Бессрочная осень

– Ты знаешь, а я его понимаю. Мужчине нельзя жить с женщиной не любя.

– Интересно, Надя! Что он думал и испытывал, когда узнал о нашем существовании, и что уже с годами подвигло его на этот шаг – разыскать своих бывших пассий по мимолётным встречам. Возраст? Раскаяние? В нашей материальной поддержке он не нуждается, скорее наоборот, вниманием был не обделён, раскаиваться ему не в чем. Если поразмыслить логически, оглядываясь назад, так сказать с вершины уже своего опыта прожитых лет, то не презрением и осуждением мы должны быть проникнуты к нему, а чувством понимания и уважения к его достоинству.

– Да, это так, Любаша. Не знаю как ты, а я бы не стала записывать его в грешники. Я рада, что у меня в моей жизни появился отец, и не нам судить, почему все так у него не складывалось с личной жизнью. Жаль, конечно, что наше детство прошло без его участия, да и он это понимает. Важно сейчас то, что хоть, наконец, мы вместе и надо молить Бога, чтобы это продолжалось как можно дольше.

– Вряд ли мы его, наверное, дождемся, Надя! Давай пить чай.

– Давай……..

Владимир Николаевич уходил в квартирку на набережной не только отдохнуть от суеты, он и дома сам наедине с собой. Там, глядя на портрет, чувствовал в себе даже некое духовное обновление. Он сидел на диване с книгой в руках, оперевшись головой в подушку, а сверху был наброшен плед. Его стало клонить в сон, и оставив книгу, с грустью подумал: «Наверно, моих дней тоже не так уж много осталось».

И вот память дала ему то, что когда-то было для него дороже всего. Он задремал, и видится во сне ему, как солнце пробилось сквозь серость облаков, осветив лучами берег, и девочка стоит на крутизне берега. Вся в белом, словно распустившаяся ромашка. Она посмотрела на него, и он услышал ее теплый, ласковый по-детски голос: «Ну что же ты не приходил? Дорогой ты мой! Исчез куда-то. Я ведь тебя ждала, ждала – всю жизнь».

Он стал бежать к ней на подъем и не мог никак приблизиться – очнулся…..

Глядя на портрет, подумал: «Наверно, теперь уже скоро приду».

Наталья

Кто не мечтал хотя бы раз побывать на южном море и погреться под южным солнцем? А мне, представьте, выпало уже который раз, и все как-то не по большому желанию, а по случаю. Вот и теперь за активное участие в выборочной кампании, профсоюзом был премирован бесплатной туристической путевкой на море, в Сочи, куда и прибыл в начале августа.

Расквартировавшись, уже живя вторую неделю, все никак в этот раз не мог самоорганизоваться к более активному «отдыху», а так как-то по большей части время проходило в затворничестве: утром и вечером неизменное купанье в море, остальное время в тенечке на усадьбе, где квартировал. Но иногда, если выпадал денек, когда после завтрака солнце не так жгло, уходил и бродил бесцельно, конечно, по набережной и парку. Гулять выбирал всегда места безлюдные, порой дикие, будь то у моря или в парке среди огромных кипарисов.

В утреннее время всегда сильно пахнет цветущим кустарником, а когда глянешь вверх, то за вершинами веерных пальм видны стоящие в туманной дымке гребни гор. Бродил, всегда думая о своем: в наших сибирских краях, возможно, уже зачастили холодные дожди, а здесь стоит несусветная жара, и эта погода, с непривычки по нашему времени, действовала угнетающе. Да вдобавок, откровенно признаться, был немного не в себе. Время моего пребывания на юге шло к концу, а еще не было никакой интрижки, не завёл никакого романа, хотя здесь все как нигде лучше располагало к этому. Прям первый раз такое со мной….

В тот день я не пошел прогуляться утром после завтрака, как делал обычно больше недели. Весь день провел в затворничестве, лежал и между дремотой просматривал разную прессу. Даже не ходил обедать, с намерением после вечерней прогулки посидеть в каком-нибудь кафе, ведь скоро уже возвращаться домой. После шести часов вечера пошел бродить по набережной и, дойдя как обычно почти до безлюдного места, собрался было уже повернуть обратно, но увидел на берегу почти у самой воды парящую в воздухе модель «воздушного змея».

«Опять, наверно, они!» – подумал я.

Я их видел и вчера во время вечерней прогулки: молодая женщина, полулежа, находилась в раскладном кресле, а мальчик, подросток лет тринадцати, занят пусканием воздушной модели. Поскольку у меня было еще время и был неравнодушен ко всему, что летает, я сошел к берегу и, хрустя галькой, направился к ним. Причину моего вторжения в их уединение помог объяснить случай. Мальчик отвлекся на мое появление, и набежавшим резким потоком воздуха вырвало у него из рук леску. Летающую модель понесло вдоль берега, и мы уже вдвоем устремились за ней. Она пролетела у берега и, на наше счастье, сложилась почти у самой земли при снижении порыва ветра.

– Хорошо, что к берегу прибило. А если унесло бы в море ? – начал я свое с ним знакомство.

– В море не унесет, – со знанием дела ответил он.

– Почему так думаешь?

– Для запуска нужен только теплый поток ветра, а теплый всегда только с моря.

– Может быть. Мы тоже раньше увлекались моделями «воздушного змея» и самолетов. Правда, мы их делали сами из реечек и папиросной бумаги. А у тебя, я смотрю, фирменная модель, вся цветная, красота и только…Тебя как зовут?

– Серж.

– Как?

– Сергей, – он глянул на меня. – Сержем меня сестра называет.

– А, это с тобой сестра, а я подумал, мама! Ну, а я дядя Володя. Вы и вчера, смотрю, тут были. На отдых тоже приехали.

– Нет, мы живем здесь.

– Хорошее место выбрали для житья.

– А я здесь на отдыхе, через три дня уже улетаю. Ну что, Серж? Попробуем еще разок запустить, вроде как цел и не вымок. Давай, ты беги к воде с леской, а я подниму и выброшу на ветер.

Мы разошлись. Я подбросил модель, и потоком в воздухе эту оказию подняло вверх. По-мальчишески радуясь вместе с Сержем этому зрелищу, начинаю высказывать свои мысли вслух:

– Мы тоже, бывало, на полянке как запустим – радости, аж слеза прошибает. Смотри, Серж, куда его ветром бросает, так ты заходи, поворачивай напротив, и тогда он не упадет…

– Я знаю.

– Ну, я, наверное, пойду, Серж!

– Мы сейчас тоже уходим.

Мы, укротив «Воздушного змея», смотав леску, направились к его сестре. Серж представил нас друг другу, и на мое приветствие она, приподняв с глаз темные очки, молча кивнула головой. Молодой женщиной оказалась девушка Наташа. Несмотря на то, что немало времени они проводили у моря, на ней не было южного тропического кофейного загара. Полулежа в кресле, она от солнечных лучей спасалась зонтом. От плеч и рук до колен она прикрывалась легкой ярко-желтой тканью.

– Нам пора, Наташа, – обратился к ней Серж. Она молча встала с кресла, показав всю себя в одном купальнике. У нее было великолепное маленькое тело, еще по-детски нежное лицо. Вся ее красота гармонично вписывалась в этот оазис на берегу моря. Единственно, что не шло ей, так это мундштук с сигаретой, который держала в одной руке. Поправив шляпку-панамку на своей короткой стрижке с русыми волосами, от груди вокруг бедер обмотала себя желтой тканью и, взяв в руки сланцы, молча, не спеша пошла на набережную.

Сложив кресло, мы пошли за ней.

– Наташе сколько лет? – спросил я.

– Двадцать, она учится в пединституте, а я в восьмой класс перешел, мне четырнадцать…..

Мы вышли на набережную. Она все время шла на несколько шагов от нас впереди, будто специально давая собой любоваться, компенсируя этим свою молчаливость и неучастие в нашем мужском разговоре.

– Жарко! Пить что-нибудь будете, угощаю.

– Нет, лучше мороженое.

– Ну, давай мороженое.

– Нам с Наташей по две мороженки. По одной сейчас, а вторую дома, с чаем.

– Мороженое с чаем! – удивился я. Извращение какое-то.

– Наташ! – с насмешкой надо мной обратился к сестре, идущей впереди нас. Она не отреагировала на его обращение, вроде как не слышит.

– Да ладно тебе! С чаем, так с чаем! По мне так ешь хоть с хреном.

– Вы что правда ни разу не пили чай с мороженым? – с его лица ни сходила насмешка. У нас дома попьем, я приглашаю Вас!

– А сестра! согласна с тем, что ты приглашаешь в дом постороннего человека?

– Да, согласна! Мы ведь уже познакомились хорошо, значит не посторонний, – решил за двоих, поражая своей простодушной логикой.

– Ну, хорошо! Иди, бери свое мороженое к чаю.