Паладин XXI века. Аномалия

Паладин XXI века. Аномалия
Владимир Сузрюков

Ему всегда не везло. Трудности с детства ломают парня. Здоровье, школа, семья, личная жизнь, коллеги – те причины, когда живешь не благодаря, а вопреки. Четвертый год только и разрывается, как невольник, на монотонной работе в банке. И, кажется, нет уже выхода из порочного круга, и пущена жизнь под откос. Но… в привычный повседневный уклад вторгается нечто… Человечество сталкивается с необъяснимыми аномалиями. И главный герой вытягивает свой счастливый билетик. Сумеет ли обычный городской парнишка выдержать выпавшие на его голову испытания?Содержит нецензурную брань.

День первый

Дзззз – дзззз – дзззз! Дрелью с победитовым буром сверлит сквозное отверстие в черепе настойчивый телефонный будильник. По воспаленным мозгам бьёт настоящий колокольный набат. Бедная электроника в пятый раз надрывается. Темную спальню оглашает горестный протяжный стон такой силы, что в батарею стучит недовольный сосед: разбудил беднягу с ночной смены. Мягкая измятая подушка летит в сторону, ладонь слепо шарит по желтой лакированной тумбочке. В последнем бою хитроумный агрегат из Поднебесной одерживает сомнительную победу над царством Морфея – вырывает сонного меня на работу.

Говорят, среда – маленькая пятница. Брехня! Скорее – суперпонедельник. Симфонией скрипнула дряхлая кровать. Спина согнулась в три погибели, острый хребет прорезал шкуру от копчика до затылка почти крокодильим гребнем. Босые ноги воздвигли вертикально. По-стариковски дошаркал в ванную. В узкие и бледные, будто у пианиста – дистрофика ладошки набралась ледяная вода. Плеснул пару раз в лицо. Только потом с большим трудом мышцы глаз продрали по-девичьи длинные ресницы, ссохшиеся безобразными «соньками».

Из зеркала в меня вгляделся сонный молодой человек. Вида крайне худощавого и самого унылого. По паспорту – двадцати семи лет от роду, по облику – семнадцати. Впалые, как от недокорма прыщавые щеки, резкие выступающие скулы, кажется, вот-вот готовые прорезать натянутую нездоровую кожу лица. Можно подумать – узник, только освобожденный из каменоломни. Любой вампир от зависти удавится, если увидит настолько красные глаза. Желтушные белки от ежедневного недосыпа испещрены густой сетью лопнувших сосудов.

Лучше бы не смотрел! Внешность – мой комплекс и больная тема. Вот куда столько прыщей? За весь день не передавишь. Чем только не мажу! А такое чувство – будто удобрения использую. Тот – над бровью, вообще, на дерево похож. Резцы зубов – на зависть любому кролику. Торчат, аж рот не закрывается. Пощупал бицепсы. Блин, что делал последний месяц зарядку, что нет. Даже не думают расти! Руку двумя пальцами чуть ли не в три раза обхватываю. Недостаток роста компенсируется дистрофичным телосложением. При весе сорок кило на метр шестьдесят, с кривой и больной спиной, представляю собой тот ещё уникум! Которого обязательно обидеть, унизив любым способом, считали для себя достойным развлечением все хулиганы школы. Что самое обидное – даже младшеклассники. Вызывая гомерический хохот девчонок и ребят постарше. Школа пролетела темным пятном, промелькнув мимо, как темный железнодорожный тоннель. Оставив после себя массу грязи, обид, горьких слез и несбывшегося детского счастья.

Провел ежедневный ритуал чистки жевательных принадлежностей. После – капитально обмылся холодной водой. Брр… Горячую позавчера отключили. Весна… В минуту сбрил слабый пушок. Рука привычным движением потянулась пригладить волосы. Темные, как душа Билла Гейтса, всегда торчат диким кустарником. Горсть воды – для лучшего эффекта. Тряхнул головой. И так прическа сойдет! Куча антисептиков обработали плодородную кожу. Чуток дешёвых духов на волосы, чтобы запах дольше держался.

Суетливо спеша, заторопился на кухню. Опаздываю. Тонкие изящные пальцы никогда не державшие ничего тяжелее ноутбука ухватили вчерашнюю булку белого. Накидал на хлеб душисто пахнущей сырокопченой колбаски. Поверху пристроилась белая шапочка ароматного сыра. Кусочек помидорки завершил кулинарную композицию. Так сказать, организация незатейливого завтрака: вкуснее фуд-кортов, быстрее фаст-фудов. Опа – записка на столе! И как сразу не заметил? На самом видном месте! Красной ручкой! Без очков – ворона просто.

«Лёва, завтрак на плите. Сынок, сегодня манная кашка. Возьми масло в холодильнике. Смотри, не ешь колбасу!!! – доктор запретил!».

Как в насмешку – назвали же меня так грозно! Царское звериное имя порочу. Поздно! Не успел я, мама, прочитать. Уже покушал. В голос закряхтел, жалобно застенал, проклиная тот день, когда родился. Но руки не забывали споро натягивать узкие, совсем выцветшие джинсы с китайского рынка. Хоть гладить ничего не надо. На спинке стула – белая рубашка. Заботливые руки мамы ещё с вечера подготовили к рабочему дню. На ходу накинул теплую любимую куртку, не расстаюсь с ней ещё с универа. В темной прихожке прищуренный взгляд пробежался по бардаку. Давно пора лампочки вкрутить, руки никак не доходят. Вспомнил где положил! Цапнул из громоздкого шкафа потертый портфель. Ноги на ощупь, как в тапочки влезли в сапоги. Противно заскрипела железная дверь, нехотя выпуская на лестничную площадку. А там на носочках, до кнопки. Окончательно обулся уже у в лифте. Спустился со своего двенадцатого, кинул – «Здрасьте!» – вечно ворчащей пожилой соседке Бабе Нюре. Та посторонилась с пустым вонючим мусорным ведром. Из внутреннего принципа не пользуется мусорными пакетами. Едва отвернулась – зажал нос. Уважаю консерваторов, но не до такой степени. Вот так и получается в жизни. У каждого из нас своё помойное ведро за пазухой, а часто и не одно, которые давно пора выкинуть в выгребную яму, иной раз – вместе с душой.

Только высунул нос из подъезда, нырнул обратно. Ухх!! Прохладно сегодня!! Опять весна задерживается! Мороз так и кусает нос! Вроде, марток – а одевай семь порток! Зря только шмот сменил. Уже как неделю синоптики обещают потепление, и где оно? Тыльные стороны ладоней мгновенно покрылись гусиной кожей, ухватились за капюшон. Надежно закутался, подтянул плотнее шерстяной шарфик, закрывая любые пути холодным потокам. Надоело болеть! Вся зима в соплях, насморках и ангинах. Не хватает и весны такой же. Всё, вперед! А то начальство ругаться будет. А оно мне надо?

Невдалеке у бордюра раздается ленивый стук ледоруба. Свои копейки отрабатывает сосед из последнего подъезда: невысокий сухощавый мужик лет за сорок с небольшим, а выглядящий на все шестьдесят. Сейчас полураздет, в одной кофте без шапки. От красного лица и закопчённой бордовой шеи так и прёт пар. Вроде мужик адекватный, но трезвеет только по праздникам. Блин, опять денег просить будет.

– Здравствуйте, дядя Вася! – язык не поворачивается называть человека вдвое себя старше – «Васькой», как зовут его все остальные и дети. ¬

– Здоровей видали! Пару соток не займешь? До зарплаты? Прям ваапче надо… Жрать неча… Завтра отдам.

– Не нету! А вы мне ещё с того раза и с прошлого, и с позапрошлого, и до этого ещё, так и не отдали между прочим!

– Чё реально? А я думал вернул! Ну как так? – заскорузлые обветренные пальцы Василия заскребли в засаленных лохмах. Меж бровей пролегла складка. Мужик сделал вид, что реально вспоминает. Я побежал дальше, пока изобретательный ум, желающий опохмелиться не нашел лазейку. Давно подметил, это он косит под дурачка. Образ удобный, наверное, меньше требуют, поэтому так и живет, всегда под всеми. А так-то шесть классов образования вроде, а считает втрое быстрее экселевских формул у меня на компе. Не мозг, а калькулятор на спиртовом ходу. Помнит все денежные операции за последние три года. Много нас таких, умных, да с кривой судьбой…

Городская суета подхватила, словно могучий смерч чахлую щепочку. Строгий регламент урбанистического быта заставил нырнуть в ежедневные заботы почти муравьиного сообщества. Где у каждого насекомого своя роль и функции, в обязательном порядке отыгрываемые, несмотря ни на что. Иначе – ожидай наказания. Болеешь, хандришь, стресс, депрессия, умерла любимая собачка – неважно. Главное – надеть маску нужного спектакля. Играть роль с определенным перечнем вроде бы никем не прописанных, но всегда исполняемых норм и правил. Наше стремление к разнообразию, подобно желанию элементов механизмов машины к отклонению от стандарта. Быть непохожим, отличным от всех возможно – но технический контроль не пройти. Выкинут в брак на дальнейшую переплавку.

Ой, ну что за день! Проезжающий КАМаз прервал депрессивные размышления самым неприятным образом. С громким хрустом могучие протекторы взломали ночную корочку льда, умудрились обрызгать грязной водой. И в самый что ни на есть минус! Да чтоб тебя! В сердцах мысленно сплюнул. Сложенные хлопушкой перчатки сбили кусочки льда со штанов.

Мчится, как на гонках! Вообще, что за галиматья… Ограничение 60 км/ч, а для того, чтобы не штрафовали – можно и 79 км/ч мчаться. Хорошо бы на работу так разрешали! По регламенту в восемь ноль-ноль, но, если очень хочется, можно и к десяти и без всяких санкций. И уходить не в пять, а в три, допустим. Хм… было бы неплохо. Стоит телевизор пять тысяч рублей, но я хочу купить его за четыре – и покупаю! Размечтался…

На остановке очень некультурно позевывал, челюсть грозила вывихнуться, если не прекращу кусать морозный воздух. Ну и ладно, не так уж и стыдно. Вокруг все лица свои, давно изученные до самой последней трудовой морщины. По сорок минут в день вижу каждого, порой, чаще чем маму. Тошнит от унылых опухших рож. Почти семья, только немых, раз не общаемся. Пританцовывая от морозца и нервов, наконец дождался припозднившийся транспорт.

Скрипнули тормоза, щелкнули двери. Локти у меня острые. Расталкивая, невежливо пихая ими, вломился в удушливый и вечно вонючий бензином и пылью автобус. Ну всё… Теперь час трястись, изнемогая от дороги, похожей на американские горки и стиральную доску одновременно. С болтанкой, после которой только и желаешь, чтобы рабочий день кончился уже сейчас.

Водитель – лоснящийся, большой и жирный, как морской слон, утер волосатой лапой лоб. Толстая ладонь только размазала грязные потеки. Взгляд шофера раздражённо метнулся в зеркало заднего вида. Челюсть вылезла ящиком. Потная лысая голова повернулась в мою сторону. Глаза выкатились из орбит, лицо побагровело. Водила хрипло рявкнул, заставляя дрогнуть колени и невольно задержать дыхание:

– Иди в салон! Придурок! Нарожают абортов!! Тормоз!!

Окрик смотивировал быстрей забиться от злого взора в середину автобуса, спрятавшись меж хмурых лиц, одного взгляда на которые хватает, чтобы понять – счастья на Земле не существует.

Не помогло. Нарвался на хамство могучей, как танк «Абрамс», кондукторши. Тяжелый взгляд окатил с ног до головы, демонстративно уничижительно, словно из поливочного шланга – помоями.

– Да уйди ты, паразит, с прохода! Куда ломишься?! Под ноги смотри! И сумку убери! Видишь, люди ходят?! Мешает. Чем думаешь?

– Я… Да ну…Он сказал… Я просто… шел… Изви…, – не успел закончить. Грубо прервали:

– Ты как рожать собрался! Проезд оплачиваем, молодой человек! Некогда мне на вас таких время тратить!

Словно в десятибалльный шторм, чуть не зубами, уцепился за грязно-желтый весь ободранный поручень. Рука спешно нащупывала тысячу. Точно помню – второпях скомканная бумажка ещё вчера затерялась в бездонных глубинах дырявого кармана.

– За проезд надо готовить заранее, – прокомментировала кондукторша, казенным голосом диспетчера на вокзале.

А вдруг потерял?! Зря думал, что сильнее вспотеть уже нельзя…

– Сейчас, сейчас! Подождите, пожалуйста, – наконец указательный и большой пальцы ухватили пропажу из подклада. Шумно вздохнул с чувством глубокого облегчения.

– Как из одного места вытащил! Я тебе что, кассовый аппарат?! В следующий раз пешком пойдешь!

Колбаски пальцев, сплошь покрытые кольцами, отсчитали необходимую сумму. Сунула деньги прямо в лицо.

– Сдачи на вас не напасешься, – проворчав, наконец, рассчитала кондуктор.

Справа от меня – девочка лет пятнадцати. Пытается выживать меж прессов могучих спин. На добрых, как у телёнка глазах – аккуратные круглые очки. За спиной – древний, ещё советский скрипичный футляр.

– А ты чё в телефон тыкаешь?! Рассчитываемся! Я жду. Да, да, я тебе говорю! И не лупи свои глазищщи! И как вас воспитывают?! С таким драндулетом на такси ездиют! Вот же дети пошли! – облаяла кондуктор новую жертву. Глаза девочки наполнились слезами.

Кондуктор прошла дальше, как ледокол Арктики. Могучие формы втрамбовали меня в рядом стоящих пассажиров.

Не могу, как они – грубить, хамить, обзываться. На беду – хорошо воспитали. А вот такие халды – где только берутся? На уровне инстинктов чувствуют, кто ответит, а на кого голос повышать можно без всякой боязни. Агрессия и злость, словно ядовитая смесь едкого клея. Заполняют собой всё расширяющиеся трещины в душе, расколотой от муторной жизни.

Мокрый, как после душа, вломился в проходную родного банка. Не успел в последнюю минуту – путь загородил мускулистый шкаф в сером камуфляже. Сразу тяжело задышалось. В груди по пищеводу словно гранитный камень из морозилки прокатился. Охранник поигрывает резиновой дубинкой, перекатывается с пятки на носки и обратно. Точно в позе хозяина жизни. Лицо такое, будто по нему в армии не раз прошлись саперной лопаткой. Тяжелый взгляд серых глаз многозначительно уперся в часы у входа, затем уничижительно – на меня. Зеленый фирменный циферблат показывает 8.01. Безопасник поцыкал. Голова неодобрительно качнулась из стороны в сторону. Масляные губы растянулись, демонстрируя крупные жёлтые зубы, будто не в улыбке, а в оскале.

– Кто бы мог подумать…, – с нескрываемой издевкой начал представление «камуфляж», как резину растягивая гласные. Полицейского вида резиновая палка постучала по разлапистой ладони. Раздались звучные шлепки. Вспомнилась Новогодняя ночь по телевизору – будто куранты бьют на Спасской башне в исполнении охранника.

Верзила продолжил:

– Малинин, опять опаздываешь?! Даже не опять, а снова. Как там правильно? Ты же грамотный. Хэ-хэ. Пиши объяснительную, скажи «прощай» и помахай ручкой своей премии. А у меня она будет… За улов опоздунов. Сегодня одиннадцатое. Третий раз за месяц!! Ты чемпион! Поздравляю, – с ехидной кривой улыбкой съязвил Дубинский Пал Палыч. Или просто – «Дуб». Начальник охраны. Вредный, как сама жизнь.

Внутри всё упало. Как раз деньги нужны, как назло. Заранее бессмысленно попытался умилостивить упертого охранника:

– Пал Палыч!! Ну извините, пожалуйста! Пробки сегодня, понедельник, грязь. Один автобус до нас ходит, ну вы же знаете, – Заладил одно и то же уже в сотый раз. В конце концов, не за два часа же до работы выходить?

– Вот такие, как ты, Малинин, никчемные планктоны, страну и довели! Что ты мне хрен в уши вкручиваешь? Мамка тебя не разбудила, ещё скажи? Подгузник не поменяла? Попку не подтерла? Я тебя на руках должен до работы донести? Пиши объяснительную, маменькин сынок.

Спина согнулась, понурился, подошел к столу дежурного – ещё одному дармоеду в форме. Русоволосый молодой парень даже не прячет ядовитую ухмылку. Набитый крепкий кулак небрежно толкнул в мою сторону канцелярию. Рука, дрожащая в нервном перенапряжении, потянула из стопки необходимый бланк. Доводят… Ей Богу, энергетические вампиры….

По привычной, накатал одну и ту же бесконечную историю – про Белого бычка, регулярно доводимую до начальства, хотя бы раз в месяц на протяжении последних лет. А что сделать? Автобус единственный до работы – раз в полчаса. То ломается, то пробки, то извержения вулканов, с падениями метеоритов, обязательно не позволяют приходить пунктуально. Вдобавок – по тринадцать часов работаю с часом дороги в одну сторону. Никуда не денешься. И так – изо дня в день! Конечно, можно тратить ещё на час больше – на дорогу, но моральных сил и мотивации нет. Совсем нет.

Уже три года подряд целыми днями только и делаю, что утопаю в вязкой трясине бумажной волокиты, лишь раз прерываемой на долгожданный обед. Дающий хоть какой-то отдых осоловелым глазам за далеко не восьмичасовой рабочий день.