Отпуск по заказу

– Увы, да. Тут не повоюешь.

– Ну, что вы, сэр. Как раз для этого и надо воевать. Для этого достаточно совершить только один успешный поход. Куча рабов, изобилие мяса, контрибуция с побежденной страны. И мы опять готовы защищать себя.

– Но это же замкнутый круг! Рано или поздно это все равно закончится. Это ловушка, в которую вы сами себя загоняете.

– На наш век хватит, сэр.

– А ваши дети?! Вы о них подумали? Как им на такой земле жить?

– Сэр, у меня нет детей, нет семьи. Я знаю, что через год-два я все равно погибну в каком-нибудь сражении. Что я буду забивать себе голову какой-то ерундой. Я солдат и мое дело только выполнять приказы. Умные они или глупые – не мне решать. У нас есть божий наместник – король. Он думает и отдает приказы. А я их только честно выполняю.

– Да-а, другая страна, чужие нравы и обычаи.

– Хотя,– уже мысленно продолжил я свою мысль,– у нас в России современной не так, что ли. Пришел к власти, хоть к какой, главная цель – личная нажива. Как можно быстрей и как можно больше. Титановые лопаты по дешевке продавать заграницу – пожалуйста! Острова японцам отдать или несколько сотен квадратных километров дальневосточной земли китайцам – нет проблем! Не я же завоевывал их для России, не моей кровью, так что же жалеть. Главное – деньги. Главное – золотой телец. Деньги – цель, а не средство. А их цель оправдывает любые средства. И нет на них своего Моисея, который разбил бы тельца, как это сделали у древних евреев, после их побега из Египта. Каждый народ имеет того правителя, которого он заслуживает. Неужели Богу угодно уничтожить россиян, как Он уничтожил в свое время Атлантиду, мамонтов. Не важно, как, важен конечный результат. За какие грехи? Собственно, вопрос риторически – ответ ясен. Ну, а здешние за что провинились? Да, очевидно, за мысли капитанские. Он хоть и один, но мысли высказал, скорее всего, большинства. И у них тоже нет своего Моисея. Стоп. А я? Может, я сюда для этого и попал? У Бога ничего просто так не бывает. Ну, браток, ты даешь. Не как-нибудь, а сразу святым Моисеем решил стать. На Моисея я не потяну. Да и инструктажа у меня не было, и куст не горел, как у него. Значит, не то. А вот под Коннана-варвара или Кулла-завоевателя…… О! Да. Фигура у тебя, как у них, один в один. Только таких, как я, надо человека четыре, чтобы по объему грудной клетки сравняться. А кто сказал, что здесь нужна только грубая физическая сила. Я не особо бестолковый, да в драке кое-что соображаю. Не зря меня морячки столько дрессировали. Ничего. Раньше смерти не умрем. Примерно через полчаса, когда дорога плавно поднялась на очередной холм, открылся вид на расположенный внизу в километрах пяти город. Обычный средневековый город, гравюры, которых есть в любом учебнике по истории. Крепостные стены не очень высокие. Я бы сказал – обветшалые. Крепостной ров, подъемный мост, дома горожан вокруг рва. Полнейшая классика средневековья. И, если бы не одеревеневшие ягодицы, да боль в пояснице, моет быть, мне было бы интересно. Кто сказал, что на лошади кататься хорошо! Для меня, что лошадь, что конь, – одинаково по барабану. Точно так же, как бык и корова после смерти становятся одинакового рода – говядина, так и сейчас мне было наплевать на ком или на чем я сижу: моя бедненькая худенькая попка болит, ягодицы одеревенели, а в пояснице эти удовольствия сразу все. Оказывается, не только в России лошадь, почуяв дом, ускоряет свой шаг, но и здесь во Франкании, лошади, увидев крепостные стены, ускорили шаг, а уставшие всадники помогали им еще и кнутом. С грехом пополам мы добрались до подъемного моста, который в это время, естественно, был опущен. Буквально несколькими секундами раньше нас на мост выехал кортеж из десятка всадников. Впереди на белых лошадях ехали две дамы в богатых одеждах. Увидев их, сэр Джон спешился и, передав лошадь оруженосцу, пошел один. Очевидно, он хотел оказать свое почтение этим дамам. Мы также спешились. Глядя на остальных, и я сделал что-то наподобие реверанса.

– Что за милашки?– Спросил я у одного из солдат.

– Да это же принцесса! Принцесса Мария! – Удивленным шепотом ответил он мне.

– Ничего, у всех свои недостатки. А вторая?

– Фрейлин ее Величества принцессы Марии графиня Анжела.

– Тоже ничего.

Судя по взглядам сэра Джона и принцессы, которые они посылали друг другу, здесь было что-то большее, чем обычное уважение вассала к принцессе и наоборот. Увлеченные друг другом они, очевидно, на время позабыли о нас. Мне надо было чем-то заняться, и я начал рассматривать дам. Кстати, все остальные в кортеже были мужчины, то есть охрана. При более внимательном рассмотрении девушек, я пришел к выводу, что мне больше нравится фрейлина. Возможно, ее должность позволяла ей вести себя не так напыщенно, хотя такая близость к королевской семье вроде бы и способствовала этому. Но это уже зависит от человека. Ведь, если вспомнить мой родной мир: принцесса Диана, Царство Небесное ей, была и очаровательна, и скромна, и проста с людьми, и еще куча всяких достоинств. Нет, я не хочу ничего плохого сказать о принцессе Машке, то есть Марии, тем более, я с ней даже словом не обмолвился. Может быть, пока, а, может, и вообще не удастся. Значит, ей не повезет. Шучу. Вспомнив принцессу Диану, непроизвольно вспомнил и о своих родных, о матушке, оставшихся где-то там. Ничего, погостюю месяц, а то и два. Месяц – до России, месяц – назад. Правильно. Дольше опасно. И темненькой ноченькой на лошадочке, а то и пешочком, к любимому колодцу и домой. Хотя… хотя, где гарантия, что вылезу из колодца именно в моей родной России? Я ведь только когда обратил внимание на жучков – паучков. Вот то-то. Может, они с самого начала такие были, а я внимания не обращал. Колодец-то не в квартире у меня был, а попал я в него черт знает как. Да… Дела… Мне что-то погрустнело. Не успел в гости попасть, а уже по дому соскучился. И в этом состоянии грустного расслабления, я вдруг почувствовал ощущение тревоги с небольшим наплывом страха. Нет, это ощущение, эти чувства не нахлынули сразу. Нет. Я исподволь чувствовал их накопление внутри себя, но я был напряжен, был занят оцениванием новой обстановки, а потом разглядыванием дам, и непроизвольно давил в себе все нарастающее чувство тревоги. Теперь, расслабившись, я отчетливо ощутил это. Причем настолько сильно, что даже испугался. Но, что может быть, что случиться? Я огляделся – две бабки судачат о своём, и какой-то бомж сбросил вязанку дров, вытер вспотевший лоб. Дальше пустые телеги, а еще дальше вообще ничего, что могло бы создать опасность. Хотя? Одежда у бомжа бомжовая, но лицо благородное. Я бы сказал холеное. Фигура по-мужски хорошая, типа “качка“. А почему он тогда вытирал пот от такой вязанки дров? Она для него, как пушинка, и сейчас не жарко. Хотя, если он шел издалека и быстро? А, если нет, то….? Еще люди потеют от волнения, от страха, от … Стоп. Вообще-то оружия не видно. Значит, не он это. Но, тогда кто или что? Разглядывая бомжа, я повернулся к нему лицом. Пока я рассуждал, чувство моей тревоги слегка улеглось, и я вновь повернулся к принцессе. Тревога вновь ударила меня в грудь будто камень. Что?! Я опять повернулся лицом к бомжу. Улеглось! Лицом к принцессе – резкое усиление. Так, думай! Думай быстрей! Принцесса, пустой мост – отпадает. Ров пуст. Метров пять до стены пусто. Опять отпадает. Стена. Хоп! На стене, спрятавшись за зубец, лежал снайпер. Естественно, без снайперской винтовки, но вооруженный арбалетом. А, что такое арбалет я знаю. Если его зарядить “болтом “, то он и рыцаря насквозь “прошьет“. Я даже не успел подумать, как моя рука нашла мое метательное оружие и швырнула его в цель. Мне даже и в голову не пришло, что это просто бесполезно, так как очень далеко. Но я попал! Я отчетливо видел, как мое оружие вошло в лицо киллера, и отшвырнуло его куда-то с глаз долой. Взведенный арбалет упал со стены, и освобожденная пружина со стоном выбросила стрелу, которая стремглав скрылась где-то вдали. Мое резкое движение, естественно, заметили многие. Причем многие среагировали правильно, как к незнакомому человеку, который может быть подослан для убийства из другой страны. Убеждать их, что я не японский камикадзе, было некогда, так как я боковым зрением увидел, что в руках бомжа блеснул кинжал. Опять интуитивно, непроизвольно я бросился вперед и занял место между ним и принцессой. Почему я это сделал – не знаю. Я прекрасно видел, что сэр Джон стоит спиной к нам, и его, кроме меня, в это время никто не прикроет. Но я рванул вперед. И, слава Богу, что я угадал. Не зря китайцы говорят, что, если хочешь научиться приему, повтори его тысячу раз. Не зря меня гоняли на тренировках мои друзья – пираты. Клинок кинжала огненной мухой мелькал перед моим лицом. Я сам удивлялся, почему еще жив, и как умудряюсь уворачиваться. Наконец-то, прямой удар в мое лицо. Пол оборота вправо и правой же рукой чуть изменяю траекторию руки с кинжалом, и ей же – резкий удар под руку врага в его солнечное сплетение. Он охнул и слегка согнулся. Полшага вперед левой ногой, прижался к нему и слегка подбил под колено. Он присел еще ниже. Руками обхватил его за подбородок и затылок. Рывок. И все. Обмякшее тело плавно опустилось на землю. Еще опуская тело на землю, я осознал, что убил. Не просто убил, а дважды! Пускай я защищался, но все-таки убил! Без привычки это действует на психику. Понятное дело, что я стал центром внимания. Под всеобщими взглядами я довольно сильно смутился и лихорадочно придумывал, что же такое сказать, и боялся сморозить глупость, так как на меня задним числом наплывал страх смерти и непривычность ситуации. Что положено говорить в таких случаях? Если бы моя фамилия была “черный негр“, то бишь Шварценегер, то на вопрос: “вы нам что-нибудь оставили?”, я бы процедил сквозь зубы, естественно, небрежно: “Только трупы “ и пошел бы дальше. Но здесь принцесса, куча графинь и графинов или графьев. Сам черт их не разберет. Но, самое главное, и идти-то мне не куда!

– Принцесса, я сожалею, что по моей вине вам пришлось прервать свою беседу с сэром Джоном. Но в будущем, я надеюсь, буду более ловок. – И кивок головой, типа офицерского “честь имею“, вышел вроде бы неплохо. Принцесса Мария, очевидно, была также несколько шокирована произошедшим, так как она слегка туповато смотрела на меня и пыталась что-то сказать. Ну, совсем, как я несколько секунд назад. Но я-то сказал! Ага! Ха, так на то я и мужчина, а не дамочка какая-нибудь. Хоть и принцесса. Но тут ее выручил сэр Джон

– Принцесса, видите, мой русо друг очередной раз подтвердил свою дворянскую боевую выучку.

– О, да, граф, я все видела с самого начала и до самого конца и сумела оценить по достоинству мастерство вашего друга. Я хотела бы иметь среди своих подданных такого офицера. – Как и положено спокойным и слегка надменным тоном ответила принцесса.

– Почту за честь, принцесса, но я подданный русского императора и могу служить только ему. Тем более, я принял присягу и поклялся служить своей Родине – России. Грош цена тому человеку, кто изменяет своей присяге и своей Родине. Служить Франкании я не имею права, но, если, опять же, в виде исключения, временно считать меня послом России во Франкании с вытекающими отсюда последствиями, то я готов.

– Ну, я и нахал.– Мысленно удивился я сам себе.

– Что ж, меня это устраивает. Я представлю вас своему отцу – королю Ричарду Первому и попрошу его наградить за ваш поступок.

– Совершенно с вами согласен.– Вмешался сэр Джон.– Такой поступок заслуживает награды.– Сэр Джон повернул голову.– Капитан, подайте сюда мои парадные доспехи.

Развязав переметную сумку, капитан достал позолоченный панцирь с серебряными украшениями спереди. Форму панциря и прочее, очевидно, “содрали“ с древнеримских образцов, если, конечно, в этом мире была своя древнеримская империя. Солдаты застегнули на мне ремешки снаряжения. Довольно удобно. Благо с сэром Джоном мы одинакового роста.

– О, сэр, это поистине царский подарок.– Искренне поблагодарил я и тут же сообразил, какую оплошность совершил. Ведь этими словами я уже подвел некую условную черту, ниже которой, то есть по ценности или значимости которой, королю опускаться уже нельзя будет, так как уронит свой имидж короля перед вассалами.

– Простите, принцесса, я не хотел сказать ничего такого. Поймите меня правильно – я солдат. А, что может быть для солдата лучше, чем красивое оружие или доспехи. Если мне предложат на выбор комнату, заполненную драгоценными камнями или золотую, но действующую пушку, я возьму пушку, хоть она и дешевле.

– Что вы, граф, я видела блеск в ваших глазах после облачения в доспехи и нисколько не обиделась. Но ваши слова приняла к сведению. Жаль только, что вы оказались слишком проворны и убили их. Теперь нам будет тяжело найти их хозяев.

– Принцесса, я думаю, если объявить награду за информацию об этих людях, наверняка найдутся те, кто ел рядом с ними в харчевне или еще что-нибудь. Тем более, можно нарисовать красками их портреты и показать в пригородных харчевнях. Они же приехали откуда-то, если они не местные.

Принцесса улыбнулась.

– Господин посол уже приступил к своей работе. Поехали, господа.

Кивнув мне, принцесса слегка пришпорила свою лошадь и поехала по мосту назад в замок. Мне помогли взгромоздиться на лошадь. Я крикнул какому-то солдату, чтобы он взял мою лошадь под узды и повел. Хорошо, что есть солдаты, которых учат выполнять приказы, а не обсуждать их, и не спрашивать, зачем это нужно. Хорош бы я был, если, пришпорив лошадь, умчался на ней вперед всех. Где находится стоп у лошади, я видел по телевизору, но это надо еще сделать. А быть посмешищем… Тем более теперь. Мост был довольно узкий, и вся колонна невольно построилась в колонну по двое. Я очутился возле капитана.

– Сэр, простите,– обратился ко мне капитан, – простите мое хамство, но, мне кажется, у вас на родине кавалерия не в почете.

– Вы имеете в виду мои способности наездника?– С улыбкой спросил я.

– Простите, сэр, да. Неоднократно увидев ваше боевое мастерство.… Ну, небольшое несоответствие.

– Да, капитан, вы правы, но не совсем. Наши государства развиваются немного по-разному. Это естественно. Некоторые народы отдают предпочтение пехоте. Например, вы слышали о Македонской фаланге? Там основа – тяжелая пехота с копьями чуть ли не по шесть метров длины, а кавалерия лишь прикрывает ее с флангов.

– О, да. Я, конечно, слышал о великом Александере.

– На Руси его называют Александром. И у нас теперь победы достигают не благодаря коннице. Поэтому у меня не было необходимости совершенствовать себя в этом. У вас по-другому. И, если вы окажете мне честь, то я поучусь у вас.

– Только не честь, сэр. Услугу в лучшем случае. Вы – граф, а я простой офицер. Прикажите и я все сделаю. И еще, сэр, вы во Франкании недавно и будете, как я понял, послом при дворе. Хоть вы и русо, постарайтесь не выделяться на фоне других. Здесь очень завистливый двор, а могут даже исподтишка и отомстить. Причем без ограничения средств. Сегодняшнее нападение, скорее всего, лишнее подтверждение моих слов. Сначала придумайте себе какое-нибудь новое имя. Короткое, на франканский лад.

– Кстати, это хорошая мысль. Я – Иван. У вас Иванами, по-моему, называют Жаков. Отчество.… Хм. О! А, если Жак Жан Руссо. Вы же все меня называете русо, то есть русский, из России. А?

– Чудесно, сэр. Как раз то, что надо.

– Кстати, а почему мы стоим?

– Кобыла у принцессы почему-то захромала. Судя по всему, ей придется пересесть на другую. Спешивайтесь, граф. Скорее всего, за городскими воротами ей подадут другую лошадь, так что и нам тоже придется идти пешком.

– Понятное дело: принцесса пешком, пешком и все. Заодно воспользуюсь заминкой и догоню ее. Надо один политический вопрос обсудить пока она одна.

На подходе к стене я догнал принцессу и сэра Джона, которые и дальше шли вдвоем.

– Принцесса, не посчитайте за наглость, но, пока мы не пришли во дворец, разрешите еще одну просьбу.

– Пожалуйста, граф.

– Принцесса, если меня прилюдно представят послом России, то это будет связано с определенной помпой.– Услышав это слово, принцесса нахмурила брови. Она явно впервые услышала это слово.– Помпа,– повторил я, – это такое русское слово. Ну, не русское, но осело в русском языке. Оно произошло от слова помпезность, то есть пышность, церемонии, праздничная атмосфера. А это, в свою очередь, предполагает у посла наличие свиты, телохранителей и прочее, и прочее. Включая подарки королю. Но… Вы сами понимаете.

– Понимаю. Честно говоря, я над этим не задумывалась. Я знаю одно: мой отец – король Ричард Первый прежде что-то сделать всегда все тщательно обдумывает. Те, кто плохо его знает, иногда думают, что подловили его на промахе, на ошибке, но в дальнейшем они осознают, что совершили ошибку они сами. Я вас поняла. И, несмотря на полную уверенность в отце, я, тем не менее, все равно передам это пожелание ему. Я найду время и слова, как это сделать.

– Благодарю вас, принцесса. У меня все. Не смею больше отнимать у вас ваше драгоценное время. – Также на ходу я приложил ладонь к груди в знак благодарности и почтения и кивнул. Поднимая голову, я обратил внимание, что в проеме ворот, а до выхода из туннеля крепостной стены оставалось метра три, не более, показался человек в плаще. Взмах и в его руке появился арбалет. Тусклый “зайчик“ заиграл на металле наконечника стрелы. А мне в грудь ударила жаркая волна опасности. Еще ничего не сознавая, я вытянутой левой рукой буквально свалил принцессу, отпихивая ее назад и заступая на ее место. Говорят, что у человека, погибающего в таких ситуациях, время, как бы затормаживается, и он видит свою пулю, которая летит в него. И он не просто видит свою пулю, которая летит со скоростью восемьсот тридцать метров в секунду, как у снайперской винтовки СВДС, или девятьсот метров в секунду, как у привычного для меня АК-74М, но успевает вспомнить всю свою жизнь. Не знаю. Я ничего вспомнить не успел. Стрела, как муха, проскочила путь, но, действительно, буквально в полуметре от меня резко замедлила движение и медленно, но верно, шла мне в грудь. Когда нам страшно, мы непроизвольно пытаемся сжаться, так и я непроизвольно пытался втянуть, отодвинуть свою грудь от этого смертельного жала. Не ощутив на себе, вы не поймете чувств человека, в которого входит стрела или копье. Радуйтесь и старайтесь сделать так, чтобы вам никогда так и не пришлось бы этого узнать. Это очень страшно. Ведь дальше – боль, дикая, пусть может и короткая, если вам повезет, но боль и смерть. Темнота, мрак, неизвестность. Да, я читал о реинкарнации, то есть о переселении душ, но этого же тела, этой телесной оболочки у меня уже не будет. Что-то будет, но потом, а живу-то я сейчас. И страдать, и умирать мне сейчас. Сейчас, а не потом. Чувство самосохранения пыталось спасти меня: я попытался повернуться боком к стреле в надежде, что она пролетит мимо. Наивно. Выстрел в упор с двух с половиной – трех метров. Но сейчас вокруг меня никого не было: ни принцессы, ни даже самого киллера. Только я и моя стрела, которая уже на расстоянии лишь двадцать-двадцать пять сантиметров. Тем не менее, я все-таки успел слегка повернуться. Чуть-чуть. Может градусов на десять-пятнадцать. Я даже успел слегка приподняться на носках, лишь бы подальше отодвинуться от нее, отдалить этот миг хотя бы на миг. Но… но тут все вернулось в естественное течение времени. Удар в живот, сильная боль с перехватом дыхания и ощущение, что тебя куда-то отшвыривает. И темнота. Мне снилось, что я попал в какой-то темный густой кисель. Я знал, что я сплю, и это мне снится. Усилием воли я пытался проснуться, вылезти из этого вязкого киселя, но все мои попытки были тщетны. В конце концов, я сумел слегка приоткрыть глаза – бревенчатый закопченный потолок. Чуть повернул голову. Ничего страшного, не больно, но сильная слабость. У стола на табурете сидит сэр Джон и во сне посапывает. Откуда-то сбоку появился дедок лет шестидесяти с хвостиком. С хвостиком – это, значит, за шестьдесят, а не с натуральным хвостом, как у кошки.

– Очнулись, молодой человек? Чудесненько, чудесненько.

– Действительно все в мире относительно, потому что про себя я такого сказать не могу.

– Ну, что вы, граф, как раз к вам это и относится. Вы чудом остались живы. Ведь стрела, срикошетив об вас, убила лошадь сэра Джона.