Иванов и Рабинович, или «Ай гоу ту Хайфа!»

– Читаем… Чтобы потом никаких неясностей! Закон – есть закон! «Настоящий акт составлен в том, что яхта класса эЛ – сто, „Опричник“, инвентарный номер такой-то… введенная в эксплуатацию в одна тысяча девятьсот тридцать седьмом году, корпус деревянный, подлежащая списанию, продана по остаточной стоимости пять тысяч рублей с судовым имуществом…» – А где имущество-то? – недобро спросил Арон.

Директор укоризненно посмотрел на Арона:

– Это такая форма… Положено писать «с судовым имуществом» – мы и пишем «с судовым имуществом» согласно описи, в совместное владение гражданам Рабиновичу Василию Петровичу (директор пожал руку Васе) и Иванову Арону Моисеевичу (директор пожал руку Арону) на основании постановления Президиума Ленинградского областного совета профсоюзов за номером таким-то от такого-то и такого-то… Сверху круглая печать… Видите? Внизу штамп: «Государственная инспекция по маломерным судам… Погашено, бортовой-номер такой-то, подпись, дата…» Распишитесь в приеме!

Вася и Арон расписались. Директор положил руку на все три экземпляра и с выжидательной улыбкой посмотрел на Арона и Васю.

Возникла неловкая пауза.

– Арон Моисеевич… негромко сказал Вася.

– Чего? – спросил Арон.

– «Чего, чего!..»

– А-а-а… Арон, наконец, понял и вытащил из пиджака десять сторублевок. Пересчитал и пододвинул их к директору.

Директор тут же очень ловко сгреб тысячу рублей и протянул Васе и Арону один экземпляр акта:

– Владейте! Катайтесь! Путешествуйте! Очень за вас рад!

– А за себя? – спросил Арон.

– И за себя я тоже очень рад! – мило и благодушно ответил директор. – Я, Арон Моисеевич, всегда очень радуюсь, когда могу хоть чем-нибудь помочь Родине, людям… Вот такой я человек.

Белой ночью, по улицам спящего, пустынного Ленинграда, в объезд разведенных, вздыбленных к небу мостов, двигалась удивительная процессия:

Впереди шел милицейский мотоцикл с проблесковыми мигалками.

Зз ним – КРАЗ-тягач с длиннющим трейлером, на котором в кильблоках были установлены останки «Опричника»…

За трейлером ехал сорокатонный передвижной подъемный кран.

За краном неторопливо трюхал «Москвич» Арона.

Замыкал процессию второй мигающий мотоцикл…

В «Москвиче» Арон рассказывал Марксену Ивановичу:

– …а в ГАИ полковник говорит: «Кто вам позволит вашу сраную яхту через весь город транспортировать?! Тут, кричит, надо особый маршрут движения прокладывать! Особые средства перевозки изыскивать! Пусть исполком назначит специальную комиссию, и если будет их решение, может, и мы разрешим… А может быть, и нет. Хотите – жалуйтесь. Сейчас, говорит, все жалуются. Доигрались, говорит, мать-перемать, в перестройку!» Медленно двигалась процессия. Дивным силуэтом впечатывалась старая яхта в белесо-голубоватое небо ночного Ленинграда…

Водитель КРАЗа говорил сидящему в его кабине Василию:

– Ты к народу приди, к простым людям! Скажи: «Витек, помоги. Витек, надо!» Да, что же мы – звери?! Неужто не поможем. Ты меня уважил, я тебя уважу. Они думают я на одной зарплате сидеть буду!.. Ага, раскрывайте рот пошире! У меня все схвачено – и кран, и эти макаки на точилах, – он показал на милицейские мотоциклы. – Уж года три со мной работают. Все хотят жить, Петрович. Все!

Милиционеры-мотоциклисты на ходу переговаривались по рации:

– А этот, здоровенный – еврей, вроде ничего мужик…

– А я тебе еще когда говорил, что среди жидов есть вполне приличные ребята. Помню, у нас в деревне со мной в одном классе учился еврейчик Сашка…

– Еврейчик – в деревне? – удивился второй милиционер.

– А он к нам с родителями был высланный.

– За что?

– А пес его знает… За политику, кажись. Так уж на что мы этого Сашку обзывали всяко, лупили, – а он даже не обижался. Только поплачет и все. Арифметику всегда давал списывать…

В кабине движущегося автокрана работал транзистор:

– «Говорит радио „Свобода„! – вещал приемник пожилому водителю автокрана. – «Процессы преобразований в Советском Союзе просто невероятны! Сегодня, впервые в истории наших непростых взаимоотношений, мы хотим предложить радиослушателям интервью радио «Свобода“ с Президентом Советского Союза. Ведет передачу Лев Ройтман. «Уважаемый господин Президент…“ – Во, бляха-муха, дают ребята!… – сказал водитель крана.

Под утро «Опричник» уже стоял в кильблоках на задворках яхт-клуба. КРАЗ и автокран с мотоциклистами уехали, и усталые и издерганные Марксен Иванович, Арон и Василий сидели в «Москвиче» с распахнутыми дверцами.

Арон вытащил две десятирублевые бумажки и сказал:

– Все. Приехали.

– То есть, как «приехали»?.. – упавшим голосом спросил Вася.

– Пять штук – эта развалина, штука директору. Триста – трейлер, двести – автокран. Стольник – милиции. И – привет! Бабки кончились.

– Кошмар!.. – простонал Вася.

Марксен Иванович почесал в затылке:

– Вообще-то послезавтра у меня пенсия…

– Господи!.. закричал Вася. – Нужна нам ваша пенсия!.. Что мы безрукие, что ли? Сколько возьмут реставраторы?

Марксен Иванович посмотрел на яхту и сказал:

– С нашими матерьялами? Думаю, тысяч двадцать.

КАК ВЕЛИКИЕ ЦЕЛИ ТРЕБУЮТ ВЕЛИКИХ ЖЕРТВ

На шиномонтажной висел новенький прейскурант:

1. Разбортовка колеса – 1 р. 50 коп.

2. Заклейка камеры – 1 р. 50 коп.

3. Забортовка колеса – 1 р. 50 коп.

4. Балансировка 1 р. 50 коп.

Огромная очередь автострадальцев со спущенными колесами, дырявыми камерами, искалеченными дисками…