С.-Петербургъ: хроники иномирья. Венецианские зеркала

– Я хочу от него волчонка. От волкодлаков рождаются дети двух типов в зависимости от того, в какой из своих ипостасей волкодлак вступал в интимный контакт – младенцы и волчата. Это и есть моя цена.

Как специалист по восточной медицине, я знал: несмотря на то, что в арабском мире сексуальные отношения с оборотнями караются смертью, некоторые высокопоставленные вельможи любят смотреть секс оборотней и держат их у себя, чтобы наказывать провинившихся жен из своих гаремов. Кроме того, это вельможи считают зрелище изнасилования оборотнем женщины одним из способов лечения импотенции, и, хотя я категорически не разделяю эту точку зрения, вынужден признать, что эта варварская забава полностью не изжита, а в некоторых районах Афганистана распространена весьма широко.

– Миф о половой мощи оборотней весьма далек от реальности. Об этом знает любой дипломированный врач. Оборотни подобно большинству животных способны к сексуальному контакту лишь в определенное время года и длится он намного меньше, чем у людей. В конце концов, удел оборотней – не любовные утехи, а война.

– Мои цели вы не поймете, не утруждайте себя. Предложение сделано, и я больше вас не задерживаю.

IV

Взгляд побитой собаки, что может быть печальнее? Только взгляд волкодлака в депрессии.

Уже более получаса мы сидели в молчании в моем кабинете и все это время Петкевич смотрел на меня так, что я сам был готов завыть на луну.

– Другого способа нет?

– Поверьте, я изучил все книги по нужной тематике в Императорской Публичной библиотеке.

– Вот ведь как все несправедливо, согласиться означает предать мою любимую Любушку, а не согласиться – навек потерять ее.

Мне нечего было сказать, и тишина вновь накрыла нас.

Внезапно Петкевич встрепенулся и в его глазах мелькнула надежда.

– А может, старуха согласится на секс с другим волкодлаком? Наверное, я смогу уговорить на это кого-нибудь из нашей стаи. Да, хорошенько заплачу и уговорю.

Мне было жаль Петкевича. Я чувствовал себя палачом, а не врачом. Мне даже физически тяжело было говорить и все же, долг врача вынудил меня сказать.

– Увы, но такой вариант не пройдет. Уверен, что если бы ей был нужен просто секс с волкодлаком, то она без проблем получила бы его. К сожалению, старухе нужны вы и только вы. Мы с вами не знаем причин ее странного выбора и боюсь, что никогда не узнаем. Не удивлюсь, если настоящая причина кроется даже не в вас, а в ком-то другом, или виной всему – стечение определенных обстоятельств. Как бы то ни было, решать вам. Если согласны, то я сопровожу вас в персиковую клинику и прослежу за выполнением всех условий контракта. А если данный вариант лечения вам не подходит, то будем прощаться. Во втором случае, денег я с вас не возьму.

– Ну что, как говорится, хотел стать настоящим человеком, да видно судьба мне собакой жить! – неожиданной весело и зло сказал Петкевич. – Айда к вашей старухе. Будет ей секс с волкодлаком!

Мне было тяжело, но биоэтика требует соглашаться с любым решением пациента. Дело врача – информировать, а пациента – выбирать из предложенного.

Без промедления, но и без спешки мы оделись и вышли из кабинета.

Зимние дни в С.-Петербурге коротки и на улице было уже темно. Точнее, должно было быть темно, но это было не так. Солнце уже, конечно, зашло, однако вместо него сияли тысячи огней. Потому что мы были на Невском проспекте в святочную декаду. И поскольку были святки, то трудно было сказать, когда было больше света на Невском – при Гелиосе или при Селене.

Тихо падал снег. Было очень красиво.

Бытует мнение, что С.-Петербургъ – город ветров и дождей. Это так. Однако бывают ночи, когда ветер стихает и становится тихо-тихо… и падает снег.

В такие ночи на город снисходит волшебство, ведь стоило нам только свернуть за угол, как все волшебным образом изменилось – завертелось, закрутилось!

На Невском было не протолкнуться. К обычной толпе зевак и спешащих по делам горожан присоединились колядующие ватаги. Каждая под своей звездой на шесте. Каждая со своими мешками для ритуального угощения.

Многочисленные подростки и взрослые с раскрасневшимися от мороза лицами пели колядки под окнами многочисленных кафе.

Коляда, коляда!
Подавай пирога,
Блин да лепёшку
В заднее окошко.

Время от времени кто-то из господ – посетителей кафе – прерывал свою трапезу или важную беседу и выносил колядующим конфеты, пирожные, кулебяку, расстегаи и прочие пирожки, и даже котлеты и салаты в специальных коробочках.

Для святочного гадания было установлено огромное зеркало. Отчего-то зеркало было черным. Девушки (в основном, это были именно девушки, но не только) подбегали к нему с зажженными свечами и вглядывались в черную глубину в надежде увидеть своего суженого. «Такое черное зеркало можно изготовить только из обсидиана» – невольно подумал я и начал было вспоминать, что я читал про это, но мои мысли были отвлечены новыми святочными героями.

На Невский зашла веселая ватага окрутников – ряженых! Скрыв свои лица под страшными масками с рогами, с пастями зубастыми, с клювом журавля или цапли окрутники, наряженные в различные мохнатые шкуры, вывернутые тулупы, принялись разыгрывать сатирические сценки из жизни прямо посреди тротуара.

В воздухе стоял невероятный гвалт от множества одновременных разговоров, криков извозчиков, колядок и звуков музыкальных инструментов окрутников – кожаных расписных бубнов, гудков да волынок.

Святки – самое безопасное время в году. На эти десять дней и ночей между людьми и нежитью исстари заключен пакт о ненападении. Поэтому и радуются люди вовсю – пьют, едет, озорничают.

– Эх, и весело же с окрутниками! – неожиданно для самого себя помыслил я вслух.

Однако Ксаверий Петкевич моего восторга относительно окрутников не разделял, о чем и сообщил презрительным рычанием. По его мнению, изображать из себя оборотней людям не пристало. Даже по праздникам.

– Поймите, уважаемый Ксаверий, святки – это особое время, когда отрываются врата в иное и стирается грань между обыденностью и мифом. Это время веселья и карнавала. Окрутники изображают наших пращуров и тем, самым предоставляют возможность вспомнить, кто мы такие на самом деле.

– И что, вы, доктор, тоже от волчьих людей род ведете? – полюбопытствовал волкодлак.

– Нет, конечно! Я же в фигуральном смысле высказался.

– А если из волкодаков здесь я один, то нечего над нашим родом насмехаться своим кривлянием! – сурово заключил Петкевич.

Крыть мне было нечем, и я промолчал.

Неожиданно праздник был прерван страшным гулом, мне даже показалось, что происходит землетрясение и я начал оглядываться в поисках безопасного места. Жизнь на Восточных окраинах Российской империи научила меня правильному поведению во время землетрясения. На уровне рефлексов я выучил, что главное – это найти безопасное место, и чем быстрее найдешь его, тем больше шансов выжить. Поэтому при первых же признаках опасности головой нужно крутить быстро на все 360 градусов.

Приобретенные на востоке рефлексы меня и спасли, позволив увидеть причину гула и подземного толчка – обрушился второй этаж дома Зингера.

Дом Зингера, что стоит на углу Невского проспекта и Екатерининского канала, – это одно из самых загадочных строений в С.-Петербурге. Сначала тут был оперный дом, в котором давали комедийные представления и который любили посещать богатые господа в поисках любовных приключений с актрисками. Долго ли, коротко так продолжалось, но в 1749 году театр по невыясненным до сих пор причинам сгорел. На его месте власти построили трехэтажный особняк для духовника Екатерины II – протоиерея Ивана Панфилова. Отмаливал протоирей грехи прежних владельцев, отмаливал, да так и не отмолил. Вместо святости пришла коммерция. В 1840-х здание выкупил аптекарь Карл Имзен. По его распоряжению дом перестроили и добавили к нему еще один этаж. Часть помещений Имзен сдавал в аренду: в них располагались лавка, редакция газеты, книжный магазин. После смерти аптекаря Имзена, дом приобрела северо-американская компания «Зингер». Фирма выпускала швейные машины, к тому времени у нее уже было крупное производство в Подольске и 3000 магазинов по всей России. Американские негоцианты хотели построить в центре С.-Петербурга на заокеанский манер одиннадцатиэтажный небоскреб, несмотря на то, что по градостроительному регламенту нельзя строить дома выше Зимнего дворца. Денег на взятки потратили уйму, да все без толку. Чиновники деньги взяли, а разрешение на строительство небоскреба не дали. Объяснились тем фактом, что с деньгами на юге Франции хорошо, а вот на сибирской каторге – не очень. Однако ушлые американцы не сдались и нашли компромиссное решение – возвели декоративную угловую башню, которая вроде и соответствовала градостроительному регламенты, но в тоже время выделялась среди окружающих построек.

Как всегда, в критической ситуации – и это тоже результат опыта и тренировок – время замедлило свой бег. Я отчетливо увидел, как, подобно воде из порвавшегося шланга, брызнули наружу стекла вперемешку с кирпичами и ранили в кровь всех, кто находился рядом со зданием. А чуть позже, через долгие две-три секунды из пролома показался огромный черный Дракон!

Без раздумий я прыгнул в сторону подальше от Дракона. К несчастью, было скользко, и при приземлении я упал на бок.

Дракон неторопливо осмотрел желтыми глазами картину воцарившегося на Невском хаоса, оценил ситуацию и изверг прямо перед собой залп красного огня. Словно бумажные фигурки вспыхнули в его пламени первые жертвы.

К моему изумлению, крылатые валькирии, украшавшие в мирное время фасад здания, не стали сражаться с драконом. Они разом, как по команде, взлетели вверх и расположились вокруг башни, защищая главную ценность американских владельцев здания – огромный магический шар.

Дракон же вовсе не обратил внимание на дев-воительниц. Неспешно, словно был совсем один, дракон повел своей здоровенной рогатой башкой и повторил залп, испепелив всех, кто был правее него.

Я судорожно пытался встать, понимая, что стану следующей жертвой пламени. Однако, правая нога перестав мне подчиняться, как-то неестественно вывернулась и я опять упал.

Рогатая голова Дракона начала поворачиваться в мою сторону.

Неожиданно, кто-то сильным рывком за шиворот поднял меня на ноги. Это был Ксаверий Петкевич в своем истинном обличии.

– Беги! – прорычал мне волкодлак и вознамерился броситься на Дракона.