Иванов и Рабинович, или «Ай гоу ту Хайфа!»

– Сколько?

– Тебе то что? Ты же ехать не собираешься.

– Мне партнера подыскивать нужно. Не Клавку же я поставлю к балансировочному станку! А ты у меня, Васюся, временный.

– А может быть, все-таки… вместе, Арончик? А?..

– Все! Вали. До завтра. Ривке привет!

Вася вышел из машины. Арон отъехал несколько метров, затормозил и дал назад. Открыл дверцу и крикнул негромко:

– Эй! Рабинович!..

Вася с готовностью повернулся.

– Я слышал, что на израильской границе всех мужиков вместе с паспортом заставляют болт предъявлять. Нет обрезания – поворачивай обратно! Так что готовься, Васька! – заржал Арон и уехал.

Василий посмотрел ему во след, покачал головой:

– Ну, шлемазл, мать твою! Ну, что с тебя взять, выкрест?..

КАК ТЯЖЕЛЫЙ ФИЗИЧЕСКИЙ ТРУД ВЛИЯЕТ НА СЕМЕЙНУЮ ЖИЗНЬ

После ужина Клавка вышла из ванной в коротком соблазнительном пеньюарчике. В коридоре перед зеркалом опрыскала себя духами, кокетливо распушила волосы и только после этого открыла дверь в комнату:

– Зайчик! Я готова к употреблению!..

На диване-кровати глубоким и тяжелым сном спал разметавшийся, измученный за день, Арон. Его могучий храп вздыбливал тонкие занавески на окнах и заставлял позвякивать подвески на чешской люстре.

– Ты же обещал, зайчик… – растерянно проговорила Клавка. – Ведь сколько уже дней…

Чудовищный храп Арона был ей ответом. Клавка опустилась на стул у дверей и горько заплакала…

Точно в такой же квартире, но на другом конце города, Ривка в постели хлопотала над бесчувственным от усталости Ваське.

– Ну, и что? И в чем трагедия? Ну, устал мой мальчик… Ну, не стоит у маленького! Так он сейчас у всех плохо стоит. Даже у иностранцев. А вот мой Васечка отдохнет – мы им всем покажем! Да? Лежи, лежи, котик, не расстраивайся. Я тебе сама все сделаю в лучшем виде…

Снова шиномоятажная мастерская. Вечер.

Снова дырявые камеры, рваные покрышки, погнутые диски, очередь клиентов с автомобилями…

Грохочет шикомонтажный станок, воет компрессор. Арон работает один – мокрый, грязный, усталый.

В мастерскую заглянул председатель кооператива:

– Притормози, Иванов.

Арон остановил станок, выключил компрессор.

– А где Рабинович?

– На курсах по изучению языка. Мы же вас предупреждали, что Васька работает здесь только до отъезда…

– А что если я его у тебя заберу и сделаю своим замом по производству и экономике?

– Не надо. Он свое уже отсидел.

– Тьфу!.. председатель даже перекрестился. Типун тебе на язык и два на жопу!

– Нет, серьезно, он не пойдет. Он за бугор намылился…

– Ладно… Бог в помощь, председатель усмехнулся, покачал головой и удивленно сказал: «Василий Рабинович»… Странно звучит, да, Арон Моисеевич?

Арон включил шиномонтажный станок, завел компрессор и прокричал председателю сквозь шум и грохот:

– А то, что я «Иванов» это нормально?..

В подвале старого петербургского дома под трубами парового отопления и электрическими кабелями, на колченогих стульях, за обшарпанными столами сидели человек пятнадцать будущих эмигрантов и изучали «иврит».

Модно одетый молодой человек с еврейско-тореадорской косичкой мелом писал на старенькой школьной доске древние слова…

Он что-то еще говорил вслух, но измочаленный работой Вася сквозь сонную одурь видел только его двигающийся рот и ничего не слышал.

Иногда Ривка толкала его в бок локтем. Тогда Вася испуганно оглядывался и таращил глаза на школьную доску. Все вокруг усердно записывали премудрости языка предков. Каждый раз, когда преподаватель поворачивался к аудитории, он встречал нахальные и зовущие глаза крупной и яркой Ривки. Когда же Ривка медленно и плотоядно облизнула губы и закинула ногу за ногу так, что ее роскошные ляжки открылись до самых трусиков, у молодого преподавателя иврита исчез дар речи и встала дыбом косичка…

У Русского музея расфуфыренная Ривка говорила расфуфыренной Клавке:

– …а к нему приехал друг из Стокгольма на своей тачке. Живет в «Астории».

– В «Асторию» я не пойду! – перетрусила Клавка. – Там меня каждая собака знает. Если бы в «Прибалтийскую»…

– Ну, правильно! А я в «Прибалтийской» инкогнито, да?! Повезем к тебе или ко мне, – решительно сказала Ривка.

– Ой, Ривка!.. Подумать страшно! А вдруг…

– Сейчас двенадцать. Раньше восьми наши не вернутся. Уйма времени! Посидим, выпьем, расслабимся…

Подкатил красивый автомобиль с иностранными номерами. Из него выскочил учитель иврита со своей тореадорской косичкой, а из-за руля вылез его иноземный приятель и восхищенно сказал:

– Какие потрясные вомен! Чтоб я так жил, мама мия!..

КАК СТАНОВЯТСЯ ХОЛОСТЯКАМИ

Распахнулась дверь шиномонтажной, и в мастерскую вошли председатель кооператива и пожилой старший лейтенант милиции.

– Ребята, это наш новый участковый уполномоченный, – сказал председатель. – Он с вами поговорить хочет.

– Значит, товарищи… Попрошу вас, товарищ Рабинович… – участковый безошибочно обратился к Арону. – И вас, товарищ Иванов, – он посмотрел на Василия. – Срочненько привезти мне ваши справки об освобождении из мест заключения.