Путеводитель неофита. Часть 3. Познание мира

Исходное положение: 1. поза лотоса.

2. Если сидеть около часа в позе лотоса тяжело, то допускается поза лежа на спине.

Ход упражнения:

1. Закрыть глаза.

2. Расслабиться полностью.

3. Выключить сознание.

4. Опустить на себя белый поток комической энергии, идущий из космоса.

5. Наполнить все энергетические тела энергией.

6. Наполнить физическое тело энергией.

7. А теперь постарайся представить, что ты просто умер. И просто посмотри на все, что будет происходить.

8. Подними свое астральное тело и душу над землей. Попробуй просто полетать над землей. Медленно планируй и опускайся над землей.

9. Вернись в собственное тело и открой глаза.

Вот собственно и все.

На каждую фазу рекомендую потратить 10 минут.

Попробуй делать такую медитацию несколько раз в разные дни.

Если накатит депрессия то такая медитация позволит тебе быстро выйти из любой депрессии. Ну и вообще такое упражнение – один из этапов твоего духовного роста.

Грустная история одной жизни и смерти

Мальчик родился в обычной семье, где был один ребенок. Этим ребенком был я. Мне было 10 лет, и мне было очень интересно, что за кроха появился у нас дома.

– Ну и как мы его назовем? – Спросила меня мать.

– Странный вопрос, – ответил я, – конечно, Валеркой!

Мама больше не спрашивала меня ни о чем. Так моего брата стали звать просто и незатейливо.

Отцы у нас были разные, фамилии соответственно, тоже, но это совершенно не мешало нам обоим.

Брат вырос на моих руках. Он был послушным, улыбчивым ребенком, который как все дети временами шалил и баловался.

Я как старший брат и единственный воспитатель ему многое прощал. Прощал даже то, за что попадало мне.

Брат рос любимчиком в семье, и любили его за умение радоваться жизни и весело, озорно смеяться.

За его улыбку и смех ему можно было многое простить.

И его прощали. Прощали за все. Всегда. Хотя он особо и не шалил. Не больше чем остальные дети мы видели от него проказ. Даже меньше. И если у него проходила какая-то проказа, то он жаловался от души, и смех его был таким заразительным, что я смеялся всегда вместе с ним.

Смехотунчик так звала его мать.

Он оправдывал свое прозвище и был душой семьи.

Позже, когда он вырастет, то где бы он ни был, он был душой компании и коллектива. Где бы он ни был, если там был Валера, то люди умели отдыхать, улыбались и весело шутили.

Было в его смехе и улыбке что-то доброе и завораживающее.

Он сам это знал, и поэтому с возрастом, помудрев улыбался более закрыто, и как-то так сдержанно, и с некой долей извинения. Как бы улыбаясь и извиняясь, за то, что улыбка его может вызвать ответную улыбку у собеседников.

За это его все любили. Всегда. За добрую, открытую душу. И умение улыбаться так завораживающе, что все окружающие не могли удержаться от улыбки.

Когда он был совсем маленьким я его иногда вольно или невольно обижал.

Он был меньше, худее незащищеннее, и всегда было жалко, если так иногда случалось.

Обид он не держал почти никогда. Был добр просто невозможно. Иногда ему это мешало.

Как-то раз мне было семнадцать лет, а ему соответственно семь лет, мать дала мне «боевое задание» – накормить брата манной кашей.

Что может быть проще? Что?

Но брат уперся, не буду, есть я эту кашу и всё.

Я и уговорами и сказками, и по-плохому, и по-хорошему.

Он рот закрыл и всё.

А мне как на грех на свидание нужно идти. Час его кормил, уже время меня поджимает, а он все не ест и все. Хоть что ты с ним делай!

разозлился я на него.

– Ты понимаешь, – говорю, – меня девушка уже ждет. Я не могу опаздывать. Давай кушай, пожалуйста, братишка.

– Не буду, говорит, я есть эту кашу. Не нравится она мне. Я её уже сегодня ел.

– Брат, родной, меня мать из дома на свидание не выпустит, если я тебя не покормлю. Съешь ты эту кашу.

– Не хочу!!!

Озлился я на него. Идти уж надо. Опаздываю уже…

– не хочешь по-хорошему, будешь есть по-плохому.

– Не буду!!!