«Искал не злата, не честей». Том 1

Надолго ли?., а кажется, прошли
Дни мрачных бурь, дни горьких искушений.

Туманные мечтания о рае и аде, то есть внеземных чертогах и обителях тела и души, мы рассматриваем через призму вечности Вселенной, которая была и остается всему и вся оплотом, а значит, вместе с ней неразделимы судьбы всего, что в ней, наши судьбы: «Самое худшее безумие – видеть жизнь только такой, какова она есть, не замечая того, какой она может быть!» – Сервантес:

Жил он строго заключен,
Все безмолвный, все печальный,..

«Дар интуитивно верного решения», толкуемый Бонавентурой как естественную склонность души к благу – тот универсальный природный инструмент, позволивший Пушкину создавать блистательные поэтические произведения, близкие семантически к интеллектуальной интуиции и художественному чутью; образ платоновской единой парусины, именуемой «Личность», накрывающей многих людей:

Я ехал в дальные края;
Не шумных … … жаждал я,
Искал не злата, не честей
В пыли средь копий и мечей.

«Эмфатический пушкинский штиль» – выразительный, сильный, отличающийся особой эмоциональной светлостью и порой восторженностью, – прикрывает глубокую и безнадежную горечь, свившее свое гнездовье в умах моих современников, когда жизнь сегодня для многих синоним словам « наследники Иуды» и «обманчивая надежда Христа»:

Дух лукавый подоспел,
Душу рыцаря сбирался
Бес тащить уж в свой предел:
Он-де богу не молился,
Оп не ведал-де поста,

Как в недалеком прошлом и сейчас стремится жить и живет человек! Извечный странник, уходящий в туман вечности. Риторический вопрос. Где здесь что-либо о душе, совести, о назначении человека, о его ответственности перед судьбами других?

Преуспеть в личном плане, любой ценой, только для себя, путь. А если он, этот твой путь загораживает пути другим, а то и вовсе лишает их возможности двигаться к мечте и цели… :

Утешься, злой глупец! иметь не будешь ты
Ввек ни любовницы, ни друга.

Нас приучают, из нас выбивают, предлагая выбросить на свалку как рвань, максиму мониста Ларошфука, страстно возбудившую атмосферу Ренессанса, обозначенную мыслителем синкретичным термином Интерес – интерес достигнуть результата личным трудом, интерес личного духа, интерес личного дела…

Нас приучают больше надеяться на извне приходящее – на дары властителей, приспешников у трона, богатых и откормленных.

На инвестиции, да чудеса… подиумов, пюпитров, идолов, мессий… псевдознаменитостей, культорологических «лимонадных джо», политических «карликов» и идеологических « злобных эльфов», «троллингов».

Масштаб блефа поражает, сплетни и инсинуации как плесень по углам разрастаются. Стоим рядом – а чужие. Только оболочки. Душу тешат нимбы…:

Как страшно над тобой забавилась природа,
Когда готовила на свет.
Боишься ты людей, как черного недуга,
О жалкий образец уродливой мечты!

Да, удается вымолить, разжалобить, чтобы некое чудо пролило дождь именно на твое поле – только, ведь, поле другого может засохнуть, при этом… И вроде потенции большие, и вроде слоны, а вот привязаны тонкой бичевой иллюзий и призрачных надежд – а вдруг «Сивка – бурка» или «щука в полынье», или «Сезам» для простака… Топчемся …и мчимся в одном направлении – поесть, поспать, развлечься, размножиться и …умереть.

И видим мы, что обузой становится верность долгу; в вожди лезет каждый бездельник, примитивный пономарь – в пророки. А уж треуголку Наполеона затаскали, примеряя каждый на себе:

Не дай мне бог сойти с ума.
Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад.

Вот такая мораль, сильно разветвленная в обществе, сводит нас вниз, уводит от плодов древа («добродетелей») – к низменным, спрятавшимся корням, тщеславным страстям, рваным джинсам, зековским татуировкам, иностранным словам типа «вао» и заморским названием исконно русских обретений… а другой моралист, противоположный (видится за ним Радищев), Пушкин, требовательный, но без назидательства, возводит, возносит нас вверх, указывает путь к достойным плодам – каковы бы ни были корни…. В древности применялось ключевое убедительное «Одно слово: святость. Этим все сказано»:

Не нужно вам ничьих советов. – Знаньем
Превыше сами вы всего. Мне только
Во всем на вас осталось положиться.
Народный дух, [законы], ход правленья
Постигли вы верней, чем кто б то ни был.
Вот вам наказ: желательно б нам было,
Чтоб от него не [отшатнулись] вы.

Здесь стоит вспомнить слова Диотимы из платоновского диалога Пир: «Кто, наставляемый на пути любви, будет в правильном порядке созерцать прекрасное, тот, достигнув конца этого пути, вдруг увидит нечто удивительно прекрасное по природе, то самое, Сократ, ради чего и были предприняты все предшествующие труды…».

Терапевтический «афоризматик» Пушкин, у него естественная, интуитивная и осознанная склонность к краткости, лапидарности, так и видится духовником, входящим в положение усталого человека – успокаивающий и обнадеживающий:

В роще сумрачной, тенистой,
Где, журча в траве душистой,
Светлый бродит ручеек,
Ночью на простой свирели
Пел влюбленный пастушок;

Пафос поэтического ремесла Пушкина, основа поэзии – Личность. Целость мира. Об этом писал английский поэт А. Поп:

Человек как целость мира хороша,
Где тело – вся природа, Бог – душа.

Величие человеческой личности как источник ее «дерзновенной свободы» (Шекспир). Это можно вынести в заголовок каждого стиха Пушкина – «Моралист – человековед». Предпочитающий быть «золотым мальком золотой рыбы» – Тертуллиан (один из символов Христа – рыба):

Любите! Время не терпит;
Пользуйтесь вашими счастливыми днями!

По мнению Тертуллиана, душа человеческая была поселена Богом в Адаме и Еве, а затем передается из поколения в поколение, сохраняя в себе как образ Бога, так и первородный грех Прародителей человечества…

И наконец, книга заверяет тебя, дорогой читатель, в безнадежной победе добра над злом, правды над ложью, радости над печалью и любви над мстительностью и ненавистью. Уместен библейский текст: « Слово стало плотию и обитало с нами» – Библ.:

О бедность! Затвердил я наконец
Урок твой горький! Чем я заслужил
Твое гоненье, властелин враждебный,
Довольства враг, суровый сна мутитель?..

При написании оного малого сочинительства автор не покусился на самообольщение, лесть и ханжество, и помнил слова одного речужника: кто желает отдаться морю, тот не должен на реке страшиться слабого волнения…:

Да, таким, как бог меня создав
Я и хочу всегда казаться.

Сущий бес в проказах,
Сущая обезьяна лицом,
Много, слишком много ветрености —
Да, таков Пушкин