Хроники Арли. Книга 1. Где я?

Поэтому мне с тяжёлым сердцем пришлось признать, что с побегом и свободой придётся повременить. До первого подходящего случая. А до тех пор вести себя тише воды ниже травы, чтобы лишний раз не злить великана. Моя покладистость может дать лишний шанс для побега, усыпив его бдительность. Только бы не проворонить эту возможность.

Еще этот языковой барьер. Почему бы при перемещении не позаботиться об этом вопросе? Насколько же проще оказалось мое существование, если бы я с самого начала умел понимать и говорить на местном наречии. Но как-то же раньше учили языки? Ну-ка, попробуем дедовский способ!

Я бухнул себя кулаком в грудь.

– Иан! – бодро заявил я и ткнул пальцем в Кожаного.

Мне пришлось несколько раз повторить действия, пока до него ни дошел смысл.

– Храст. – Кожаный хмыкнул и тоже постучал кулаком себя в грудь, затем произнёс что-то еще. Я опять покачал головой, на что получил молчаливое повеление продолжать путь.

Не повезло. У моего конвоира слишком мало терпения и, надо признать, не слишком много ума, чтобы он взял на себя роль моего учителя. Попытка первого контакта не удалась, хотя теперь мне хотя бы известно его имя.

Будет ли с этого толк? Стоит еще раз посетовать о гугл-переводчике?

Дорога пролегала между невысокими зелеными холмами, изредка их перечеркивали рощицы небольших деревьев, по которым я бы точно не смог определить, Земля это или нет. Да-да, несмотря ни на что, я все ещё пытался найти приметы, которые смогут подтвердить или опровергнуть версию перемещения в другой мир. Так как ничего, кроме растительности вокруг не было, приходилось довольствоваться тем немногим, что я помню из школьной ботаники.

Спустя непродолжительное время я сдался, моих знаний хватало на то, чтобы признать дерево деревом, а какие у него там тычинки-пестики, я понятия не имел и смог бы отличить максимум сосну от березы.

Глава 5

Все-таки и моей выносливости есть предел. Мой шаг все больше напоминал перетоптывание пингвина, дыхание сбилось, руки-ноги налились свинцом и потяжелели. Скакать уже не то, чтобы не хотелось, скорее я просто выкинул из головы мысли об этой причуде. Окружающий мир сузился до одной колеи, поросшей узкой, шершавой травой, которая последние полчаса принялась ловить меня за ноги. Чтобы не остановиться от усталости, я стал считать шаги, но уже раз двадцать приходилось начинать сначала, иначе длина слова даже мысленно превышала время моего шага.

По пути нам так и не попалось ни одного человека, ни на машине, ни без, точно так же обошлось и без рыцарей с самолетами в придачу, хотя наверх я уже не смотрел – не было сил. Дорога была девственно пуста, лишь пернатые озорники сопровождали нашу компанию веселым криком. Храст и не думал останавливаться, хотя я некоторое время назад начал недвусмысленно на него оглядываться.

Наконец, бледно-желтая петля дороги скрылась за соседним холмом, а оттуда темно-зеленой косой выглянул лес. Мой попутчик, а, скорее уж, конвоир, указал на него рукой, добавив одно слово вслух.

– Лес? – повторил я, полагая, что речь шла именно о нем. Храст кивнул и пошёл дальше впереди меня. Я в который уж раз подметил, что в нем больше не чувствовалось враждебности. Читались лишь ожидание и облегчение, это даже придало мне немного сил.

По моим прикидкам, до леса оставалось ещё чуть меньше километра. Мелочь по сравнению с тем, что мы уже отмахали, и невообразимое расстояние для того, кому приходилось в день преодолевать не более пятисот метров. Во всяком случае на моем коротком веку.

Удивительно, моих сил хватило совершить и этот героический поступок – темно-зеленая монолитная стена росла на глазах. Мне кажется, когда наши ноги коснулись тени от самых высоких деревьев, лежавшей на нашем пути, я услышал не только свой облегченный вздох: солнце припекало немилосердно, придавливая к земле размякшие на жаре тела и медленно текущие мысли.

Лесная прохлада вдохнула жизнь в мое измученное тело, несмотря на не слишком приятные воспоминания: последний лесной поход в десятом классе закончился грустно, как для учеников, так и для их преподавателей. Вместо обещанного костра, печеной картошки и сочных шашлыков мы получили проливной дождь, оголодавших комаров и воспаление легких у троих особенно удачливых путешественников. Школа ещё долго мусолила наше приключение во всех подробностях.

Воспоминания выдавили у меня унылую улыбку – надеюсь, сегодня повезет больше.

Я заметил, что Храст совсем сбавил темп, так что мне без труда удавалось за ним поспевать. Дорога жила своей жизнью, петляя из стороны в сторону, прячась за раскидистыми кустами и стволами деревьев. Кое-где плотно утоптанная земля совсем заросла высокой травой – видно, дорогой почти не пользовались. Ветви деревьев нависали настолько низко, что даже мне не нужно было поднимать голову, чтобы до них дотянуться. Иногда даже приходилось идти согнувшись, чтобы не получить по лицу особенно назойливой веткой.

Я успевал разглядывать листву, снова пытаясь понять, отличаются ли деревья от того, что я помню. Сколько бы я ни старался, сколько ни напрягал память, смотреть было особо не на что: меня окружали обычные клены, дубы и березы – опять ни малейшего намека на другую планету. Нигде не видно ползающих лиан или плотоядных корней. В душе снова заворочался червячок сомнений: а может, все-таки Земля? Могли ведь меня чем-нибудь накачать? Подсунули что-то в еду, и вот тебе зеленое солнышко, горб за спиной и улитки на обед. Меня захватили размышления, поэтому я не заметил, как в руке моего спутника возник нож.

Если бы у меня были тормоза, они бы сейчас пронзительно завизжали. Мне стало не по себе при виде оружия. Храст перехватил мой опасливый взгляд, брошенный на руку с ножом, но не обратил на него внимания. Он что-то пристально высматривал среди деревьев.

Стоило проследить за его взглядом, как в ту же секунду с легким стуком у моих ног в землю воткнулась стрела. Мое сердце сорвалось в галоп, заставляя озираться в поисках угрозы. Впервые в жизни я мог честно признаться, что мне страшно. Какая, к черту, Земля?! Стрела – это средневековье, средневековье – это разбойники, а эти ребята, по слухам, с одинокими путниками не церемонились. Полтора человека почти от одиночки не отличаются.

Мой затравленный взгляд можно было принять за желание подороже продать свою жизнь, но, на дороге по-прежнему никого, кроме нас, не было. Мысли неслись вскачь. Бежать, пока не поздно? Я бросил взгляд на своего спутника. Вдруг от меня ускользнул его знак, и сейчас он бросится наутек?!

Впрочем, на свой счёт я особо не обольщался. Храст, возможно, и убежит, мне же с моей подвижностью подобный вариант точно не светит. Но тот вдруг совсем успокоился, стоял ровно, и усмешка гуляла по его жестким губам. Он словно ждал этого знака.

– Храст? – прозвучало откуда-то сверху. Так высоко поднять голову мне нечего было и думать. Увидеть говорившего я смог бы только в том случае, если бы лег на землю. Глупостями заниматься совсем не хотелось, поэтому я остался стоять в той же позе, в которой меня застала неожиданно прозвучавшая речь. Про себя я вздохнул, в очередной раз пожелав неизвестному Васе, сломать шею, когда он будет спускаться по ступенькам своего божественного дворца, – ну почему именно хромой горбун?!

Мой спутник тем временем кому-то махнул рукой, я услышал ещё одну фразу, и на дорогу высыпало пять человек. Нас окружили люди в кожаных одеждах, у двоих в руках были луки, с которых они неторопливо снимали тетиву. Ещё двое радостно хлопали по спине моего спутника, а я обратил внимание, что на поясах у обоих торчали рукояти ножей. Один из пятерых, державшийся поодаль и вовсе держал руку на рукояти меча!

Я шарахнулся в сторону. Человек с мечом недоуменно посмотрел на меня, затем перевел взгляд на моего спутника – в его глазах читался вопрос. Храст поначалу напрягся, но, заметив мою реакцию, засмеялся, а мне стало неловко, – похоже, тут все свои. На меня ещё пару минут криво косились, а затем и вовсе забыли.

А уже через минуту на дороге никого не осталось. За нами сомкнулись ворота зеленого царства, и мы растворились в безбрежном шелестящем океане. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за очередным вывертом капризной судьбы.

Первым шёл дядька с мечом, негромко переговариваясь с моим провожатым, Храст вполголоса ему отвечал. Иногда я слышал смех то одного, то другого. Еще трое из отряда бесшумными тенями скользили следом. Я пыхтел предпоследним, и сразу становилось понятно, что в лесу в нынешнем обличии мне делать нечего. Даже ходить за грибами. Иан, если и бывал в лесу раньше, то делал это нечасто. Обо мне и говорить нечего – я зверь из бетонных джунглей.

Спотыкаясь очередной раз, я чувствовал немалое раздражение парня, замыкающего нашу процессию. Юноша на вид примерно моего возраста, изо всех сил старался копировать манеры старших товарищей. В такие моменты он изрядно сопел, – похоже, ему велели за мной присматривать, и это ему не слишком-то нравилось. Остальные же меня просто не замечали.

Мои старания идти по лесу как можно аккуратнее пропадали зря – так получалось даже хуже. Кроме того, проделанная дорога, нервное напряжение, ни крошки во рту со вчерашнего дня и условно благополучное завершение путешествия – все это окончательно меня доконало. Сила воли – единственное, что еще держало меня на ногах. К тому же я крутил в голове основные логистические правила: скорость колонны равняется скорости самой медленной ее единицы, а в боевых условиях от таковых избавляются. К счастью для меня, мы присоединились к отряду в мирное время.

Когда мне было уже все равно, прирежут меня или я умру от перенапряжения, чаща распахнулась, и мы вышли на довольно приличных размеров поляну. Пошатываясь, я с трудом огляделся вокруг, кровь так сильно стучала в ушах, что, казалось, сердце порвет перепонки. Черт, да лучше спортзал и тренер Серега по прозвищу Садист, чем повторить этот безумный марш-бросок!

Все ещё пребывая в трансе, я, словно сомнамбула, захромал к ближайшему костру и со стоном повалился на землю. Загоняли сивку крутые горки. Словно сквозь марево, до меня донесся смех сразу нескольких человек. Ну и пусть себе ржут! Дыхание с хрипом вырывалось из легких, в голове бил набат, а в спину словно воткнули раскаленную спицу. Что мне какой-то смех?

В ногах потрескивали дрова, жар от костра накатывал упругими волнами. Наконец-то никуда не надо идти, мне было хорошо от одной мысли, что можно закрыть глаза и подставить лицо легким касаниям лесной прохлады. Сила воли, толкавшая меня вперед последние несколько часов, растворилась словно вода в песке, оставив безвольный остов из костей и мяса. Из меня как будто вынули стержень, скрепляющий вместе отдельные части, и теперь я боялся пошевелиться, чтобы все это не рассыпалось в прах.

Рядом остановилась чья-то тень. Сил не было даже для того, чтобы насторожиться, и я, как ребенок, решил не открывать глаз. Меня нет, я спрятался, если мне вас не видно, значит, быстрее проходите мимо. Разве вам не известны правила?

Чужое присутствие не пугало, а, скорее, вызывало досаду – так мы реагируем на присутствие комара в тёмной комнате: пищит в темноте, не кусает, но хочется взять газету и показать стервецу, на чью кровь он покушается. Пальцев коснулось что-то теплое и гладкое, вызывающее желание обхватить, задержать у себя. Что бы это могло быть?

В следующую секунду мои ноздри затрепетали, как простыня в руках горничной, а по телу прокатилась сладостная волна – аромат, ударивший в нос с силой бревна, разбивающего ворота в замке, возвестил о появлении того, что, словно эликсир жизни, вдохнет силу в мое измученное тело. Еда. Одно ее присутствие прошлось живительной волной, пальцы судорожно стиснулись, вырывая у призрака кусочек его тепла.

Дайте мне точку опоры, и я переверну землю, сказал когда-то Архимед. Ерунда! Дайте голодному еды вдоволь, и он возлюбит весь мир, что, согласитесь, гораздо труднее. Правда, это чувство вряд ли долго продержится, потому что мы редко испытываем чувство меры.

До мира мне не было никакого дела. Счастье сосредоточилось прямо в моих руках, обжигало язык, таяло во рту, и я готов был драться с кем угодно, чтобы продлить это ни с чем не сравнимое ощущение горячей пищи. Похлебка и без всякого мяса восхитительно пахла, все больше разжигая мой аппетит. С каждой ложкой, с каждым глотком меня наполняло силой. Краски возвращались в окружающий мир, а вместе с ними пришли звуки и люди.

Глава 6

Я что и правда потерял сознание? Ишь чего горячая еда творит с голодающими!

В душе царил мир и покой, я был уверен, что все люди братья, а заодно выступил бы за мир во всем мире, – если у вас есть ваша крыша над головой, если еда для вас – это трехразовая обыденность, то вы не поймете то, что я сейчас чувствую.

Проморгавшись от счастья, обильно выступившего на лбу – специй на похлебку не пожалели, – я с блаженной улыбкой обвел лагерь взглядом. Нужно было понять, куда на этот раз меня занесло.

Лагерь бурлил эмоциями. Нас ждали, очевидно: едва часовым стало известно о появлении отряда, поднялась суета. Но не бестолковая, нет, каждый знал свое место. Для всех нашлось свое дело. Вернувшихся посадили обедать, горячее досталось не только мне: наши провожатые с неменьшим энтузиазмом уплетали похлебку за обе щеки, оживленно переговариваясь за соседним костром. И только мне, как обычно, приходилось клясть неизвестно кого за полное отсутствие знания языка. Судьба устала мне намекать: учи язык!

С радостью, только как?

У края поляны, поблизости от того места, где мы вышли из леса, дымился большой черный котел. Возле него на свежесрубленном чурбачке чинно восседала героических размеров женщина. Она зорко посматривала на обедающих, регулярно гоняя за добавкой шустрого пацана лет десяти. Большущий, величиной с его голову, котелок в его руках стремительно проносился по всей поляне, сопровождаемый одобрительными взглядами и возгласами жующих людей.

В центре, насколько я мог разглядеть, пирамидками стояли луки, рядом лежали тощие мешки из грубой ткани. Даже с виду она была лучшего качества, чем моя нынешняя одежда. С другого края пряталась приличных размеров палатка. Купол поднимался метра на три и крепился к веткам деревьев, нависавших над нами. У входа стояли двое и лениво переговаривались.

Лагерь опять зажил прежней жизнью, ничем не выделяясь на фоне лесного многоголосья, мерного скрипа беседующих с ветром деревьев и перекрикивания пернатых обитателей. Пройдешь мимо и не заметишь. Я бы точно не заметил.

Меня сразу посадили отдельно. Хотя я вроде бы сам упал у первого попавшегося костра, но никому не пришло в голову составить компанию. Естественно, кому охота сидеть с чужаком. За мной не следили, но когда паренек, пробегая мимо, попытался налить мне добавки, его сурово окликнули, и он испуганно проскочил мимо. Второй порции мне не досталось, и мяса в миске я не нашёл, хотя, приглядевшись, заметил, что другим положили изрядно. Что это? Заведомая несправедливость или чей-то непонятный для меня умысел? Впрочем, прислушавшись к животу, я оказался далек от мысли потребовать себе прибавку, желудок явно отвык от обычной пищи, да и от жизни впроголодь ему пришлось так ужаться в размерах, что теперь, спустя минут десять, мне показалось, что я проглотил слона, а ещё через двадцать этот слон проснулся и принялся выбираться оттуда. Мне пришлось весьма постараться, чтобы его успокоить.