От любви до судьбы

Главные силы 1-го Белорусского фронта сосредоточились для общего наступления. Застыли на огромном фронте десятки стрелковых дивизий, состоящих из опытных, закалённых бойцов. Армады танков, с полностью заправленными баками и боекомплектом, изготовились для броска вперёд. Густо сосредоточенные артиллерийские подразделения и гвардейские миномёты готовились огневым валом поддержать наступающую пехоту.

Сжатые, как пружины, десятки тысяч людей каждую минуту ожидали сигнала к атаке.

Незадолго до рассвета, в пять часов, мощный небывалый гул разорвал тишину, раскололись земля и небо. Тысячи сверкающих трасс прорезали темноту, сотни бомбардировщиков с зажженными огнями закрыли небо и звёзды. Дрожала земля, сплошная лавина огня накрыла траншеи гитлеровцев. Через полчаса полторы сотни прожекторов упёрлись лучами в передний край немцев, и роты пошли в атаку. Они быстро ворвались в первую траншею противника, потом, не останавливаясь, во вторую и третью…

Когда рассвело и бойцы закрепились в немецких траншеях, Бориса вызвали на командный пункт полка. Он шёл через недавнее поле боя: дымилась земля, искореженная воронками, перемешанные с ней обломки искалеченной техники и танковых гусениц являли собой какой-то неземной ландшафт. Санитары уносили раненых, похоронные команды собирали убитых.

– Смотри сюда, – командир полка тыкал пальцем в точку на карте, – это – автострада, ведущая к Берлину. Твой батальон должен её перерезать и не допустить подхода подкреплений к осаждённому гарнизону Берлина.

Борис, молча, выслушал командира. Задача предстояла трудная: пройти насквозь сильно укреплённый лесной район, не ввязываясь в затяжные бои, выйти к автостраде, оставляя позади раздробленные, но вполне боеспособные группы фашистов.

– Товарищ командир, к вам медики, – доложил часовой. Плащ-палатка, закрывавшая вход, отодвинулась и в проёме показались две девушки.

– Товарищ капитан, начальник медпункта вашего батальона, лейтенант медицинской службы Короткова прибыла для прохождения службы. Со мной санинструктор Татьяна.

Борис во все глаза смотрел на Лену.

– Кто это тебя сюда направил? – спросил он строго, не обращая внимания на санинструктора. – Батальон завтра рано утром выступает на ответственное задание.

– Вот потому и направили, – ничуть не смутившись от строгих слов Бориса, ответила Лена.

– Я сейчас свяжусь с комполка, попрошу, чтобы вас забрали в полк. У меня в батальоне есть санинструктор.

– Вы это не сделаете, товарищ капитан, мы пришли сюда выполнять свой долг, а не отсиживаться в тылу.

Голос Лены был настолько решителен и твёрд, что Борис махнул рукой:

– А, бес с вами, оставайтесь, – и добавил, – только потом, чтобы ко мне претензий не было.

– Не будет, товарищ капитан, – уже весело заключила Лена.

Чтобы иметь более ясную картину о характере укреплений врага, Борис выслал разведчиков с заданием взять «языка». Разведчики задание выполнили, «язык» оказался ценным.

Выступать решили ранним утром, ещё затемно.

Ночью, когда все улеглись, стараясь отдохнуть перед предстоящим маршем и боем, Лена пришла в землянку к Борису.

– Я люблю тебя, люблю тебя, я не могу без тебя жить, – жарко шептала она, прижимаясь к нему горячим от возбуждения и желания телом.

– Ты специально ко мне попросилась? – Спросил Борис, лаская Лену, гладя её груди и бёдра…

– Да, специально, – ответила она, ничуть не смутившись, – чай не к тёще на блины иду, на передовую. Я хочу быть рядом с тобой, только рядом с тобой.

Этой ночью они не сомкнули глаз, забылись только под утро.

– Товарищ командир, светает, пора уже, – разбудил Бориса часовой, деликатно постучав по бревну, служившему стойкой.

Лена наскоро одевшись, выскочила из землянки.

Следуя рассказу языка, батальон почти без потерь вышел в заданный район.

Борис понимал, что передышка продлится не более двух-трех часов, за это время надо укрепиться.

Через два с половиной часа первая группа фашистов, состоящая из нескольких десятков человек, вышла к автостраде и дружным огнём бойцов была уничтожена. Но это оказалось только началом. Из леса появлялись всё новые, хорошо вооружённые группы гитлеровцев, а по автостраде уже двигалась к Берлину танковая бригада из дивизии СС. Силы были неравные, над батальоном нависла угроза окружения. Связи уж не было, и Борис послал в штаб полка троих разведчиков с донесением.

Батальон истекал кровью, всё меньше оставалось людей, способных держать в руках оружие. Борис находился всё время в боевых порядках, переходя от одной траншеи к другой. В какой-то миг немцы оказались уже перед расположением третьей роты, в которую только что пришёл Борис. Он понял, что промедление смерти подобно, ещё минута и батальон сомнут. Тогда он привычно прижал к себе автомат и закричал:

– Рота за мной, вперёд, за Родину!

И выскочил из траншеи.

Оставшиеся бойцы поднялись вслед за командиром.

Лена бежала рядом с Борисом.

– Куда? Назад, – закричал он, – товарищ военврач, приказываю назад!

– Я выполняю свои обязанности, товарищ капитан, – ответила на ходу Лена.

Препираться с Леной в атаке не имело смысла, и Борис забыл о ней. Бойцы сошлись с противником врукопашную, гитлеровцы её никогда не выдерживали. Вот здоровенный рыжий немец направил на него автомат. Борис присел, и очередь прошла мимо, пуля лишь слегка зацепила голову. В следующее мгновение Борис насадил немца на штык, краем глаза заметив, как сбоку целится в него из пистолета немецкий офицер. Он рванулся туда, мгновенно поняв, что не успевает. И тут вдруг перед немцем выросла Лена, приняв на себя смертоносный заряд, приготовленный для Бориса. А он стрелял, стрелял из автомата в этого офицера, пока не кончились патроны. Потом поднял с земли девушку и пошёл в тыл к своим позициям, не пригибаясь и ничего не замечая вокруг.

В ожесточённой штыковой атаке немцы были отброшены. Борис сидел около Лены, смотрел в открытые неподвижные глаза, и молча, гладил её по волосам.

– Товарищ капитан, – Борис поднял голову, перед ним стояла Таня. – Надо перевязать, а то у вас вся голова залита кровью.

Пока шла перевязка, Борис, не отрываясь, смотрел на лежащую девушку. «Как же это, я – жив, а её уже нет. Такой тёплой, ласковой, нежной… уже нет». Руки его до сих пор чувствовали гладкость её кожи, мягкость груди.

– Она вас очень любила, товарищ капитан, – не прекращая перевязки, сказала Таня и всхлипнула. – Говорила, что не хочет жить без вас, если погибнем, то вместе. Потому и в атаку рядом пошла.

Борис сглотнул комок в горле, сжал зубы так, что затрещали желваки под кожей, наклонился и коснулся губами холодных губ Лены. Потом встал, натянул поглубже пилотку, чтобы не заметна была марлевая повязка, и направился в свой окоп.

Наступило недолгое затишье.

«Не продержимся», – думал Борис, – «пока подойдёт подкрепление, от батальона ничего не останется. Надо идти на прорыв».

Он собрал оставшихся в живых офицеров и обговорил план прорыва: передовая группа углубится в лес, завяжет бой с немцами, а основные силы обойдут их по флангу. Потом передовая группа нагонит остальных. Расчёт строился на том, что немецкие танки не смогут действовать в лесу.

– Начинаем по сигналу во время немецкой атаки, группа прикрытия обеспечивает отход. Командование батальоном поручаю лейтенанту Морозову, сам остаюсь с прикрытием.

Борис решил остаться с людьми, которые наверняка были обречены на смерть. Эти люди уйти уже не успеют, но от них зависит успех прорыва. Лейтенант Морозов был на целый год моложе Бориса, но показал себя отважным и исполнительным офицером, недаром его назначили заместителем командира батальона. Борис вверял ему батальон со спокойной душой, был уверен, что тот сделает всё, как надо.

– Коля, – задержал Морозова Борис, – проследи, чтобы санинструктор Таня, ушла с тобой.

– Есть, товарищ капитан!

Со стороны немецких позиций показались танки, за ними бежала пехота. Борис дал команду к прорыву. Батальон покинул позиции, осталось два десятка бойцов и «сорокапятка», единственная уцелевшая пушка из приданной батальону батареи.

– Один, два, три…четырнадцать…, да ну их к чёрту, считать, – Борис сплюнул и прильнул к прицелу пулемёта.