Приключения отставного опера Мигреня и его друга Сверла

6

Коля положил на лоб мокрое полотенце. Таблеток «от головы», какие ему приносила медсестра, он не принимал – складывал под подушку, потом выбрасывал в унитаз. «Всякую пакость кушаете, Николай Карлович, а лекарства игнорируете», – выговаривал ему Слава.

–Что-то голова у меня сегодня несобранная, погулять вышла, – сказал Коля подполковнику. – Поэтому резюмировать дело о «человеке из дождя», я предоставлю журналисту. Вы не против?

–Я…,-открыл рот Пилюгин, но Мигрень его перебил:

–И не возражайте, нужно уступать дорогу молодым, в этом суть вселенской диалектики. Старые звезды долго тлеют, но не греют. Давай, Слава, жги.

Сверло удивился не меньше подполковника, пожал плечами:

–Да собственно, нечего тут «жечь». От любви до ненависти один шаг.

–Причем здесь «ненависть»?!– не выдержал подполковник.

–Директор «Эвереста» и банщик оба любили, судя по всему безумно, Луизу Коноплянскую, – продолжил Сверло. – А она, будучи замужем за Ильей Ильичем, позволяла себе изматывать и того и другого, не отдавая никому из них предпочтения. И разводиться не собиралась. Словом, она довела мужа и любовника до такого белого каления, что они решили поступить по принципу: да не доставайся ты никому.

Пилюгину было неприятно слушать «молодого выскочку». Он уже это прекрасно понял, а пришел к Коле, чтобы подтвердить свою версию. Да, Коля был не следователем в отделе, простым опером, но мог дать фору многим следакам и он считался с его мнением. Пилюгин продолжил сам:

–У «рогатого» супруга духа не хватало осуществить задуманное, а вот у банщика, бывшего спортсмена, было его в избытке. Коноплянский даже пообещал ему за «исполнение» денег. Чтобы запутать следствие, они разыграли этот дурацкий спектакль: с приходом в твой офис, Мигрень, с резиновой куклой, дохлой курицей и мифическим «Петей Власовым из конкурирующей фирмы». Но как дилетанты, они совершили много ошибок и оставили массу следов. А уж дубовый листик в «Эвересте»…если бы не этот листик, Коля.…

–Мелочей на свете не бывает,– сказал Слава.– Все зависит от того как мы воспринимаем объекты и явления. Один видит красивый зеленый дуб, другой из него – банный сруб …

Подполковник возмущаться не стал, продолжил:

–Когда ты напугал Долянского, вломившись в сауну, как слон в посудную лавку, он срочно решил избавиться от подельника… Словом, нам ничего не стоило их разоблачить. Так?

–Ерунда, – ответил Мигрень со вздохом.– Заслуга моя не так уж велика. Коноплянский все равно бы раскололся и выдал всё как на духу. Я просто ускорил события.

Все: и Пилюгин, и Слава были крайне удивленны «внезапному порыву скромности» Мигреня. Такого с ним еще никогда не бывало. С другой стороны, его бывший шеф тоже действовал оперативно и если бы вовремя не нагрянул на квартиру Коноплянского, инициатива Коли могла закончиться очень печально.

Ну, так,– сказал Пилюгин. – Поправляйся, Коля. Удивляюсь, как у тебя череп не раскололся – рукояткой Марголина, да по лбу. Ну, ты точно реликт.

Подполковник всё же сообразил, что оскорблять Мигреня сейчас неуместно, а потому театрально закашлялся. Он пожал руку Коле, а после секундной задержки и Сверлу.

–Шустрый ты, парень, Вячеслав Сверлицин, – сказал он журналисту.– Как только сообразил под кровать залезть, а не остаться сверху под одеялом. Лежал бы сейчас в соседнем отделении, в морозильной камере.…Хотя…вы, репортеры, всю жизнь так – залезете под диван, образно выражаясь, и оттуда…

Не закончив фразы, которая и так была понятна, подполковник Пилюгин удалился. Собирался уходить и Слава, но вдруг вспомнил:

–Вы говорили, Николай Карлович, что в этом деле нарушен принцип основного инстинкта. Так в чем же нарушение?

–А ты разве еще не понял? Коноплянский и любовник его жены Долянский, были обеспеченными людьми, им не было необходимости в поте лица добывать пищу, то есть энергию. Они сначала боролись за реализацию второго инстинкта, инстинкта размножения, но когда поняли, что оба не доминанты, иначе бы Луиза, давно бы сделала свой выбор, сдулись. Подняли лапки, пошли по самому недостойному для любого самца пути – решили растерзать самку, лишив себя возможности продолжить с ней свой род. Словом, здесь произошло нарушение сразу двух главных инстинктов. Хотя, на месте Луизы, я бы отдал предпочтение банщику Долянскому.

Слава хотел было спросить, почему именно Долянскому, но не стал, он понял приятеля – чем сильнее, решительнее человек, тем проще ему добывать энергию для себя и семьи.

А ведь в этом и состоит главная задача живого существа на Земле. Если, конечно, не учитывать моральные принципы, даденные человеку Вселенной или Богом, что одно и то же.

Вперед в прошлое

Однажды Коля Мигренев бездельничал на даче и от нечего делать залез на чердак. Там в куче хлама он нашел полуистлевшую подшивку журнала «Нива» за 1900 год.

Коля не удивился. Дом, который он гордо именовал «загородной резиденцией» был старым и гнилым. Он его купил пару лет назад за небольшие деньги у какого-то спившегося рыбака. Тот в свою очередь приобрел хибару «под рыбалку» у древних деда с бабкой, которые сразу померли, как только сделка была совершена. Приобрел за грузовик картошки, десять кубов дров и 100 долларов. Во всяком случае, так рассказывал рыбак. Мигренев купил дом с небольшим «советским» участком, потому что ему приглянулось место. Рядом слияние трех рек: Волги, Медведицы, Пудицы. Кругом нетронутый, «берендеевский» лес. Говорили даже, что в нём водятся волки и медведи. В это Коля не верил, а вот лосей и кабанов несколько раз видел.

Деревенька со странным названием «Гусенос» стояла заброшенной, пока в ней не начали появляться горожане и не строить дачные дома или ремонтировать старые. Из местных здесь оставался лишь один дряхлый старик Помпей Демьянов по кличке Стоматолог. Когда-то он рвал клещами больные зубы односельчанам, вот и получил такое прозвище. Теперь удалять зубы было некому, да и сам Стоматолог был слаб, хил, почти не слезал с печной лежанки.

Коля же ремонтировать приобретенный дом не собирался. Во-первых, «стройка» была не для него, во-вторых, в карманах гулял ветер. Он и «резиденцию» купил на последние средства, оставшиеся от созданного им частного сыскного агентства «Добрый Торри». Но бывшему оперу не везло на коммерцию и дело заглохло.