёвку, вот Томпсон и предложил капитану побыть вперёдсмотрящим на время сегодняшнего плавания и теперь сидел в кабине наверху рубки. Одевшись потеплее, Изгой утащил с собой наверх свою винтовку, одеяло и пакет с сухим пайком. Вооружившись здоровенным биноклем, он стал зорко следить за окружающей обстановкой. Хотя, как по мне, смотреть там особенно не на что. Ну, вода и вода. Много воды. Низкие облака над головой, да ещё тонкая, едва различимая полоска берега вдалеке. Даже чаек, которых обычно много кружит в вышине, здесь нет – катер слишком сильно удалился от берега. Но ближе подходить к суше, пока катер движется по волнам, капитан отказался наотрез, мотивируя своё решение тем, что больше не хочет рисковать судном и терять людей. На пути запросто может оказаться какая-нибудь очередная засада наподобие той, в которую мы невольно вляпались утром, когда на пути внезапно возник тот проклятый скальный лабиринт.

Об этом решении капитана Трелони рассказал Защитник Томпсон перед тем, как подняться на пост. Он пояснил, что застал часть разговора капитана с рулевым Катраном, когда ходил в ходовую рубку договариваться о дежурстве. Затем он ушёл, а мы с мужем решили перекусить. Остановили свой выбор на копчёной рыбе, несколько тушек которой мне лично были презентованы моряками в знак благодарности за проявленное мужество – как в армии говорят. Или не говорят… Не важно, в общем. Отдав мне завёрнутую в пропитанную жиром бумагу рыбу, они пояснили, что это не такая, как та, которую везут в одной из бочек. Эти рыбины были закопчёны лично самим капитаном Трелони. А он, как известно, всеми признанный специалист по части копчения морепродуктов. Ну, мне об этом неизвестно, но поверю морякам на слово. Тем более, что выглядит рыба очень аппетитно, а уж пахнет так и вовсе просто умопомрачительно. Пока я сидела в гамаке и ждала, когда мне, как настоящей принцессе подадут обед, Нейтан нарезал одну, довольно кстати большую рыбину на дольки, разложив её на чистой тряпице – одной из тех, которые он постоянно таскает с собой, рассовав по разным карманам. В рюкзаках у нас имеется по маленькой мисочке из нержавеющей стали наподобие тех, из которых раньше кормили собак. А что смеяться-то – посуда она и есть посуда. Очень удобная, кстати. Лёгкая, прочная, не портится со временем, не колется. Вот в одну из мисочек Нейтан Мне и положил пару довольно крупных ломтиков, добавив ещё половинку кукурузной лепёшки в качестве гарнира. Я поблагодарила и принялась за еду.

Нейтан последовал моему примеру, не забыв угостить Отступников копчёной рыбой. Николсон и Рид приняли угощение, а вот Специалист Олин отказался, как его не упрашивали съесть хоть маленький кусочек, мотивируя свой отказ тем, что пока ещё совсем не голоден. Ну, не хочет – как хочет, вольному воля. Рыба и впрямь оказалась на редкость вкусной, мягкая, ароматная мякоть буквально таяла во рту. Я съела свою порцию и попросила мужа положить мне ещё. Эх, обопьёмся, наверное… Но ничего, пресной воды мы везём с собой много, пить можно вволю. Главное ночью не описаться потом, хи-хи. Ну, на катере, конечно, гальюн есть, сходить-то всегда можно. Мужчины так вообще могут прямо за борт… хм, нужду справлять. На корму встал, где борт низкий, и только трос ограждения ограничивает от возможного падения за борт, штаны расстегнул и бузуй себе, сколько влезет прямо на полном ходу. Я то же могу, к примеру, с кормы попу свесить и прямо в океан пописать. Только надо будет при этом крепко руками за трос держаться, а то имеется риск за борт случайно навернуться. С голой задницей и спущенными штанами – вот потеха! Представляю, насколько будет шокирована вся команда катера увидь они, как миссис Стюарт, их спасительница и героиня сначала спустив штаны дует с кормы прямо в море, а потом срывается, и кувыркнувшись через голову падает в воду. Нарисовав эту картину в своём воображении, я не удержалась и хихикнула, аж крошки изо рта полетели. Нейтан удивлённо посмотрел на меня и спросил, всё ли в порядке. Я поманила его, и наклонившись близко к уху рассказала, что меня так насмешило. Муж отстранился от меня и пару секунд смотрел, видимо пытаясь понять, всё ли со мной хорошо. После чего и сам негромко рассмеялся, покачав головой.

–Что, то же картину представил? – спросила я.

–Ну да, – ответил он. – Ох, и горазда же ты выдумывать! Нет, точно – тебе только книжки писать с твоей фантазией.

–Так смешно же ведь, – сказала я, пожав плечами. – Наверное, это всё стресс виноват. Ещё и половины не проплыли, а уже такие приключения. Даже одного товарища потеряли…

–Это ты права… – задумчиво протянул муж, глядя куда-то в пустоту.

Он враз стал серьёзным и задумался, забыв о недоеденном куске, который держал в руке. Я потрепала его по волосам, что бы отвлечь, и он, улыбнувшись мне, взялся доедать свою рыбу.

Глядя на нас, все остальные то же принялись за еду. Из капитанской рубки пришёл Катран, взял провизии на двоих – себе и капитану, и не говоря ни слова умёлся обратно в рубку. Всё ещё переживает из-за Сверчка. А на улице тем временем испортилась погода. Облака, сначала редкими белыми кучками плывшие по небу, вдруг стали сгущаться, собираться в большой облачный фронт, откуда-то подул довольно прохладный ветер и стало заметно штормить. Катер качало на волнах, качались и пассажиры вместе с ним. В углу, где сидели люди Джесси Джеймса, вдруг началась какая-то возня, затем посланник Смит, вскочив на ноги и зажав рот рукой опрометью кинулся вон из кубрика. Не успела его спина мелькнуть в проходе, как от борта послышалось надрывное: «Бу-э-э-э!». Бедняга. Его укачало, и вся еда, принятая ранее, пошла насмарку. Надрывные звуки повторились, потом ещё раз, и спустя какое-то время в дверях показался Смит, утирающий рот рукавом и с лицом бледно-зелёного цвета. Пошатываясь, он прошёл к товарищам и обессиленно рухнул на свой тюфяк. После чего свернулся калачиком и затих. Напарники, сочувственно посмотрев и покачав головами, заботливо укрыли его ворсистым одеялом и оставили в покое. Кроме него пока больше никого не укачало, но я заметила, как Специалист Олин несколько раз подносил руку ко рту и тайком, стараясь, что бы никто не видел, вытирал рукавом вспотевший лоб. А в кубрике совсем не жарко сейчас, даже прохладно. Я вот в одеяло поплотнее закуталась и сижу, только нос наружу торчит. И выглядит Специалист бледновато. Наверное, то же тошнит, но он пока справляется и терпит. Но, возможно, недалёк тот момент когда и он блевать побежит. А сама я ничего, нормально так себя чувствую. Во всяком случае пока. Ну, это скорее плюс, чем минус, правда ведь?

Глава 4

Нейтан. Патрульный катер Гарпия. Неподалёку от острова Блок Айленд, Атлантика.

Ближе к вечеру погода окончательно испортилась. Небо заволокло тучами, подул сильный и холодный ветер. С неба начал накрапывать дождь. Волны раскачивали катер, бились о борта, солёными брызгами обдавая любого, кто осмеливался высунуть нос из рубки. Стало предельно ясно, что нужно срочно поворачивать к берегу и искать место, где можно будет пришвартоваться и переждать шторм. А заодно и переночевать. Сбоку что-то сверкнуло. Я обернулся и посмотрел в иллюминатор. И в ту же секунду ещё один разряд яркой нитью прочертил небосвод вдалеке, почти у самого горизонта. Я почувствовал, что катер поворачивает носом к далёкому берегу и ускоряет ход – слышно, как натужно завыли двигатели на корме, стремясь разогнать судно. Да, до берега желательно добраться до того момента, как начинающийся шторм разыграется в полную силу. А время начинает поджимать, ведь нужно будет ещё найти место, где «Гарпия» сможет укрыться на время шторма и переждать, без риска быть разбитой о скалы или выброшенной на берег волнами, которые уже сейчас выглядят довольно устрашающе. Наш катер не настолько крупное судно, что бы рискнуть двинуться на нём сквозь шторм. Только я об этом подумал, как из ходовой рубки донёсся искажённый динамиком голос нашего вперёдсмотрящего, Защитника Томпсона:

–Земля прямо по курсу!

Народ в кубрике оживился, все стали смотреть в иллюминаторы, пытаясь разглядеть то место, куда мы движемся полным ходом. Я встал с тюфяка, на котором сидел возле гамака Норы, подошёл к боковой двери, открыл её и выглянул наружу. И сразу же получил щедрую порцию солёных брызг прямо в лицо. Помотал головой, вытерся рукавом, и прищурившись, пристально вгляделся вдаль, пытаясь разобрать хоть что-нибудь. Но потуги мои оказались тщетными. Сквозь усилившийся дождь и морские брызги, которые создавали волны, когда «Гарпия» то поднималась на гребень, то резко ныряла вниз, мне ничего не удалось толком разглядеть, кроме тёмной размытой полосы впереди. Я оставил свои попытки и захлопнул дверь. Результатом моего выхода наружу стала мокрая голова, намокшая спереди одежда и недовольство товарищей, начавших бранить меня за то, что я раскрыл дверь и напустил внутрь кубрика изрядную долю водяной пыли и мелких брызг. Я вернулся на успевшее остыть место на тюфяке, вытащил из кармана тряпицу, развернул и принялся вытирать волосы. Нора насмешливо посмотрела на меня, потом спросила:

–Ну что, сходил, посмотрел?

–Угу, – кивнул я, не прерывая своего занятия.

–И как там?

–Мокро, холодно и ветренно, – ответил я, встряхнув тряпку и разложив её для просушки на краю тюфяка. – Довольно-таки мерзкая погода.

Нора улыбнулась и поплотнее закуталась в одеяло. Она так и сидела в гамаке, раскачиваясь в нём словно на качелях, пока катер болтало на волнах. В этот момент в кубрик из ходовой рубки заглянул капитан.

–Господа, – обратился он ко всем присутствующим, – мы подходим к острову. На старых картах он обозначен, как Блок Айленд. Это довольно крупный остров, на нём даже небольшой аэропорт есть… был. И ещё, самое главное – с северо-западной стороны острова должна быть бухта, попробуем до неё добраться. Если удастся, то сможем спокойно переждать шторм. Советую всем уже сейчас начать готовиться – возможно придётся сходить на берег.

С этими словами Трелони вернулся в рубку управления, а все, кто был в кубрике, зашевелились и начали собираться. Ах да, чуть не забыл сказать – я ведь, едва начало накрапывать быстренько метнулся на палубу и собрал все вещи Норы, которые сушились под открытым небом. На данный момент жена была одета в свой второй комплект одежды, состоявший из кожаных брючек с накладными карманами, братьев-близнецов тех, которые поучаствовали в купании Норы и серого вязаного свитера. Сейчас жена застёгивала ботинки, сидя на моём тюфяке. Она уже натянула свою жилетку, у которой между внешним слоем плотной кожи и подкладкой из мягкой замши было проложено несколько слоёв кевлара, а на груди в районе рёбер вшиты титановые пластины. Кстати, эту жилетку нам принесла и отдала дочь той самой женщины-пилота, которая управляла винтокрылом в тот день, когда на меня и Нору впервые было совершено нападение. Летательный аппарат Братства Стали тогда был сбит атакующими – его безжалостно расстреляли из ракетомётов, и лётчик вместе с бывшими на борту стрелками погиб. Как оказалось, на базе Братства у неё была дочь двенадцати лет, которую она растила одна, без мужа. Отец девочки, который был Паладином Братства, пал в бою много лет назад. Дочке тогда было всего два годика и она его совсем не помнит. Когда ей сообщили, что её мама погибла выполняя боевое задание, девочка стойко перенесла утрату. Она не билась в истерике, так же не впала в тоску, но кто знает, что творится в душе у ребёнка, потерявшего единственного родителя и самого близкого человека на свете. Когда девочка узнала, что мы по человечески похоронили её мать, то очень благодарила, и в знак признательности принесла и отдала вот эту самую жилетку, которая сейчас одета на Норе. Моя жена в свою очередь вернула девочке все вещи её матери, которые были у неё на тот момент. Комбинезон, куртку, ботинки, шлем, а так же пистолет женщины-пилота и именные жетоны.

На жилетке у Норы с левой стороны груди ближе к ключице закреплены ножны, в которых обычно покоится один из её ножей – реплика траншейного кинжала 1918 года с отлитым из латуни рукоятью-кастетом. Этот нож вместе с ножнами я приобрёл ещё до войны (боже, как же давно это было!) как коллекционный вариант. Сначала он хранился дома на полочке, затем был упрятан в мой «бункер» за домом, а ещё позже, когда я уже вылез после многолетней спячки наружу, покинув Убежище 111, и вернулся в Сенкчуари, траншейный кинжал перекочевал в оружейную комнату на втором этаже нашего дома. Нора, когда мы готовились к совместному переходу на базу Братства и выбирали, какое оружие брать или не брать в дорогу, как увидела этот ножик, так сразу вцепилась в него мёртвой хваткой. Сначала она упрятала его в свой баул и некоторое время нож путешествовал вместе с поклажей. Но когда после всех пережитых приключений мы наконец оказались в Новой Цитадели, Нора перетасовала все ножи, которые тащила с собой. Оценив их по степени важности и полезности к применению, она определила для себя три клинка, которые должна была всегда носить при себе. Тогда-то на первое место и вышел этот самый траншейный кинжал, а закрепить его на груди рукоятью вниз Норе подсказал я. Узкие аккуратные ножны кинжала имеют маленькие металлические «ушки», которые как раз и предназначены для того, что бы нож можно было разместить на теле бойца так, как ему будет удобно. Жена долго не рассуждая взялась за иголку с ниткой, намереваясь пришить ножны к жилетке… и тут её ждала неудача. Оказалось, что проткнуть толстую кожу, да ещё вместе с кевларовой прослойкой не такая уж простая задача, как могло показаться на первый взгляд. Пришлось мне брать дело в свои руки и уже с помощью острого шила проделывать отверстия в нужных местах. После чего ножны были пришиты туда, куда надо и жена теперь красовалась с раритетным траншейным ножом на правой стороне груди. Торчащая вниз рукоять-кастет зловещего вида внушала уважение, а расположение ножа на теле красноречиво говорило о том, что он окажется в руке своей владелицы в доли секунды, если понадобится. Сейчас ножны пустовали, Нора убрала кинжал в сумку, когда я забирал её вещи для просушки.

Номером вторым в списке ножей, предназначенных для постоянного ношения шёл тот самый знаменитый стилет с лезвием более шести дюймов длиной и крестообразной гардой, с помощью которого Нора так ловко расправилась с напавшими на нас «синекожими». Этот «ножик», как вам уже известно, был закреплен на высоком голенище её ботинка. К слову, чуть было не потерянный во время боя с «синими», когда Нора лишившись сил упала со скалы, стилет уцелел, удачно застряв в расселине между валунами у самой кромки воды. Кто-то из команды достал его и вернул Норе. Стилет был плодом моего ножевого творчества, я изготовил его около полугода назад и сначала думал продать, но потом как-то жалко стало с ним расставаться и я оставил стилет себе. У него замечательная, очень приятная на ощупь рукоять из прочного, как сталь панциря Короля Болотников. У меня в мастерской среди обрезков нашёлся небольшой кусок, сохранившийся как остаток материалов ножа, который я делал на заказ. Вот я и пустил его на рукоятку.

Третьим по счёту шёл классический складной «Бак 110», который Нора носила в закрытом кожаном чехле на поясе. Ещё три ножа – да-да, не смейтесь – именно три хранились в её сумке, соседствуя с коробками патронов и запасными магазинами к винтовке. Это были почти одинаковые охотничьи ножи в кожаных ножнах, лишь немного отличавшиеся друг от друга длиной клинка. Я до сих пор не до конца понимаю, для чего жене эти ножи. Вернее, совсем не понимаю. Создаётся впечатление, что их она набрала просто так, для количества. Ну, это её дело, пусть таскает, если нравится, мне не жалко. Складной «Бак» был так же мной доработан, я заменил родные деревянные накладки рукояти на более прочные из всё того же панциря Болотника и заново отполировал лезвие. «Сто десятый» сам по себе нож крупный, «дубовый», с большим запасом прочности, но малость тяжеловат для складного ножа. Это хорошо ощущается, если таскать нож в кармане штанов. Но подобного типа складни практически никто так не носит, все таскают их в чехле, висящем на ремне. Нора не исключение и сама крепит на поясе «Бак» тем же способом, что и большинство владельцев этого замечательного ножа.

Пока жена обувалась и приводила себя в порядок, я бегло осмотрел наше оружие, ещё раз – уже третий за последний час проверил пистолет, заряжен ли он, и сняв ботинки, штаны и свитер стал натягивать на себя мой любимый защитный комбинезон. Тот самый, в котором я исходил вдоль и поперёк всё Содружество, пережил множество приключений и выживал среди ужасных условий постъядерных пустошей бывшей Америки. Комбез, подаренный мне однажды русским Стариком из Добрососедства, который, кстати, и прилепил мне это прозвище «Сталкер», как будто специально создавался для жизни в условиях современного мира. Не буду в сотый раз расписывать все достоинства моей защитной одежды, скажу лишь, что комбез этот самый не раз и не два спасал мне жизнь. Причём буквально спасал, без всяких там преувеличений. Комбинезон защищал моё бренное тело от пуль, когтей и осколков, спасал от переохлаждения и высоких температур, уберегал от радиации и воздействия всякой химической дряни. Порой я начинаю думать, что Старик не врёт и там, откуда он сюда попал, действительно реально существует какая-то «Зона», которая наполнена разного рода чудесами, но выжить на просторах которой человеку до крайности сложно, а порою попросту невозможно.

Влез в тихо шуршащие плотной тканью недра комбинезона, застегнул все застёжки, повертелся. Продел ремень в лямки на поясе, повесил под правую руку длинный узкий пенал аптечки, слева разместились дополнительные подсумки с магазинами к пистолету, на поясе сзади горизонтально закрепил ножны с ножом. Я не Нора и шести ножей для ощущения полного счастья мне не нужно. Мне достаточно двух. На ремне у меня висит обычный «Ка-Бар», он для меня привычный ещё со времён армейской службы, нож простой и надёжный. Спросите, почему ношу его закреплённым горизонтально за спиной? Ну, для такого выбора ношения есть несколько причин. Во-первых, так нож банально не виден постороннему глазу – он скрыт полой верхней одежды, а в ситуациях, где он бывает нужен уже не в качестве инструмента, а в виде оружия, внезапно появившийся в руке клинок даёт определённое преимущество, а иногда и вовсе может всё решить в вашу пользу. Вот, скажем, не так давно меня очень сильно выручил мой любимый ножик с автоматическим выбросом клинка. На нас с Норой тогда напали злобные ублюдки, меня взяли в плен и разоружили практически полностью. Но ножа, лежавшего в глубоком кармане плаща в спешке не обнаружили. Вообще, признаться честно, те, кто меня тогда захватил, не очень-то и старались, лишь кое-как меня обыскав и забрав всё основное оружие, которое было на виду. Но, тем не менее, не окажись тогда в довесок к основному тесаку, который висел у меня сбоку на ремне, ещё и ножа в кармане, неизвестно, как бы всё обернулось. Ну, ладно – что было, то было. Ну а во-вторых, в пользу ношения ножа за спиной говорит тот факт, что так он не занимает места на теле, на котором можно было бы расположить что-нибудь не менее полезное, чем нож. К примеру, пару лишних подсумков с пистолетными магазинами, или та же маленькая походная аптечка, за которой, случись такая нужда, уже не нужно будет лезть в рюкзак или где она там у кого бывает спрятана. Ну, вы меня поняли, надеюсь.

Второй мой режущий девайс, который я взял с собой в путешествие, заменив им ту самую «выкидуху» – как на русский лад называет подобные ножи Старик, это балисонг довольно внушительных размеров, который я таскаю в кармане. Причём балисонг этот самый у меня не китайский или, упаси боже, тайваньский, коими в одно время буквально наводнили Америку, и которые разве что в отделах грампластинок не продавались. Нет, ножик мой настоящий, изготовленный на Филиппинах тамошними мастерами с вековой традицией. Я купил его, когда мы с женой были на островах в свадебном путешествии. И этот замечательный нож сохранился у меня до сих пор! Что мне нравиться в балисонге, который в простонародье называют «бабочка», так это то, что открыв его и зажав в руке, ты практически получаешь нож с фиксированным клинком. У обычных складней, какими бы надёжными и прочными они не были, существует ма-а-аленький, но шанс, что при определённом усилии он сложится у вас в руке. Травма пальцев в таком случае попросту неизбежна. У балисонга сама конструкция полностью исключает такую возможность. В раскрытом состоянии это самый натуральный «фиксед» со всеми его преимуществами перед складным ножом, да. Ну, ладно – хватит о ножах.

Пока я возился с комбинезоном, наши товарищи так же времени даром не теряли. Изгои Братства облачались в свои силовые доспехи, помогая друг другу, проверяли работу систем, готовили оружие. Посланники Джесси Джеймса так же занимались подготовкой к возможной высадке на берег и встрече со всякими неожиданностями. Лица у всех были серьёзными и сосредоточенными. Напряжению способствовал всё усиливающийся шторм, волны которого швыряли катер так, что порой трудно было устоять на ногах, не держась за что-нибудь. Как, интересно, Защитник Томпсон там, наверху поживает? Хотя, что ему – кабина, в которой он сейчас сидит, изготовлена из прочнейшего дюралевого сплава, а обзорные стёкла сделаны из толстого плексигласа. Так что ему там ничто не угрожает, разве только если катер перевернётся кверху килем. Но до этого, я очень надеюсь, дело не дойдёт.

Я продел руки в наплечную кобуру, поправил лямки, сверху одел свою брезентовую куртку. Это та самая куртка, что была на мне, когда мы с женой изображали бродяг-мусорщиков. Одежда хоть и была уже кем-то ношена, но, судя по всему, совсем недолгое время, находилась в отличном состоянии и оказалась очень удобной в носке. Походив в куртке какое-то время, я попривык и в результате прикипел к ней душой. Натянув на голову вязаную шапочку, повернулся к Норе. Та в этот момент как раз заканчивала приготовления. Застегнула куртку до верха, поправила повязанный на манер банданы платок из плотной ткани на голове и посмотрела на меня. Я спросил:

–А ты что, в свой силовой доспех разве облачаться не будешь?

Нора сморщила нос и отрицательно покачала головой.

–Точно? – не унимался я. – Ты уверена? Просто мы не знаем, что там, на этом острове нас поджидает. А броня, согласись, всё-таки хорошая прибавка к скорости, силе и уверенности в себе. Про защиту от пуль, клыков и когтей я уже и не говорю.

Строптивая Нора скорчила ещё более кислую физиономию, продолжая упрямиться и настаивать на своём.

–Я полностью с ним согласен, мэм, – поддержал меня Защитник Николсон. – Лучше не полениться и всё же надеть доспехи. На суше может встретиться всякое, и как бы потом не пожалеть о неправильно сделанном выборе.

Сдержанная грубоватая речь командира группы Изгоев всё же произвела нужное впечатление на Нору, и та тяжело вздохнув полезла в один из ящиков, что стояли рядком у стены. Вот почему так: скажешь ты родному человеку какую-нибудь умную вещь, или предупредишь о чём-то важном, и он с вероятностью девяносто процентов, даже девяносто девять, тебя не послушает, а будет всё делать по-своему. И при этом не важно куда, к каким результатам в финале это упорство его заведёт. Главное, что поступил, как сам решил, или решила. А вот скажет кто-нибудь посторонний то же самое, что и ты говорил буквально вот только что, и всё – эффект совершенно обратный. Твой близкий обязательно прислушается к совету, да ещё тебе будет потом говорить, какой умный и хороший человек тот, кто так вовремя подал дельную мысль и как же хорошо, что он вовремя к ней прислушался. А то, что ты прямо перед этим твердил и талдычил ему то же самое – нет, это мы отметаем и не обращаем никакого внимания. Я эту тенденцию давно заметил. Все так общаются. Родители с детьми, дети с родителями, муж, жена, друзья и знакомые – все прислушиваются к советам любых совершенно посторонних людей, но только не к своим самым близким. Что всеми при этом движет, какие процессы происходят в их мозгу, или чем они там думают, мне совершенно не понятно. Я подобное и за собой не раз, и не два замечал. Но я вообще человек, склонный наблюдать и анализировать свои побуждения, а так же отслеживать все входящие и исходящие мысли. Поэтому мне легче контролировать, так сказать, сам процесс. Вот и Нора сейчас поступила совершенно аналогичным образом. Не поддержи меня Защитник Николсон, и не вставь своё веское слово, я бы тут мог распинаться о необходимости надеть доспехи хоть до завтрашнего утра. Эффекта был бы ноль. В другое время я бы обязательно устроил жене выволочку за подобные выходки, но сейчас для воспитательных процедур не самое подходящее место. Мы уже практически подошли к Блок Айленд.