Хозяева Горы

Саша подошёл к одному из обидчиков Сусика и, перевернув его лицом вниз, ткнул нагретым концом арматуры туда, куда непосредственно выходила прямая кишка. Тот был без сознания и не издал ни звука.

Прервавшись на нагрев арматурного прута, ту же процедуру он проделал и со вторым обидчиком, также лежавшим в бесчувственном состоянии. Когда он повернулся к наркоману, получившему удар в солнечное сплетение, тот рухнул на колени и завыл. Без всякого сожаления Саша толкнул его ногой в плечо и энергичными пинками придал его телу нужное положение. Затем он проделал процедуру этого своеобразного клеймления прямо через штаны, отчего к запаху горелого мяса, который распространился вокруг, добавилась вонь горелой синтетики. Наркоман вскочил на ноги, споткнулся и снова упал, тональность его воя изменилась, громкость значительно усилилась.

Саша внимательно посмотрел на остальных наркоманов, у которых наркотическое опьянение, словно ветром сдуло. Один из них икал от страха, у двоих стали мокрыми штаны, а тот, которого Саша ударил в кадык, громко блевал.

– Вот так, подонки, будет с любым, кто обидит кого-нибудь из наших. И передайте всем своим наркошам и пьяницам, чтобы на горе их больше не было. Увижу – убью! Пошли, конкретные пацаны, – сказал Саша, обращаясь уже к своим.

Глава 5

На следующий день сдавать первую добытую партию металлолома выпало Саше, Кире и ещё шестерым ребятам. Завидев их, приёмщик грозно рявкнул на стоящих в очереди:

– А ну посторонись, алкашня! Пусть пацаны сдадут без очереди. – И ненатуральным елейным тоном добавил, – Они же дети и работают, чтобы прокормиться. Без папок-мамок растут…

Киря прирос к земле от удивления, и его пришлось сильно толкнуть, чтобы он пришёл в себя. Ещё более удивились ребята, когда приёмщик стал помогать накладывать металлолом на весы. А уж после того, как он абсолютно точно взвесил ребячью добычу и рассчитался без обмана, у Кири отвисла челюсть, и деньги он брал сильно дрожащей рукой.

По привычке Киря направился к «лысому» под деревом, но тот ещё издали замахал руками, показывая, что деньги не возьмёт. Иметь дело, с пусть и юной, но способной действовать не только жёстко, а и очень жестоко, многочисленной группировкой, было хлопотно и совершенно не стоило тех денег, которые бандиты раньше получали от ребят.

– Вот это кино! – воскликнул на обратном пути Киря. – Их что, всех сразу кирпичом по крыше трахнуло? – обратился он к Саше.

– Эхо вчерашнего дня, – нехотя ответил тот.

– Вот это клёво! Да за такое кино можно пожечь ж. пы всем падлам на горе. Давай, а, Саш?!

– Дурак! – Саша в сердцах сплюнул. – Еще неизвестно, чем эта история для меня закончится. Если уж знает вся гора, то может и милиция заявиться.

– Ну, братан, ты конкретно обижаешь. Мы тут без тебя с пацанами тёрли, если будут разборки, то всё делали малолетки, которым нет четырнадцати. Мы тебя не сдадим. Ты это круто вчера сказал – семья! Так что, братуха, без кислоты. – Киря почти просительно посмотрел на Сашу.

– А вообще, если без лишнего базара, – продолжил Киря, не дождавшись ответа от Саши, – конкретно я ещё вчера утром считал себя одним-одинёшеньким на свете. Песню слыхал – «Сирота казанская»? А потом у меня появился брат, и семья… Нет – много братьев и сёстры… И один главный брат.., – Киря запутался и махнул рукой. Глаза его подозрительно блестели. – Ну, короче, братан, ты меня понял.

Разборка с наркоманами осталась без каких-либо последствий: то ли милицейские осведомители, испугавшись, предпочли держать язык за зубами, то ли в милиции сочли инцидент несущественным и даже полезным – меньше наркоманов, значит, больше порядка. Однако, перемену в отношении к себе ребята ощутили со стороны всех, кто работал на горе. Никто уже не смел выгнать ребят, если они заняли какой-то участок. Приемщики всех пунктов всячески демонстрировали лояльное отношение к ребятам, а уж о том, чтобы обвесить и недоплатить, не было и речи. Многие взрослые стали здороваться с ребятами, а бригадиры стихийно сформировавшихся бригад со Шкафом и Сашей здоровались рукопожатием.

Саша с огромным сожалением отметил для себя то обстоятельство, что для того, чтобы тебя в этом мире уважали, надо не бояться условностей и уметь переступать через них. С другой стороны, он наказал зло метолами зла, поэтому виноватым быть не мог.

Вечером после ужина к Саше подошел Шкаф и сказал:

– Ты, братуха, прости, если что когда было не так.

– Вы меня случайно не выгонять собрались? – в шутку спросил Саша.

Шкаф от обиды даже не нашёлся, что ответить, а только растерянно открыл рот и развёл руки в стороны, но за него ответила Людка.

– Они, Саш, после вчерашней разборки с наркоманами обалдели. Ты нам всем как бы глаза открыл. Ещё до вчерашнего дня все мы, как ни крути, были просто сбродом, который вместе свела необходимость прокормиться и зарабатывать бабки. Хоть и работали вместе, а были как звери – каждый сам за себя. Сусик не первый, кого нарки хотели трахнуть, есть и такие, которых трахнули, но они молчат, стесняются признаться. А вчера, когда ты сам не побоялся пойти на пятерых обдолбаных нарков, потому что обидели одного из наших… Из нас, которых ты знаешь чуть больше месяца… Тебя же могли убить… А когда ты про семью сказал.., – Людка не стесняясь, заплакала.

– Мы все пыжимся, вслух говорим, что никто нам не нужен… А по ночам каждому снятся нормальные мама и папа, братья, сёстры. Семья, короче. И ты этим… ну, нам вчера показал, где наша семья. – Горло у Людки перехватило от волнения, а по лицу в два ручья текли слёзы. Она подскочила к Саше и, чмокнув его в губы, убежала в девчоночью половину.

– Ну, короче, братуха.., – обрёл, наконец, голос Шкаф, но Саша не дал ему окончить фразу.

– Отец всегда учил меня бояться эмоций, так как они выводят человека из равновесия. Поэтому рассыпаться в благодарностях я не буду. Скажу так, если раньше кто-то обращался ко мне со словом «братуха», я отвечал, что я в семье один и братьев у меня нет. Можете представить себе, как ваши эти блатные «братан, братуха» резали мне слух?! Но теперь, если кто-то из вас будет обращаться ко мне со словом «брат», я буду воспринимать его не в зэковском, а в нормальном смысле.

– Это, типа, как? – озадачился Лося.

– Короче, он тоже считает нас своими братьями, баран, – внёс ясность Катан.

– Ну что, в любви друг другу признались, а теперь у меня к вам ко всем есть разговор, – сказал Саша и попросил созвать всех.

Когда в «столовой» собрались все, Саша высказал свои мысли по поводу улучшений и усовершенствований, которые следует внести в процесс работы, чтобы увеличить добычу.

Возражений не было, наоборот, посыпалась множество дополнительных предложений: предлагали купить слесарный и плотницкий инструмент, чтобы всегда был под рукой, раз и навсегда распределить обязанности, чтобы утром не тратить на это время, к повозке купить ослика, которого решил продать один из жителей посёлка, расположенного рядом с горой.

Саша слушал и думал о том, что, несмотря на отсутствие образования, ребята не были глупыми и, окажись они в нормальных условиях каждый из них, безусловно, нашёл бы своё место в жизни.

«А может, следует искать это самое место в жизни самим? Никто, ведь, ни этим ребятам, ни мне не поможет, наоборот, разглядят сильные мира сего ценность горы, да и вышвырнут отсюда всех пришлых, в том числе и нас», – думал Саша, уже засыпая.

Глава 6

Приобретения и усовершенствования, внесенные в работу, значительно облегчили труд ребят. Металла стали собирать значительно больше, появилось и больше денег.

Но это породило и немалые проблемы. Многие из ребят стали больше пить, некоторые всерьёз увлеклись «травкой», в «дом» всё чаще и чаще стали приводить городских шлюх и ужин из простой процедуры приёма пищи превращался в оргию. В пьянство стал впадать и Шкаф.

Деньги развращали ребят. Чувствовалось, что над единством и благополучием ребячьей коммуны нависла угроза.

Утро выдалось солнечным, в буйно разросшихся вокруг здания бывшего цеха траве и кустах весело щебетали птицы, деловито сновали бродячие псы, собирая остатки вчерашнего пиршества.

Коммуна с трудом просыпалась после вчерашней оргии. Недовольно вопили городские девчонки-проститутки, которых, как они считали, обделили деньгами и теперь, едва позволив одеться, пинками и с матами выгоняли вон. Ребята с хмурыми лицами собирались на работу.

– Нужно нам всем поговорить, – выступив вперёд, сказал Саша.

– О чём? – хриплым голосом спросил Шкаф. – Всё, вроде, нормально.

– Я так не думаю, – возразил Саша.

– Ну, так говори, – воскликнули сразу одновременно несколько ребят.

– Давайте поговорим после работы и ужина, но сегодня никто не должен пить и уезжать в город. Гостей тоже сегодня не приводим. – Не дожидаясь ни согласия, ни возражений Саша повернулся и зашагал к горе.

Вечером, за ужином ели молча, и с интересом поглядывали на Сашу. Первым не выдержал Киря:

– Саш, ну не томи, баклань о чём хотел.

Выждав паузу, Саша, пройдясь взглядом по напряжённым лицам ребят, медленно произнёс:

– Как мы будем жить дальше? Я имею в виду не через неделю, и даже не через месяц. Я имею в виду, как каждый из нас собирается жить дальше вообще?

Не привыкшие задумываться над такими серьёзными вопросами, ребята молчали. Ещё раз, выдержав паузу, Саша сам начал отвечать на свой вопрос.

– Ты, Шкаф, умрёшь от алкоголизма или, ударив кого-нибудь ножом, попадёшь в тюрьму. Ты, Киря, сопьёшься и умрёшь где-нибудь зимой от холода. Ты, Красава, сгниёшь от сифилиса. Ты, Соха, обкурившись, полезешь в драку, и тебя подрежут. Вам, девчонки, прямая дорога на панель, после того, как распадётся наша команда. Если мы будем продолжать так, как сейчас, – умрём все.

– Ты чё, козёл, отходняки нам всем поёшь? – визгливо закричал Крыса. – Во, бля, уже командовать начал. Всё у нас просто класс! Вместо Шкафа в командиры лезешь, падло!