Улитинские сокровища

Исидоровна насилу закрыла рот, но тут же опять открыла, преодолев минутную слабость:

– Изверг! Дебошир!

По всему выходило, что назревало рукоприкладство, все подготовительные стадии были успешно пройдены. И точно: последовал слабый взмах руки, но результат получился оглушительный, сигарета вылетела изо рта мужа Исидоровны и шлепнулась на кота Семеновны. Стая ворон от звука соприкосновения ладони Исидоровны со щекой супруга всполошилась и немедленно пошла на взлет, кот, благо был мокрый, не загорелся, но издал истошный вопль и сиганул на дерево. Чужой внук громко и противно засмеялся. На скандал поспешил близлежащий сенбернар, выгуливавшийся неподалеку, и притащил на поводке Анну Ивановну с внучкой Виолеттой и племянником Гавриилом, отслужившим в армии. Все, кроме сенбернара, ели мороженое. Выбежал из подъезда активист Иван Степанович, искушенный составитель жалоб и обращений, подтянулись два друга пятиклассника – прогульщики. Где-то завыла милицейская сирена. Немного выпивший муж потерял равновесие и уперся в скамейку руками, помогая себе лбом.

– Пойдем скорее, горе мое луковое – оглядываясь и увлекая спотыкающегося мужа, заспешила домой Исидоровна. – Вот я вам, паразитам! – погрозила она неизвестно кому кулаком и скрылась вместе с грузом за дверью. Вслед за ними вместе с котом покинула поле брани Семеновна.

– …за народ! – услышала она голос Анны Ивановны между хлопаньями двери – собаке …койно погулять не дадут!

Убедившись, что вся сильная половина крепко спит, подруги поспешили во двор, чтобы дать достойный отпор сенбернару и его Анне Ивановне, а если потребуется, и внучке Дашке и племяннику, отслужившему в армии. Но неприятеля уже не было, что оказалось очень кстати, поскольку имелись другие, гораздо более неотложные дела.

– Вообще-то он ничего себе, непьющий у меня – вернулась к теме Исидоровна, компанейский слишком только.. Один – ни-ни, а вот как только друзья с толку начинают сбивать – ну и выпьет, бывает.

– И не говори – подхватила Семеновна – мой-то тоже ведь не забулдыга. Всю жизнь жил, жил, да и сейчас еще… Детей вот вырастил – как же не выпить? По праздникам, да по выходным, с устатку, да еще, бывает, с расстройства.

– Вот-вот, как вникнешь в международное положение, так запросто и горькую запьешь. Один БАК, будь он не ладен, вместе с черной дырой чего стоит. Особенно леопардов жалко, барсов снежных. Да еще туарегов, не говоря о серых китах. Где же настоящему мужику со всем негативом справиться? Он ведь, настоящий-то мужик – слабенький. Вот и выпьет, бывало.

Да уж. Мой-то вишь какой заботливый – видит, что натоптал, давай скорей грязь вытирать. Ну и что, если котом? Кота и постирать можно. Да и не каждый день тобой полы подтирают, можно и потерпеть. Ох, достается мужикам! Недаром мало живут. И все сносят. Цены им нет!

– А как же! Не мужики – золото! И обо всех болеют. В молодости мой-то сколько за американских рабочих переживал, потерявших работу и приезжавших на старом, потрепанном мерседесе за апельсинами на свалку, которую устраивали фермеры, чтобы не продавать себе в убыток. Как раз мой копил на «Запорожец», но собирался внести по призыву профсоюза, деньги в помощь им. А английский докеры, а служащие – как это? – эйр франс -? Хотели на мужнином заводе им месячную зарплату перечислить. Поляки вот теперь – попробуй-ка без конца свои яблоки есть – начнет ведь пучить! Вот и за них переживает – все-таки недавно еще дружественная страна, один полонез Огинского чего стоит!

И подруги, замолчав, углубились в свои светлые семейные мысли.

– Мы, пожалуй, не вовремя подъехали? – спросил Улитин свою попутчицу.

– Нисколько – не смутилась она. – Сейчас я дам задание Семеновне. Она все доведет до сведения. Завтра позвоню по телефону самому Леониду. Две минуты – она открыла дверцу автомобиля.

Как и следовало ожидать, две минуты трансформировались минут в двадцать, в продолжение которых Нинель Николаевна, любезно беседуя с приятельницами-соседками, и не давая им возможности спросить, а с кем же это она приехала и почему же он – сразу видно, что не шофер, не выходит с ними поздороваться. В конце концов в этом вопросе они остались при своем интересе, на прощание Семеновна часто, но с достоинством кивала головой. Переговоры были успешно закончены и теперь у Петра Ильича и Нинели Николаевны было в их собственном распоряжении целых полдня.

***

Кочубеев позвонил на следующий день рано утром и сообщил, что принципиальная договоренность с Бехтеревым достигнута и теперь нужно только обговорить с ним все основные моменты самому Петру Ильичу. При упоминании Кочубеевым месячного оклада таежнику в 20 тысяч рублей Петр Ильич поморщился, как при звуке скребущего по стеклу гвоздя, но ничего не сказал – приемлемые суммы были ими с адвокатом прикинуты заранее, так что никаких экспромтов по финансовой части во время предварительных переговоров с Бехтеревым не случилось. Поскольку днем все, были заняты, включая и последнего, встретиться договорились в пять вечера у Кочубеева в офисе, который он делил с еще одним адвокатом, бывшем в этот день на выезде.

– Я понимаю – ты в курсе дел, Иваныч – по-свойски обратился к Никите Улитин после приветствий и стандартных вопросов типа «как дела?». – Какие возникают вопросы и с чего нам следует начать? Отлагательства дело не терпит. Но при этом – полная конспирация.

– Само собой. А во-первых, надо уточнить район поисков и что все-таки надо искать, нужен какой-то хотя бы приблизительный ориентир. Теперь, Ильич – принимая приятельский тон, сказал таежник – понадобится металлоискатель. Конечно, если там бриллианты, дело осложнится. Как думаешь, могли быть там камни?

– Даже если так – встрял Кочубеев, в чем-то они хранятся. Надежней всего – металл. Вряд ли Кузьма Францевич предполагал, что появится такая штука, которая сможет находить запрятанный металл.

– Будем рассчитывать на это. Стало быть, надо ехать в «область» – нужны командировочные и деньги на инструмент. Самый дешевый – полторы тысячи, но с ним можно пролететь – «копает» неглубоко. Нужен помощнее – тысяч за 10—12. Ну и, наконец, аванс – как мы есть люди деловые. Обязательно я думаю, будут представительские расходы, но аванса хватит – ковал железо Никита Иванович, опасаясь, что заказчик, паче чаяния, начнет все откладывать на потом и как бы ему, Никите, не остаться при своем интересе. Поскольку клад – субстанция гипотетическая, а расходы по его поиску будут вполне реальные.

Не говоря ни слова, Улитин отсчитал 13 тысяч и еще 10 тысяч – аванс. Кочубеев с интересом смотрел за этими манипуляциями. Когда деньги исчезли в кармане Бехтерева, Петр Ильич почесал в задумчивости переносицу и сказал:

– Тут еще один момент: скорее всего, придется нам делиться с государством – не жулики же мы, порядочные, кхе-кхе люди, не правда ли? Вы не против? – и он выжидательно посмотрел на заговорщиков. – Ну, конечно, если там будет чем делиться. О мелочи речи нет.

Никита пожал плечами и кивнул головой, Кочубеев индифферентно постукивал пальцами по столу. Умен Петр Ильич! Чтобы Никите не пришла в голову мысль попрятать половину или больше найденного, Улитин дал понять, что по кладу будет официальное разбирательство и жульничать тут – себе дороже.

– Ну и, кажется, пока все? Улитин пристукнул ладонью по коленке. Ну а теперь по маленькой – за успех дела. Тренькнули стопки и договор был скреплен самым популярным и даже обязательным в России образом.

Наутро Бехтерев уже ехал в областной центр – на маршрутном такси, не рискнув добираться за рулем своей «Нивы» – уж больно плотно стояли на улицах города автомобили и хотя иногда они то в одном, то в другом месте принимались-таки ехать, все это сопровождалось бесконечными сигналами клаксонов, оскорблениями через открытые по случаю скандала окна, а то и прямым рукоприкладством водителей – и, чем они хуже? – пассажиров. В маршрутке комфорта был минимум, но зато Никита Иванович предоставил шоферу труд довезти его до города и в продолжение двух часов дремал, прикрыв глаза, чтобы не пялиться на чьи-то костлявые колени в брюках против своего лица – а больше в стиснутое поле зрения его ничего не помещалось. Прежде чем сделать покупку и целый день потом таскаться с ней, он реши, доехав до давно знакомого приличного кафе. После заглянул из интереса в несколько попутных магазинов, пока добрался до нужного.