Иванов и Рабинович, или «Ай гоу ту Хайфа!»

– А мне сорок четыре! – прокричал Вася. – Я что?

– Мне сорок семь, упрямо повторил Арон. – Но начинать все сначала без языка, без крыши, без денег…

– Язык – дело наживное. Квартирой и небольшими деньгами обеспечивают всех эмигрантов.

– Да, на кой мне хрен эти эмигрантские подачки?! Я всю жизнь вот этими руками!.. И никому никогда обязан не был!

– Не ори. Мы с тобой оформим «статус беженцев»…

– Это еще что за хреновина?

– Ну, вроде мы пострадали от Советской власти. В тюрьме сидели…

– Васька! У тебя совесть есть?! Ты вспомни за что сидели. Я рыло трем дуракам начистил, ты – в своем магазине стройматерьялов крутил как хотел. Какие мы «беженцы»? Чего ты мелешь, страдалец?!

– Я все понял. Ты хочешь дождаться еврейского погрома!

– Еще посмотрим кто кого, – и Арон завязал узлом вилку.

– Тогда чего же? Гражданской войны? Так она уже идет! В Армении, в Азербайджане! Узбеки турков режут, туркмены – русских, киргизы – узбеков!.. Завтра президенты наших республик не поделят кусок пирога и мы будем втянуты в кровавую мясорубку! Тебе обязательно находиться в гуще ИХ событий, идиот?! А может быть, тебе нужен новый Афганистан?!

– Что ты! Что ты?! Васька! Опомнись! – испугался Арон.

– Сегодня страна дает тебе шанс сделать ей ручкой и свалить. А завтра она перекроет границы и объявит, что во всем виноваты евреи, интеллигенты и частные предприниматели… Как же можно не использовать этот шанс? Даже без политики – просто так, из любопытства… Ты же дальше Сестрорецка в своей жизни ничего не видел!

– Почему? – обиделся Арон. – Я в семьдесят девятом был в Кисловодске. Мне от завода путевку давали…

– Тьфу ты, дубина стоеросовая! – сплюнул Василий. – Наливай, Арон Моисеевич Иванов! Наливай, наливай! Я про тебя все понял! Ты просто хочешь бросить меня!

– Я?! Я его хочу бросить! Это ты хочешь бросить меня здесь одного!!! Тебе, видишь ли, ехать присралось, а ты подумал, на что там жить?! Если бы прибыть туда сразу же упакованным, с бабками, я еще подумал бы! А ехать с протянутой рукой – хрен тебе в задницу, чтоб штаны не падали! Я себя не в дровах нашел!..

– Слава те, Господи! Раскололся!.. Приехать туда в поряде – есть сто тысяч способов!.. – обрадовался Василий.

– Знаю я эти способы, уголовная твоя морда! Здесь достать валютку и сесть по восемьдесят восьмой статье? Или на все наши трудовые бабки накупить бриллианты, а потом перед таможней запихивать их себе в жопу? Авось не заглянут! Да я лучше в сортире от стыда повешусь! Я же мужик, едрена вошь!..

– Люди везут иконы, произведения искусств, уже робко предложил Василий. – Мне говорили…

– Нассы и забудь! Это все контрабанда! А я уже свое отсидел и больше сидеть не собираюсь. И тебе не дам сесть! Хватит!

– А если я найду совершенно законный и легальный способ прибыть туда уже состоятельными людьми – поедешь со мной?

– Если без уголовщины, и если верняк – еду! Если нет – следите за рукой! – и Арон, ударив левой ладонью о локтевой сгиб правой руки, показал Василию здоровенный кулак. – Ну, чего смотришь? Наливай, Вася Рабинович!.. Наливай!

КАК УБЕРЕЧЬ СЕБЯ ОТ СОБЛАЗНОВ

И опять дырявые камеры, рваные покрышки, погнутые диски… Опять грязь, пот, изнурительная работа, работа, работа… Через окно шиноремонтной мастерской видны автомобили клиентов.

Подкатила черная «девятка» в спойлерах, наклейках, нашлепках, примочках… На лобовом стекле розовая голозадая куколка.

Вышел из машины джинсовый малый. Рубашка расстегнута до пупа, рукава закатаны. На шее толстая золотая цепь, на левой руке «Роллекс», на правой – золотой браслет. Массивные кольца на пальцах. Вынул пачку «Данхилла», щелкнул зажигалкой…

– Вовка-мажор приехал… Я на минутку… – вдруг засуетился Вася и сбросил рукавицы.

– Учти, Васька! – строго сказал Арон. Если ты с этим подонком провернешь хоть какой-нибудь гешефт, я вам обоим уши оборву! Не хватает нам еще с жульем дело иметь!.. Мало нам было двух лет…

– Пуганая ворона куста боится!..

– Васька!.. – угрожающе проговорил Арон, но Вася уже выскочил из мастерской и кликнул Вовке-мажору:

– Привет, Вовик!

– «Рабинович»! Васька!.. – Вовка заржал. – Люди от таких кликух, как черт от ладана, а он сам голову в петлю! Отваливаете?

– Отваливаем, Вовик.

– Я так и подумал. Поэтому и приехал… Капуста зеленая нужна?

– Почем?

– А то ты цен не знаешь! Двадцатник – доллар.

Василий покосился на окно мастерской. Оттуда на него в упор глядел Арон…

– Да нет, Вовик, этого добра у нас, как грязи.

– Ну, крутизна!.. – Леха нервно закурил. – Могу взять по пятнашке!

– Лежит – пусть лежит. Есть не просит.

Вовик метнулся к багажнику, поднял его, сунул Рабиновича нос внутрь. Перед глазами Василия предстала выставка икон.

– Там, за бугром, бешеные бабки!.. – жарко шептал Вовик.

– Сколько вот эта?

– Семь тонн – как отдать!

– А вот эта, плохонькая?

– Ну, козел!.. «Плохонькая»! Да это пятнадцатый век, фрайер! Двадцать штук и ни цента меньше! Чем старее – тем дороже… Ретруха в чистом виде!

Василий украдкой оглянулся и увидел, что Арон через окно мастерской показывает ему свой огромный кулак.

– Старик, нам эта шелупонь, честно говоря, до фени, – небрежно проговорил Вася и захлопнул багажник «девятки».

– Мы, старичок, настолько серьезно упакованы, что иметь дело с мелочами просто нет смысла.

Но Вовик не мог уехать просто так: