Тайна Вселенской Реликвии. Приключенческий научно-фантастический роман в двух книгах. Книга вторая

4. И всё же она вертится!

Вступивший в свои права новый 1992 год, ознаменовался успешным завершением зимней сессии. Если Остапенко и Сапожков без особых усилий преодолели экзаменационный барьер, то Малышеву пришлось всё же поднатужиться: как-никак, а целый месяц учёбы, по причине болезни, всё же был упущен.

Как-то раз в дни зимних каникул Кузьма Малышев предложил продолжить начатые в прошлом году «следственно-поисковые» работы по выявлению причин и обстоятельств когда-то свалившихся на них невзгод и неприятностей.

– Брось ты это грязное дело, – посоветовал Саня. – Всё в прошлом, и не стоит бередить свои раны по пустякам.

– Ничего себе – по пустякам! – возмутился тот.

– Дай договорить, пентюх! – оборвал Остапенко. – Все мы прекрасно знаем и понимаем, что связаны по рукам и ногам единым обещанием сделать то, что не успел сделать, и завещал нам, Лев Савельевич Лопухин. Это наша главная жизненная цель; это, выражаясь нашим девизом, всё, чем живём, дорожим и рискуем… – Саня запнулся и сделал строгое выражение лица, заметив, что Кузя открыл было рот и вновь пытается что-то возразить. – И давайте договоримся раз и навсегда: с сегодняшнего дня – никаких дёрганий и выбрыков. Все наши помыслы и стремления должны быть подчинены лишь одной, единственной цели. Ради этого всё же стоит, пусть даже хоть один разок, прожить жизнь на нашей несовершенной, мятущейся планете…

В то время, как у Остапенко с Малышевым работы по «Каталин» и «Дешифратору» фактически считались завершёнными и с честью апробированными – они лишь совершенствовали свои детища, – у Митьки Сапожкова, в работе над «Джином», начали появляться сбои. Он стал нервничать, и как-то раз признался, что с некоторых пор испытывает хронический дефицит в финансах. Все его кассовые сбережения, равно, как и сбережения всего трудового народа, в один распрекрасный день, с чьей-то лёгкой руки, проводившей денежные реформы, в одно мгновенье превратились в мыльный пузырь. А для дальнейшего совершенствования конструкции «Джина» и окончательной доводки её до ума, Сапожкову позарез нужны были деньги. Он стал подумывать о переходе на заочную форму обучения в институте.

– Подумаешь, – говорил он друзьям, – велика важность! Ну, на год позже вас окончу институт. Что с того? Зато появится больше шансов как можно быстрее закончить конструкцию «Джина». И в ноги кланяться никому не надо будет, чтобы изготовили ту или иную мелочную деталь, за которую, вдобавок, ещё и «три шкуры» готовы содрать. Почти что на всех станках работа мне знакома, так что и сам справлюсь…

Саня без труда убедил его не делать этого.

– Подумай сам, своей головой, – он постучал пальцем по лбу. – На стационаре у нас военная кафедра, так? Так! А на заочном? И перевестись не успеешь, как загребут в ряды нашей доблестной Красной Армии, и доучиться не дадут, поверь мне. Кому тогда прикажешь доводить своё дело до конца? – всё наседал и наседал Саня на Сапожкова. – Если бы у нас была полная уверенность в том, что Айвисто благополучно прибудет за капсулой в точно намеченный срок, тогда и разговора бы этого не было. Ну, а если ему что-то помешает? Как мы сумеем в таком случае беспрепятственно доставить её по месту назначения, куда ни один вид существующего транспорта не рискнёт забраться? Следовательно, надеяться надо лишь на самих себя и собственные силы.

Митька послушался и, в целях приработка, стал заниматься надомничеством. К этому времени, как на дрожжах, стало плодиться и множиться странное племя «новых русских» – крутых. Их можно было узнать по самодовольным и самоуверенным, нахальным, лоснящимся лицам, слегка под кайфом и с дорогой сигаретой в зубах высовывающихся из окон поношенных иномарок. Как правило, это была на вид крепко-рыхлого телосложения молодая и не очень молодая публика, в заграничных спортивных костюмах свободного покроя и в «кроссовках», коротко подстриженная и, обязательно с мощным торсом и свисающим животиком. «Это у них считается признаком довольства и благополучия, – шутил по этому поводу Сапожков. – Только вот глаза какие-то пустые и воровские».

И вот, племя это «молодое, незнакомое» стало скупать вокруг Крутогорска земельные участки и обустраивать их своими жилищами-особняками: коттеджами, шикарными виллами. Каждый старался перещеголять своего соседа, соревнуясь в возведении целых архитектурных ансамблей в стиле разных времён и эпох. Сапожков, не будь дурак, придумал и изготовил оригинальный светильник в виде аиста, выполненного в натуральную величину, по всем правилам, стоящего в гнезде на одной ноге и удерживающего в своём клюве старинный, декоративный фонарь. Это «произведение искусства», установленное на шиферном покрытии навеса над ступеньками крыльца дома, оказалось настолько оригинальным, изящным и реалистичным, что тут же привлекло к себе внимание: никто из прохожих не мог равнодушно пройти мимо Митькиного творения.