Эхо души

Лишь эхо молитве вторит,
И четки в руках запляшут…

Устал я, расстанемся с миром.
Иди, забери муле?ту и шпагу, пока не поздно.
И отзови пикадоров,
и стаю бандерилье?рос.

Пусть лучше себе закажут
хороший и сытный ужин,
И окропят паэлью
старым красным вином.

Пусть, вспомнят былых матадоров,
легенды доселе живы.
Под звук неумолчной гитары,
под хруст кружевного платья
и звонкий стук кастанье?т.

Кабальеро

Куда мне теперь осталось,
Уйти под бездонным небом?
Насмешливым, злым и черным,
Кинжалами звезд искрящим,
в свой плащ завернувшись скорбно.

Три доблестных кабальеро,
стоят на закате молча,
Они мне дают мгновенье,
запах смерти почуя,
с тобой проститься навечно.

До боли в висках вспоминаю
жгучий вкус поцелуя…
Mi alma[11 - mi alma – (исп.) моя душа;]…
Mi amargura para siempre[12 - Mi amargura para siempre – (исп.) моя горечь навсегда (говорят при безответной любви).]
Душа по тебе тоскует.

О-о, замолчи, гитара,
Теперь уже слишком поздно.
Рыдать и молить о пощаде,
гордому сердцу невмочь.

Пусть, три револьвера дружно,
Залпом меня проводят.
По горной тропе к истокам,
Твоей и моей судьбы.

И красных звезд ожерелье,
На белой моей рубахе.
Все восемнадцать, кряду,
Украсят наряд мой скорбный,
Для лучшего из миров…

…теперь уж поплачь, гитара…
Смеяться ведь ты не можешь…
Любовь и несчастье вместе,
хоть я тебя не услышу…

    2013—2023

О любви

Средневековая молитва Девы

Дева, скрывая рыданий нещадных потоки,
молча молилась в келье, в тиши предрассветной.
Тайно. Хотела вернуть свои чувства к истокам, —
высказать в жарком бреду, в молитве заветной.

Вихрь нескончаемый чувств неостановимый, —
выпустить дерзко и зло, порой вдохновенной.
Душу гнетет и томит, жжет огонь нестерпимый,
не спрятать от мира пламя мечты сокровенной.

«Навзничь свирепо меня опрокинь,
гунном мохнатым сорви все одежды…
Сладко принять мне до мертвенной стыни,
силу твою и остаться безгрешной.

Душу и тело мое истерзай,
в диком восторге, презрев все законы.
Меч свой горячий мне в душу вонзай.
Платой прими мои слабые стоны…

Тихо усни на груди у меня,
мальчик мой, воин печальный и сирый.
Будешь ты счастлив до Судного Дня,
мне ж, каменеть у отверстой могилы…»

    1989

Его Муза

Муза его выгоняла из дома, в отчаяньи.
В ночь и премерзкую злую погоду,
в самую хлябь беспросветную стылую,
дерзко кричала ему нескончаемо вслед,
он кричал и ругался, и плакал в ответ, ей и миру.