Грань рыбки

Грань рыбки
Владислав Геннадьевич Отекши

Оператор станка по выдуву пластиковой бутылки – Юрий, знакомится с новым сотрудником. Тот рассказывает о торговле валютой в онлайне. Юрий давно размышлял в свободное время о собственном деле, теперь определился с направлением. Он берет из заначки несколько тысяч и идёт на обучение.Вечером Яну позвонил знакомый его дяди и попросил помочь ему в одном деле. Ян не стал расспрашивать, сложил вещи в дорожную сумку и утром отправился в городок Портов. В город его детства.

Грань рыбки

Владислав Геннадьевич Отекши

Редактор Егор Алексеевич Парфенчик

Дизайнер обложки Владислав Геннадьевич Отекши

© Владислав Геннадьевич Отекши, 2019

© Владислав Геннадьевич Отекши, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-0050-8018-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

/

В 2002 году, думаю, это было где-то 6 сентября, мой дядя Леня взял меня на рыбалку. Он не был родным дядей. Он был одноклассником отца, с которым они сохранили дружбу после школы, до самой старости. Сейчас моему отцу 62, а дяде 61 год. Помню, рыбалка длилась четыре дня. У него еще была такая старая, из светло-коричневого брезента палатка, советского периода, с оранжевыми овальными пятнами. Он ее сушил в огороде у яблони. Мне пятнадцать лет. В школу с 11 сентября идти. Все что я знал о рыбалке, это только то, что рыба живет в воде, ее ловят на удочку, на червя или на хлебушек. До этого ходил на местный став с удочкой, которую сделал сам, из лески, привязанной к концу каштановой палки. Она была очень тяжела, но бамбука рядом не росло. И вот меня ждал впереди первый серьезный опыт. Из пяти спиннингов дяди, – один он обещал выдать мне на пользование, если я накопаю банку червей. Банку я набрал спокойно в черной земле огорода. Знакомый нас привез на машине на берег реки Донец, где-то 20 километров от города Каменск-Шахтинский, где я и жил. К пяти вечера мы разбили лагерь, и пошли рыбачить. Это были жуткие четыре дня. Мы попали в сумасшедший ливень. Сейчас, когда мне уже 30 лет и я еду на рыбалку, собираюсь на нее или уже ловлю рыбу, всегда вспоминаю этот случай. Ведь именно поэтому я до сих пор увлекаюсь этим делом.

– Юра, ты надеюсь, с собой рыбу не брал? Мать тебе ее не ложила? – спрашивал он тогда, когда грузили вещи в багажник.

– Нет! – Ответил я.

Когда стемнело, ближе к десяти вечера, когда мы легли спать, поднялся ветер и мощной силой обрушились капли дождя. Я слышал, как капли били по листьям, земле и поверхности воды. А также по ткани палатки. Знаете, что нельзя трогать пальцем стенку палатки при дожде, иначе дождевая вода будет просачиваться внутрь. Я вот не знал. Сейчас, конечно, современные модели делают из другого материала и такого не происходит. Но в тот раз, вода струей стекала вниз под шубу, на которой я спал. Так же бушевал гром. И сверкала молния так, что на миг вся палатка становилась белой, словно наступил день. Удочки стояли на берегу в держателях, и дядя Леня решил их проверить. Взял фонарь и ушел. Я сидел один. Прошло около пяти минут. И тут резко ударила молния, а за ней долгий яростный раскат грома. Я испугался. И сразу подумал о дяде, которого у реки убил мощный разряд. Я сидел, и сомневался, – стоит ли выходить и проверить здоровье рыбака или остаться внутри. И поэтому взволнованно сидел, замерев, и вслушивался в дождь.

Сердце бешено стучало. Помню, еще говорили, что нельзя стоять под деревом во время молнии, – может попасть. А сколько шансов ведь умереть на берегу реки? Я в это сильно верил. Я слушал, как каждая капля стучала по брезенту, по каждому листу дерева, по мокрой почве, пытаясь услышать звуки подошвы. Их не было. Я думал, о том: долго ли я уже жду; сколько времени прошло; мало, чтобы дядя мог проверить и вернуться; достаточно долго, чтобы бросаться в панику. Тут увидел желтый луч от фонаря. В палатку зашел дядя и сказал: " Когда я только подошел к удочкам, стал на край берега, молния так сверкнула, и так громко ударил гром, что я уже решил, будто нахожусь на том свете!».

Я успокоился, и лег, понимая, что не подозревал, тех условий, в какие попал. Все было очень дико, комфортный дом был далеко. И ко мне подкралась другая напасть. Я почувствовал ногами прикосновения, будто какое-то существо карабкается по ноге. Это было, что-то мокрое, крупнее жука, кузнечика, даже саранчи. Я сбросил покрывало и увидел несколько зеленых жирных отвратительных жаб. По спине промчалась дрожь. Я прижал ноги к животу и отсел к стене. Их было штук десять. Семь лягушек размером с кулак. Остальные большие жабы. Жуткие твари.

Ты лягушек боишься, Юра? Ахах. Смотри. – Сказал дядя, и стал их выкидывать руками из палатки во тьму дождя. Признаюсь, он меня пристыдил, и я стал тоже их выкидывать. Мне с рождения было не по себе при виде маленькой крошечной лягушки, а тут целая стая. И я брал их в ладони, пересилив свое отношение к жутким отвратительным созданиям природы. Фу.

– У тебя не будет барадовак. Это все вранье! – Говорил дядя.

Мало того, что я замерз ночью, так как забыл сумку с теплой одеждой, так еще вокруг вся чаща была мокрой и промокли все спички. Разжигать костер для согрева было нечем. Я остался искать сухие ветки, а дядя ушел в ближайший поселок за спичками и за дополнительной провизией. Кстати, в первый день он выпил бутылку водки, и ему требовалось еще как минимум три, чтобы хватило до конца отдыха. Когда он вернулся, мы разожгли костер. Согрелись. К вечеру поймали рыбы, и сварили уху. Все четыре дня шел дождь. Утром топили костер, согревались. Ели, ловили рыбу, купались, потом опять дождь, гроза, молнии, и так заново. Я поймал несколько бычков три гибрида с ладошку за всю поездку. Еще я поймал простуду на свои почки и две недели сидел дома, лечась уколами. Да, была романтика. Сейчас, конечно, не видишь в этом чего-то экстраординарного. Азарт остался, и удовлетворение от крупного улова. Но, стоит сделать вывод, что раньше меня интересовал именно процесс ловли. А сейчас, – возможность уехать из шумного города и воссоединиться с природой. Человек со временем все сильнее и сильнее теряет эту связь. Бегает между кирпичных стен, будто вставили шило в ягодицу, и решает череду очередных задач в положенные сроки. А ловля, – это переулок, этакая пауза.

В город Постов я переехал в 2006 году, как поступил в университет. В 25 километрах на север, находится поселок Роздинка. От него еще где-то 5 километров и берег Дона. Сюда я и ездил. Я нашел место под деревом, на маленькой полянке, сбоку окруженной высокой травой, а с берега камышами. Над кроной расстилал покрывало, о ствол опирал рюкзак, садился, и, смотря на удочки у реки, потягивал медленно «старого мельника из бочонка». Здесь ширина реки составляла около тридцати метров. Дно крутое, можно легко провалиться в яму. Ближайшие соседи по ловле, справа и слева в метрах десяти, и совершенно не мешают. Почти все свои выходные я уделял рыбалке. Оптимальные условия для меня, это, конечно, осенний и весенний период. В другие сезоны езжу меньше. Летом очень жарко, а зимней рыбалкой – вообще не занимаюсь. Нужно позже освоить нюансы. Приходилось вставать в пять утра, чтобы успеть на шестичасовой автобус на вокзале. Сорок минут пути, двадцать минут пешком до берега через поселок. Собираю утренний улов. Обратно в город приезжаю к десяти вечера. А бывает, что и вовсе рыбачу два дня. С палаткой. Разжигаю костер, готовлю уху из свежей рыбы, как когда-то в 2002. Или мяса пожарю, да картошку запеку. Тишина. Запах костра. Время идет медленно, – почти останавливается. Раньше на машине приезжал, что намного удобнее. Машина требует ремонта, – порвал ремень грм. С зарплаты, думаю, починю. Тогда, быстрее буду добираться.

Сентябрь только выдался пасмурным. Небо серое хмурое. Пошла уже вторая неделя, а выбрался только в первый раз. Но, ничего, время покажет. Оно того стоит. Ни звуков работы аппаратов, ни звуки моторов и сигналов машин, ни голоса Маши и ее сына.

/

Ян приехал в город Постов спустя тринадцать часов после выезда. В полночь знакомый дяди Валентина позвонил ему и сказал, что дядя желает поговорить с племянником. Тогда трубку взял 57-летний дядя – и попросил приехать его как можно быстрее, требовалось его помощь в одном деле. Конкретно в каком? Не имело вопроса, все было понятно. Но, вот причина нет. Это был первый раз, когда Валентин лично попросил его об услуге. Разумеется, он все сделает для него бесплатно. О деньгах никакой речи подниматься не будет. Дядя много сделал для него. А долг должен возвращаться.

Ян был большим 34-летним мужчиной с ростом 193 сантиметра и весом 105 килограмм. Он имел широкий мощный торс, мощные круглые плечи, толстое запястье и руки, которые скрывались под белой майкой и зеленой клетчатой рубашкой. Черные джинсы плотно сидели на ногах. Он имел спортивное телосложение. Его лицо было одновременно и дружелюбным и агрессивным. Правильные черты лица, даже тонкие. Тонкий нос, брови, губы. Лоб сужался к макушке. Скулы не выпирали. Зеленые спокойные глаза. На ногах кожаные кроссовки на шнуровке. Затягивал шнурки он туго, чтобы быть уверенным, что они не слетят при неожиданных нагрузках. При себе имел цилиндрическую большую тканевую сумку, через плечо.

Ян расплатился за свою трехкомнатную квартиру с видом на реку, сдал хозяину зеленый универсал вольво xc 70. Некоторые свои вещи запер в гараже, который являлся единственной его недвижимостью. Сложил в сумку стандартный минимальный набор всего необходимого: зубную щетку, пасту, полотенце, запасную майку, рубашку, брюки, электробритву с гелем, пистолет ПБ с глушителем 1967 года для вооружения еще специальных служб КГБ, и гладкоствольный карабин со складным прикладом 20-го калибра тоз-106. Оружие было обернуто в одежду, лежащую внизу сумки.

Ян забронировал себе место в автомобиле до Постова, через интернет-портал попутчиков «бла-бла-кар» и без лишних проверок прибыл в место назначения. В салоне аренды автомобилей «Вектор», расположенном недалеко от въезда в город, он взял черную ниву и направился в дом своего дяди.

Ян вырос в плохом районе города Постова, где расположился дом брата его матери. После подтверждения, что мать не имеет право расти и воспитывать сына из-за недостатка средств и своей алкогольной зависимости, было принято решения отдать сына Валентину Ожогнину. Который был зарегистрирован, как работник продовольственного склада, однако никогда туда не приходил. Он сидел дома. Уходил днем, мог уйти вечером в неизвестном направлении. Но деньги у него были. Жил он один, но имел жену и дочь, которые жили отдельно. И имел свободную комнату, – в нее поселился пятилетний Ян.

Спустя год, а именно в 1989 году маленький Ян прибежал в квартиру. Его глаза были в слезах. Он плакал и вытирал лицо своими маленькими ручками. Валентин сидел на кухне, на стуле со спинкой за столом. В руке был карандаш, и он писал им на тетрадном листе. Рядом стояла стеклянная пепельница. В пепельнице дымилась половина сигареты. Валентин писал предложение. Потом делал затяжку, перечитывал слова, и продолжал дальше писать. У Валентина были белые лохматые волосы, на прямом овальном лице, которые он приглаживал водой на бок. Широкие брови, массивный круглый нос, и короткие губы. Когда он разговаривал, то на лице двигались лишь брови, изменяя складки на лбу. Губы открывались будто-то сами по себе. В возрасте 29-ти лет он имел рост 168 сантиметров и вес 71 килограмм. У него была широкая спина, и довольно крепкая, но не спортивная фигура. Но, уже тогда в криминальной сфере его все называли Ожог. Валя Ожог.

Ян помнил старую кухню, когда это произошло. Старый белый ржавый холодильник, старый деревянный стол за которым сидел дядя, деревянную разбитую раму окна, покрытую белой краской. Дядя отложил карандаш с листом в сторону, взял сигарету в губы и повернулся, к стоящему в проходе племяннику.

– Что ты ноешь? Я говорил тебе так не делать. Ты же не девочка в юбке. – Спросил он и наклонился к нему. Он выпустил на него дым. От утреннего бритья на щеках дяди Вали были приклеены маленькие квадратики из газеты сверху свежих порезов от острой бритвы.

Ян опустил руки от лица и замер, смотря на Валентина. Слезы продолжали стекать по щекам и на подбородок. Губы дрожали.

– Ян? Что ты ноешь? – Спросил дядя еще раз, и сделал затяжку.

– Хнык, хнык, хнык!

– Ты же не девочка, повторяю! Успокойся! Ты упал? – Спросил дядя, и осмотрел Яна с ног дот головы. Потом опер левую руку о колено.

– Неееет! Меня ударилиии! Прямооо в глазз! – Ответил Ян, и протер мокрые глаза рукой.

– Кто тебя ударил? Перестань ныть! Я, сказал, – хватит! Ремня хочешь? Я давно тебя не бил! – Дядя говорил, и делал глубокие затяжки.

– Хнык, Димаааа! – Ян убрал руку от лица, и пытался успокоиться.

– Что за Дима? Где это произошло?

– В песочницее! Мы играли и он меня удариииил! Хнык, хнык!

– А ты его ударил?

– Хнык. Неееет!

– Сыкун! Нет! Такого не будет! А почему он тебя ударил? Он выгнал тебя из песочницы? Ты хотел забрать его игрушку? Где он? – Дядя встал со стула, посмотрел на Яна, и подошел к окну.

– Дааа! Он на улице ещее! – Показал Ян пальцем на окно.

– Что, – Да? Из песочницы выгнал?

– Даа! Он сказал, что он здесь играет с Кириллом. Хнык. А я должен уйтиии! А я не ушееел!

Валя Ожог увидел во дворе песочницу в которой играл крупный ребенок в синей майке.

– Этот жирный малой с бульдозером? Молодец, что не ушел! Не такой и сыкун. Осталась самая малость. – Дядя подошел к столу, потушил сигарету, и стал на колени перед племянником, потом продолжил. – Вот теперь ты выйдешь из дома, спустишься вниз по ступеням, выйдешь из подъезда и ударишь его, как он тебя!

– Неееет! Хнык. – Ян убрал взгляд с лица дяди на старый линолеум на полу.