Человек без маски

Только сейчас Дрогов понял, на что намекал политработник. Аналогичная просьба исходила от него совсем не так давно. Прапорщика Азаряна «списали» на гражданку за тяжкое воинское преступление. Из его склада исчезло два автомата. Оружие до сих пор не нашли. Он почти машинально отреагировал:

? Я, Виктор Федорович, пока не принял окончательного решения по Рокотову. Я переговорю с его лечащим врачом майором Колесниковым…

Конфиденциальный разговор двух военных чиновников продолжался недолго. Прощание получилось очень теплым и доверительным. Самойлов почти по-дружески бросил в трубку:

? Коля, я для пущей демократии пришлю в твои края гонца, капитана Моисеева, секретаря парткома… Он уже в курсе всех событий…

Дрогов сухо ответил:

? Я не против, Виктор Федорович… Партия всегда заботилась о своих кадрах…

Затем он рассмеялся и нехотя положил трубку. Неспеша откинулся на спинку кресла. Призадумался. Капитан Рокотов не солдат и не прапорщик, даже и не те офицеры, которые прошли через его руки. Он совсем другой. В том, что он постоит за себя, он не сомневался. Опротестовать решение медицинской комиссии ему никто не запретит…

Дрогов тяжело вздохнул. Вновь впал в раздумье. Открыто же выступить против политики партии в Вооруженных Силах это дело другое, чрезвычайно опасное. При этой спасительной мысли он улыбнулся, прикрыл глаза. И в этот же миг его половой член принял вертикальное положение. Николай Николаевич невольно улыбнулся. Сказывалось отсутствие жены. Она была в гостях у подруги, на Украине. Член «выстрелил» и не только поэтому. Дрогову сильно нравилась старшая медсестра Ольга Коркина. Он уже пару раз подавал ей намек на любовь. Она почему-то не соизволила на своего начальника посмотреть, не говоря уже о чем-то другом. Пока…

Самойлов после разговора с главным психиатром округа сидел в кабинете. Тянул время. Он не скрывал, что эта довольно просторная комната ему нравилась. И не беда, что он попал в армейскую дыру. Нравилась ему и работа, точнее руководство. В Советской Армии, как по всей большой стране все и вся шло очень размеренно и по ступенькам. Верхушка партии, так называемый ЦК КПСС, не только обозначала будущее для сотен миллионов людей, но и подводила под себя теоретическую базу. Доказывала свою неизбежность и вечность. Подобные Самойлову были обязаны днем и ночью разъяснять ее установки низам, что он делал с особым рвением. Подобных же Рокотову, партия исключала из своих рядов…

Полковник поднял трубку и набрал номер телефона. Раздался знакомый голос капитана Моисеева. Он тепло поздоровался с подчиненным и потом быстро произнес:

? Петр Иванович, в срочном порядке дуй ко мне… Машину возьми у командира… Время не терпит…

Моисеев появился через полчаса, что сильно обрадовало Самойлова. Он вышел из-за стола, полуобнял высокого мужчину с большими очками на носу, и с сожалением произнес:

? Петр, мне сейчас стыдно за то, что я раньше тебя не замечал, истинного патриота нашей партии…

Моисеев от теплого комплимента чуть было не расплакался. Он присел за продолговатый стол, за которым не так давно сидел, и трясущимися губами прошепелявил:

? Я, товарищ полковник, всегда был предан делу нашей партии… Мне бы скорее образование получить…

Самойлов намек стукача понял. Решил успокоить. Он положил на его плечо руку и тихо сказал:

? Петр Иванович, за мною дело не встанет… Нам сейчас одно дельце провернуть надо, как можно скорее, а то поезд уйдет…

Через час капитан Моисеев вновь сидел в командирском «УАЗе» и держал путь к населенному пункту Вале. Небольшой городишко был знаменит тем, что в его окрестностях добывали бурый уголь. Лицо офицера было озабоченным. К обеду следующего дня ему предстояло быть в Тбилиси, в окружном госпитале. Лично сам он не горел желанием встречаться с Рокотовым. Приказ Самойлова обязывал его это делать. Приказ начальника ? закон для подчиненного. От этой мысли офицер слегка вспотел. Он костерил себя за то, что совсем недавно сделал большую промашку, предлагая шефу исключить Рокотова из рядов КПСС. Самойлов же был другого мнения. Моисеев слегка скрипнул зубами. Жаль, что не предугадал инициативу своего протеже. Очередной балл в служебной карточке был бы не лишним…

Самойлов приехал домой поздним вечером, приехал в приподнятом настроении. Сразу же сел за стол. Татьяна, его жена уже два раза звонила и просила его не задерживаться. Она впервые в жизни приготовила хачапури, грузинское национальное кушанье. Супругу предстояло снять пробу. Виктор Федорович с удовольствием покушал, во время трапезы пропустил рюмку русской водочки. Затем удалился в небольшую комнату, своеобразный домашний кабинет и заказал переговоры с Симферополем. Через полчаса раздался звонок. Хозяин трехкомнатной квартиры поднял трубку, и услышав знакомый голос, уверенно произнес:

? Федор, дружище, добрый вечер… Я вновь о вчерашнем разговоре…

Переведя дух, он с улыбкой добавил:

? Я думаю, через месяц, другой у меня найдется место для твоего сына… Пора и ему в майоры выбираться…

Больше он ничего не сказал. Повесил трубку и присел на небольшую тумбу. Затем посмотрел на настенные часы. Времени для размышлений не было. В постели его ждала любимая женщина…

1979 год.15 марта. Четверг. После обеда Рокотов прилег в постель, немного устал. Сказывалось не только повседневное нервное напряжение, но и однообразие жизни. Он уже не скрывал, что его молодой организм давал сбои. Частенько болела голова, болело и сердце. Особенно по ночам, когда он, нашпигованный до предела всевозможными версиями и аксиомами о своей неудавшейся карьере и неопределенностью завтрашнего дня, долго ворочался в постели. Ложился на правый бок, давал больше простора для центрального органа кровеносной системы. Он иногда так напряженно стучал, что из-за боязни умереть, у психа выступали слезы.

Не успел он еще по-настоящему заснуть, как его кто-то легонько толкнул в плечо. Он открыл глаза и от удивления чуть-чуть привстал с постели. Перед ним стоял капитан Моисеев, секретарь парткома, его однополчанин. Его появление для Рокотова было полнейшей неожиданностью. Он несколько мгновений лупал глазами на высокого мужчину в белом халате, который был накинут на его плечи. Моисеев, сделав улыбку до ушей, протянул руку лежачему и очень зычным голосом произнес:

? Добрый день, Андрей Петрович… Ты, конечно, не ожидал моего визита… По выражению лица вижу, не ожид-а-а-л своего коллегу по партии. Однако, я был бессилен против нашего женсовета…

Затем он поднял указательный палец кверху, и торжествующе добавил:

? Андрей, только благодаря нашему прекрасному полу, я здесь…

Псих без всякого желания поприветствовал главного коммуниста полка и опустил голову на подушку. Приглашать его для беседы наедине, желания не было. Он прекрасно знал, что Моисеев приехал сюда не по воле женсовета, скорее всего, по приказу Самойлова. Рокотова внезапно стало знобить, возможно от пришельца. Он притянул одеяло к груди, затем рукой указал на противоположную кровать, она была пустой. На миг призадумался. Информация о полковой жизни могла в какой-то мере разгрузить его нервную систему. Возможно, и гость о ком-то или о чем-то проболтается. Он кисло улыбнулся и прошептал:

? Петр Иванович… Я, честно говоря, не ожидал увидеть тебя здесь, да еще и в новом халате… У нас такое одеяние сами начальники редко носят, если носят ? по большим празникам…

Доброжелательное ответное действие психа в значительной мере растопило лед недоверия, которое только что офицеры испытывали друг к другу. Моисеев вновь улыбнулся, присел на кровать. Затем пару раз слегка отпружинил и сказал:

? Мне халат выдал старшина Наседкин… Он не только обходительный, но и очень дотошный… Все расспрашивал меня о цели визита…

Андрей слегка приподнялся и утвердительно кивнул головой. И в сей же миг пришел к простому умозаключению. Новые халаты выдавались только с разрешения начальника отделения. Затем он внимательно посмотрел на очкастого и как бы мимоходом себе под нос пробубнил:

? В нашей армии все и вся выдается по приказу, только по приказу…

Моисеев реплику лежачего пропустил мимо ушей. Он огляделся и с некоторым удивлением произнес:

? Андрей, мне кажется, что в помещении слишком спертый воздух… Вас здесь не очень много, но мне с дороги тяжело дышится…

Рокотов не дал ждать себя с ответом. Он отпарировал почти мгновенно:

? Здесь не только спертый воздух, но и слишком ограниченные вылазки на природу… В тюрьме и то лучше…

Он криво усмехнулся, быстро встал с постели и показал рукой на окно с решеткой. Визитер пристально вгляделся в отверстие в стене. Неспеша снял свои квадратные очки и также неспеша их надел. Лишь после этого он среагировал:

? Я думаю, что решетки необходимы… Ведь все бывает…

Обитатель психушки сжал кулаки, и чтобы не сделать ими ненужных движений, вновь улегся в постель. Призадумался. Реакция опытного офицера его не только разозлила, но и шокировала. Он вновь натянул одеяло на себя, на этот раз по самые плечи. Некоторое время офицеры молчали. Размышляли. Рокотов уже не сомневался, что гонец от Самойлова приехал сюда неспроста. Прежде чем зайти к нему, он, наверняка, побывал у Дрогова. О ком они вели разговор, сидя при закрытых дверях, не трудно было догадаться.

Душа Моисеева сейчас ликовала, как никогда раньше. Рокотов, его бывший шеф и на самом деле был психически больной. Об этом ему намек подал и начальник отделения Дрогов. Его также радовало, что некогда энергичный молодой мужчина и любимец женщин сдал, притом очень сильно. Его лицо осунулось и сильно постарело. Не упустил из виду он и небольшой клок седых волос в темной шевелюре своего противника.

Рокотов решил играть ва-банк до конца. Он приятно вытянулся в постели и с нескрываемым любопытством спросил у однополчанина:

? Петя, что нового в нашем гвардейском мотострелковом? Небось, проверки, да комиссии…

Затем щелкнул языком, и слегка покачивая головой из стороны в сторону, продолжил:

? И все это на тебе лежит, Петр Иванович…

Вопрос о «знакомой дороге», так кое-кто из офицеров называл свою повседневную службу, моментально оживил Моисеева. Он наклонился в сторону больного и тихо прошептал:

? Честно скажу, пашу за всех, за все звездочки…

Загнув палец левой руки, он продолжил:

? Первое. Майор Солодов сейчас находится в медсанбате, жалуется на боли в желудке. Гадом буду, у него язва… Второе. Наш начальник клуба Еникей запил основательно. На службу забил… Ему пришла телеграмма, умер отец. На похороны во Владивосток не поехал, нет денег… Мало того. Устраивает каждый день панихиду по усопшему.