Тайна Вселенской Реликвии. Приключенческий научно-фантастический роман в двух книгах. Книга вторая

Подводные ориентиры ему были знакомы. Без особого труда преодолев втягивающее действие отверстия в морском дне, он покинул его пределы и поплыл в сторону одного из подводных строений, которых насчитывалось здесь около двух добрых дюжин вдоль всего периметра мелководной банки острова Проклятий. Это были своего рода форпосты на подходе к острову, залегавшие на глубинах пятнадцати-двадцати метров, построенные в самом начале его освоения и служившие для наблюдения и оповещения о надвигающейся опасности. Теперь же, в большинстве своём, в них отпала всякая необходимость: многие из них были покинуты и необитаемы. Одно из таких строений должно было находиться в трёх-четырёх кабельтовых от места погружения. Потому-то минут через двадцать отыскав его, миновав шлюзовой отсек и проникнув внутрь жилого помещения, Дюгель первым делом удостоверился в исправности всех систем жизнеобеспечения и сигнализации: всё оказалось в порядке и работало отменно.

– Неплохо подготовились, – мысленно похвалил он обслуживающий персонал острова. – Значит – ждут.

В памяти ещё хорошо сохранился случай, когда лет девять назад один из сотрудников островной лаборатории, находясь на дежурстве в одном из таких подводных бункеров – так на острове называли эти полусферические сооружения, – в буквальном смысле слова, проспал рыболовецкое судно, невесть когда и какими путями оказавшееся в водах мелководной банки и следовавшее в направлении острова. Конечно, островные службы засекли его и не подпустили близко к острову: объект без проволочек пустили ко дну. Провинившегося в тот день у всех на глазах наказали в назидание другим: его отдали на растерзание аподам, этим крылатым химерам-вампирам. Боже, как он кричал и молил о пощаде!.. Этот давнишний эпизод для Дюгеля был не из приятных, и он вновь мысленно воротился к прерванным воспоминаниям…

– Что же было дальше, после обретённого состояния, облачённого в форму туго набитых мешков?..

2. Ступеньки его карьеры.

А тогда сталось то, что в скором времени криминальная полиция каким-то образом всё же сумела «вычислить» личности похитителей.

– Случайность? – не раз задавался вопросом Дюгель. – Вряд ли, – и он вспомнил изречение Рунгштольфа о том, что вся жизнь наша построена на одних лишь случайностях. – Что же получается: любая случайность закономерна? – следовал очередной вопрос, – и, следовательно, построена на промахах и незнании дела? Где же произошёл тогда прокол? – Припомнились все детали ограбления банка. – Да, по крайней мере их было не менее трёх-четырёх. Во-первых, перед несостоявшимися артистами они называли друг друга с Сарой по имени. Во-вторых, демонстрация приёмов каратэ в подворотне: об этом потерпевшие наверняка с удовольствием напомнили следователю. В-третьих, отпечатки пальцев на «киносъёмочной» аппаратуре. И, в-четвёртых, кредиторы. Каждый из них, как пить дать, задался вопросом: «Из каких источников он, Эдди, черпал деньги, чтобы расплатиться с ними?» В общем, ошибка на ошибке…

Но как бы там ни было, в полиции обращались с ними вежливо и корректно. Следователь с интересом расспрашивал, они охотно отвечали. Тот от души смеялся, поражаясь находчивости и изобретательности своих подопечных, уверяя, что это первый подобный случай в его богатой практике, а те смотрели на него чистым, непорочным взглядом и в невинной улыбке растягивали свои рты до самой макушки.

В конце концов, обеим обвиняемым, учитывая их незаурядные способности, предложили сотрудничество, пообещав, что в случае отказа, они будут иметь большие неприятности. Так как генный код Эдди и Сары нёс в себе все признаки авантюризма, они без промедления дали на то своё согласие.

Последний год учёбы в колледже они совмещали с работой внештатных сотрудников криминальной полиции, которая заключалась, в основном, в выполнении некоторых мелких, незначительных поручений. Начальство внимательно присматривалось к ним. По окончании в 1972 году колледжа, Дюгель и Фулсброк были зачислены в штат полиции…

Характер поручений зависел от личных качеств сотрудника и от расположения к нему начальства. Первое же большое дело принесло Дюгелю успех. Его попросили посмотреть «свежим взглядом» на одно затянувшееся дело, связанное с розыском одного небезызвестного, опасного преступника: убийцы и рецидивиста. За ним числилось много крупных афёр и особо жестоких убийств. К расследованию и поимке были подключены даже некоторые службы ФБР и ЦРУ. Но всё безрезультатно: выйти на его след так и не удалось. Тот как в воду канул, хотя из достоверных источников было известно, что скрывается он где-то в городе, как говорится – «лёг на дно».

За одну ночь изучив все обстоятельства дела, на следующее утро он попросился на приём к шефу.

– Ну, что скажете новенького, Дюгель? – стоя встретил его шестидесятилетний, с впечатляющей лысиной на макушке и с неизменной сигарой в зубах, казалось бы, добродушный на вид толстяк, стряхивая пепел прямо на пол. Он грузно плюхнулся в кожаное кресло, не предложив, правда, сделать то же самое своему подопечному. Говорил он обыденным, тусклым голосом, не ожидая, по-видимому, чего-либо путного или дельного от этого невзрачного юноши.

– Сэр! – начал Эдди, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. – Мне хотелось бы поделиться с вами одной мыслью, возникшей по поводу дела «бешеного Дика». Не уверен, по вкусу ли придётся она вам.

– Выкладывайте, что у вас ещё там, – прозвучало в ответ.

И тогда Дюгель приступил к обстоятельному изложению своих соображений и плана действий.

– Изучив материалы следствия по известному вам делу, склонен полагать, что обычные методы слежки и дознания вряд ли смогут дать какие-либо положительные результаты. Здесь, как мне кажется, необходим чисто психологический ход. – Дюгель умолк, стараясь определить реакцию шефа на только что произнесённые слова.

Толстяк насторожился и слегка подался всем телом вперёд. В глазах его вспыхнули огоньки заинтересованности и надежды: чем чёрт не шутит!

– Ну-ну, продолжайте, – заёрзал он в кресле.

– Нам известно, что у разыскиваемого есть престарелая мать – мисс Мэри Гопкинс, проживающая по адресу.., – Эдди назвал адрес. – Эта старая женщина неоднократно пыталась убедить следователя, что ей не известно, где находится её сын. Это и понятно: он у неё единственный, она его очень любит и поэтому не хочет потерять. Думаю, наивно было бы полагать, что она возьмёт, да так всё нам и выложит…

– В таком случае что вы предлагаете? – Шеф оживился, щёки его порозовели, а весь вид дышал одним нетерпением.

– Надо попытаться сыграть на её материнских чувствах, сэр.

– Вот как? Каким же образом?

– В одном из местных газетных изданий, лучше – утреннем, читателям преподносится «утка», под броским заголовком, в виде сообщения о гибели «бешеного Дика» во время перестрелки в ходе полицейской акции по его задержанию. Для убедительности в газете можно разместить и фотоснимок с трупом какого-нибудь преступника…

– А этот малый не такой уж и простак, как кажется на первый взгляд, – пронеслось в голове многоопытного чиновника, впившегося глазами в собеседника.

– Весь город, – продолжал в это время Дюгель, – включая и предместья, заранее разбивается на квадраты, в каждом из которых должны вести дежурство наши люди на автотранспортных средствах. Берутся под наблюдение и контроль дом мисс Гопкинс и все вблизи расположенные к нему телефон-автоматы. Хозяйка – женщина весьма преклонного возраста и, как установлено, из дома отлучается крайне редко: раз-два в неделю, преимущественно для осуществления хозяйственных закупок. Воспользовавшись этим обстоятельством, в одно прекрасное утро, под дверь её квартиры подсовывается вышеупомянутая газета с прискорбным для неё известием…

– Чёрт подери! – не удержался шеф. – Да вы просто молодчина, Дюгель! Ваша голова начинает что-то да стоить!.. Продолжайте.

– После ознакомления с его содержанием, первым её действием должно стать желание поскорей убедиться в достоверности сообщения. Как она это сделает? Перепоручить проверку кому-либо она не решится; не рискнёт она воспользоваться и своим домашним телефоном, равно, как и соседским: лишние уши. Она бросится к ближайшему, уже прослушиваемому нами телефон-автомату, установленному на улице, в одном из баров, магазинов, на телеграфе, или ещё где, чтобы позвонить сыну: в том сомневаться не приходится, что ей известно его местонахождение. Вот тут-то мы и установим номер телефона, по которому она звонит, а, следовательно, и адрес разыскиваемого, по которому тот проживает в настоящее время. Незамедлительно сообщаются нашим людям, находящимся в нужном квадрате, координаты «бешеного Дика», дом берётся в оцепление, с других участков подтягиваются силы, и…

– Всё ясно, Эдди, – перебил шеф, впервые назвав его по имени. – Но где же мы возьмём столько людей и техники? Хотя, впрочем, овчинка стоит выделки, а цель оправдывает средства, и, если всё получится так, как вы предлагаете…

Именно так и получилось. Через двое суток «бешеный Дик» был взят ещё тёпленьким, прямо в постели своей любовницы: никакого сопротивления оказано не было…

Какими-то неведомыми путями проведав о небывалых способностях одного из сотрудников криминальной полиции, Дюгелем заинтересовались службы федерального бюро расследований. Не проработав в полиции и трёх месяцев, осенью того же года он очутился в числе его сотрудников.

Одним из непременных условий, выдвинутых Дюгелем перед руководством Бюро, было желание работать на пару с Фулсброк. Просьбу удовлетворили, а Сара была на «седьмом небе» от счастья. Но и здесь он долго не задержался. За этот промежуток времени, с помощью Фулсброк, он успел раскрутить несколько сложных, запутанных дел, применяя необычные, нестандартные для ведения следствия хитроумные ходы и комбинации. Однако, сам Дюгель полагал, что способен на большее. К своим успехам относился он не то, чтобы равнодушно, а с мыслью, что так оно и должно быть. Единственное, что сам себе ставил в заслугу, так это усовершенствование методов слежки и добытия информации. Особенно гордился он – в душе – одним своим техническим нововведением…

Как-то раз, по долгу службы, сидя в приёмной одного из своих «подопечных», от нечего делать он стал наблюдать за действиями секретарши, что-то печатавшей на машинке.

– Не плохо было бы знать, что же она печатает сейчас, – подумалось как-то само собой. Он долго вслушивался в прерывистые наборы дроби, отбиваемые молоденькой девушкой. И тут его посетила одна интересная мысль.

– Возьмём, к примеру, вот эту самую печатную машинку, – стал рассуждать он про себя. – Удар любой, отдельно взятой, клавиши, при нажатии на неё, должен нести в себе индивидуальное, характерное только для этой клавиши, неповторимое звучание. Теперь возьмём сто, нет – тысячу таких машинок, и звучания ударов отдельно взятых клавиш любой из них будут отличаться друг от друга так же, как дактилоскопические отпечатки пальцев разных людей. Из этого следует: если звучание удара каждой клавиши вот этой машинки записать на магнитофонную ленту, зная, какому знаку, букве или цифре оно принадлежит, и заложить в память специального электронного устройства, то прочитать печатный текст, не заглядывая в бумагу, большого труда не составит. Это уже дело техники: там и блоки сравнения – идентификации, дешифровки, и прочее. Печатный текст можно будет или записывать на магнитофонную ленту, находясь рядом с машинисткой, а затем вводить запись в электронное устройство, или же поставить где-то поблизости от печатной машинки «жучок», и тут же производить расшифровку… Да и вообще, подобный метод извлечения информации можно применять в отношении любого вида клавишной техники, от телетайпа до клавишного устройства компьютера…

Своими умозаключениями по этому поводу Дюгель, как бы невзначай, поделился с шефом, а тот, в свою очередь, дал распоряжение своим «технарям» воплотить идею в жизнь. Теперь любые печатные, телетайпные, компьютерные тексты организаций, попавших в поле зрения ФБР, любой степени секретности, читались его сотрудниками без всяких затруднений, прямо с экранов своих мониторов…

В конце зимы 1974 года Дюгеля, буквально на лету, перехватило центральное разведывательное управление. Ему он подходил по всем параметрам: владение тремя языками – английским, немецким, русским; обладатель чёрного пояса по каратэ; хладнокровен, легко сходится с людьми; сочетание изощрённого ума с натурой, склонной к авантюрным приключениям и к смелым, решительным действиям.

Но и здесь Эдди не желал расставаться с Сарой Фулсброк: он слишком привязался к ней и не мыслил жизни без её существования, равно, как и она по отношению к нему. Они вжились друг в друга и представляли собой единый, хорошо отлаженный механизм шантажа и угроз, диверсий и убийств. Внешне их взаимоотношения выглядели довольно таки тривиально, без претензий на излишнее внимание или чрезмерную взаимность, и, казалось, не отличались постоянством. Но, иной раз оставшись наедине с Эдди, Сара давала волю своим чувствам: дело доходило до сцен ревности, сопровождаемых чуть ли не истерикой…

Помнится, будучи ещё джименом – агентом ФБР, как-то раз оба они несли службу по внутренней охране офиса, где проходило увеселительно-деловое мероприятие именитых, высокопоставленных лиц по поводу завершения строительства какого-то огромного терминала стратегического назначения на тихоокеанском побережье США.

В их обязанность входило постоянно крутиться среди этих великовельможных сановников и их жён, охранять их спокойствие и вести с ними, если на то будет их воля, непринуждённые, ни к чему не обязывающие беседы на отвлечённые темы.

Так случилось, что в самый разгар веселья, проходя мимо одной из стоек бара, он услышал женский оклик. Это была молодая вдова одного из влиятельных банкиров – Эдди наперечёт знал всех присутствующих в зале и всё о каждом из них. Видимо, этой чрезвычайно некрасивой, яркой блондинке заблагорассудилось с кем-то перемолвиться словечком: она явно скучала и слегка была подшафе. На плечах, упакованной в меха дамы, красовался палантин из голубых песцов, а под ним просматривалось стального цвета, длинное, вечернее платье: поговаривали, будто выткано оно из паутины чрезвычайно ядовитого паука – «чёрной вдовы». Единственное, чем была она привлекательна, так это своим богатством и глупостью. Любимым её изречением, ставшим поводом для шуток и сплетен, было: «Учтите, дорогуша! Жизнь – нечто абсолютно белое, забвение – нечто абсолютно чёрное!»

В тот вечер она просто вцепилась в Эдди мёртвой хваткой, долго не отпускала, заставив несколько раз станцевать с собой. Эдди слушал её поверхностно, всё внимание его было сосредоточено на общей обстановке, царившей в зале: служба есть служба…

Как только окончился приём и гости разъехались, Дюгель обратил внимание, что Фулсброк куда-то исчезла. Он поднялся к ней в номер и застал Сару стоявшей подле окна. От неожиданности она вздрогнула и обернулась: припухшие веки и увлажнённые глаза свидетельствовали о её плохом настроении.

– А-а, вот и мы пришуршали, – выдавила она.

– У моей маленькой голубки большие неприятности? – шутливо справился Эдди.

– Представь себе, – буркнула Сара, вновь обернувшись к окну.

– Ты чем-то расстроена… Почему глаза на мокром месте?

– Потому что мне грустно.

– Это не в твоём амплуа, дорогая, – сохраняя шутливый тон, в недоумении вымолвил Дюгель. – Ну, тогда признавайся, отчего тебе так грустно.

– Потому что я плачу, – последовал резкий ответ.