С.-Петербургъ: хроники иномирья. Венецианские зеркала

– Петкевич, мне не убежать. Спасайтесь сами, – попытался я уговорить своего пациента не делать смертельно опасных глупостей. Со взрослым, обретшим все свои атрибуты Драконом не справилась бы и целая стая волкодлаков, а уж одиночка и подавно был обречен.

Не имея возможности или нехотя убегать, мы стояли, поддерживая друг друга в десятке шагов от Дракона. Говорят, что в такие минуты люди вспоминают самое дорогое, что было в их жизни. Не знаю, о чем думал волкодлак, но я за одну долю секунды во всех деталях успел увидеть момент первой встречи с Алисой.

– Александр Стефанович, вы чай с пирожными будете? – спросила она и в мой мир вернулись краски.

Еще я успел подумать, что умереть, вспоминая любимую – это не самый плохой вариант. Еще, что смерть в драконьем пламени – это быстро. Еще, что у меня нет детей и наш род умрет вместе со мной. Мне стало грустно, то ли от того, что я подвел своих усатых предков, то ли от того, что больше не увижу Алису.

Дракон смотрел прямо на меня огромными желтыми глазами и чуть повел вниз и назад головой, как всегда, делают драконы перед огненным залпом.

Вот и все…

Однако неожиданно ситуация в корне переменилась! Огибая Казанский собор, на всех парах выскочил Индрик-зверь. Божественно белый зверь мгновенно оценил картину происходящего и взгляд его васильково-синих глаз подарил надежду всем людям на площади. В ту же секунду Индрик-зверь бросился на Дракона!

Это было эпично! Индрик-зверь ударил своим рогом прямо в середину драконьей груди. А наш русский Индрик-зверь – это вам не европейская лошадка с рогом во лбу. Индрик-зверь – это ого-го! Он – «всем зверям отец» и рог у него соответствующий.

Невольно я начал вслух как молитву читать стихи из «Голубиной книги»:

Когда он своим рогом поворотится,
словно облацы по поднебесью,
вся мать-земля под ним всколыбается,
все зверья земные к нему прикланятся,
никому победы он не делает.

Огромным рогом да с разбегу ударил Индрик-зверь Дракона в грудь! Ударил… и отлетел. Только раздался металлический звук над городом, словно враз сотня колоколов в набат ударила. Но не таков Индрик-зверь, чтобы от первой же неудачи унывать. Вновь набросился он на Дракона.

Сошлись они на Невском проспекте.
Начали они, звери, дратися:
Охота им царями быть,
Над всеми зверями взять большину,
И дерутся они о своей большине.

Силен Индрик-зверь, да и Дракон не слабже. Хорошо, что хоть дыхалка у него сбилась от первого удара рогом в грудь. Да так сбилась, что не может Дракон прямо сейчас огнем плюнуть. Потому зубами рвет он Индрик-зверя, когтищами своими ранит. И льется рекой на белый снег алая волшебная кровь. Но и самому Дракону плохо приходится. Уже пробил Индрик-зверь драконью броню-чешую! Уже хлещет черная кровь из драконьей раны! И рана та все глубже становится с каждым новым ударом рога.

Четыре крылатые валькирии сверху безучастно наблюдали за смертельным сражением исполинских зверей, всем своим видом давая понять, что их дело сторона.

– Ксаверий, нужно помогать! Боюсь, что не справится в одиночку Индрик-зверь с Драконом! – прокричал я, чувствуя прилив адреналина.

– Что делать?

– Нам нужно драконье стекло, я видел напротив дома Зингера черное зеркало. Разбейте его!

Волкодлак понял все с первого слова. Не успел я договорить, как он стрелой кинулся к черному зеркалу, нанес мощный удар когтистой лапой… и, увидев свое отражение, с воем упал наземь.

Черное зеркало показывает все плохое, что есть в заглянувшем в него. Много черного было в натуре Ксаверия, оттого и корчился он в муках на мостовой.

Но зеркало нужно было срочно разбить!

В отчаянии я крикнул волкодлаку кинуть в зеркало камень.

Превозмогая себя, Ксаверий стал на колени, подобрал кусок оплавленного кирпича и бросил его в зеркало. Со стороны мне было видно, что бросок в общем-то не получился. Кирпич летел медленно, но все-таки долетел и попал прямо в центр зеркала.

Обсидиан (а как я правильно угадал, зеркало было сделано из него) – очень хрупкий минерал. Острый, но хрупкий.

Зеркало разлетелось на куски.

Дальше по моему плану Ксаверий должен был выбрать два осколка покрупнее, для того чтобы одним осколком вооружиться самому, а второй передать мне. После чего мы могли бы атаковать дракона вместе. Конечно, план был самоубийственный. Но как по мне, так лучше умереть в бою, нежели как жертва сгореть в пламени дракона.

К счастью, наша помощь не понадобилась, хотя, возможно, что уничтожение черного зеркала ослабило черного дракона. Как бы то ни было, Индрик-зверь встал на дыбы и, опускаясь вниз со всей своей силы, еще раз ударил дракона, и похоже, что на этот раз рог достал до черного драконова сердца.

Дракон-змей покоряется,
Покоряется он Индрик-зверю,
А Индрик-зверь подписан —
царем ему быть над всеми.

Без жизни опустилось на землю тело дракона, ударилась о поребрик рогатая голова, погасли страшные желтые глаза.

Несколько секунд над Невским царила полная тишина. Только с неба тихо-тихо падал снег и казалось, что все произошедшее – это просто дурной сон.

– Палаши-и! Вон! Прямо рысью! Дирекция дом Зингера! Марш! – раздался громкий командный голос. На Невском появился на рыжих белоногих с проточиной лошадях эскадрон синих кирасир во главе с блистательным в серебряной кирасе ротмистром лейб-гвардии Кирасирского Ея Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полка!

Если появился дракон, то обязательно явится и рыцарь. Таков закон природы.

– Ур-р-р-а! Разразилось всеобщее ликование! – ведь даже ребенок знает, что там, где кирасиры – там тишь да благодать, и никакой нежити!

Вслед за кирасирами последовали кареты скорой медицинской помощи.

Нам больше нечего было делать на площади, да и отвечать на вопросы следователей, которые должны были вскоре появиться, мне не хотелось.

– Ксаверий! – позвал я волкодлака и, когда он обернулся, продолжил. – Помогите мне добраться до дома и приходите через неделю, похоже, что я нашел решение вашей проблемы.

Уходя, я оглянулся и еще раз посмотрел на стоящего подле мертвого дракона Индрик-зверя. Его поза выражала гордость и усталость. Мне, как врачу было видно, что пусть Индрик-зверь и продолжал тяжело дышать, однако кровь из полученных в схватке ран течь уже прекратила. Мощная регенерация была одной из отличительных особенностей этих волшебных существ. Мне показалось, что Индрик-зверь посмотрел на меня сине-васильковым взглядом с благодарностью за помощь и я кивнул ему в ответ. Иногда исход самого тяжелого сражения решает вмешательство слабейшего из участников.

V

– …Пить чай следует только из чашек тончайшего китайского фарфора. Лучше, если это будет сервиз эпохи династии Цин.

– Многоуважаемый ака, многие с вами не согласятся. А как же цвет? Считается, что только в граненых стаканах чай демонстрирует свой настоящий божественный цвет, превращаясь в подлинный ограненный бриллиант. Или, скажем, возьмем турецкое изобретение – маленькие специальной формы бокальчики для чая и кофе. Специальная форма сохраняет аромат и не дает напитку остыть раньше времени.

– Многоуважаемый устод Искандер ибн Стефан, да будут годы ваши длинны, как самая дальняя караванная дорога, да наполнится ваша жизнь радостью, словно степь – весенними дождями, пусть дарует вам Аллах сорок прекрасных девственниц не только в раю, но уже при этой жизни, да полнится она ароматным благоуханием, словно сад во время цветения деревьев… Я говорю о настоящих ценителях чая, – ответил Абай Садыков и поджал губы.

Я пригласил уважаемого Абая Садыкова на плановый осмотр. Слава Аллаху милосердному, никаких причин для беспокойства найдено не было и теперь мы пили свежезаваренный чай из китайского сервиза, принесенного для этой цели самим пациентом.

Конечно, каждый европеец, проживший на Востоке более десяти лет (и я не исключение) считает себя знатоком чая. Но стоит ли мне спорить в этом вопросе с человеком, торгующим чаем дольше, чем я живу? Человеком, чьи одиннадцать сыновей, рожденные ему тремя женами, водят караваны по древним торговым путям от Бухары и Самарканда до С.-Петербурга, Шанхая и Лондона?

– Многоуважаемый ака, признаю вашу правоту. Никто не сравнится в познаниях о чае с человеком, им торгующим.

Сидевший передо мной старый казах с богато расшитой тюбетейке одобрительно улыбнулся.