В долине смертной тени (Эпидемия)

– Да? – Михаил Ратманов был очень польщен. – Скажи мадам Жобер, то есть, Соланж, что я с удовольствием проведу для нее экскурсию по дому.

– О, это прекрасно! – воскликнула француженка. – С нетерпением буду ждать экскурсии.

– Ну, все, пойдемте в дом, – сказал Михаил. – Отец уже здесь и ждет тебя.

Неожиданно Святослав встрепенулся.

– Замечательно! Давно не видел старика. Как он?

– Не всегда здоров. Но в целом нормально для своего возраста.

– Соланж, я тебя сейчас представлю своему отцу. Он тебе понравится. – Святослав обнял женщину за талию, она сделала то же самое. Вместе они стали подниматься на крыльцо.

12.

Михаил Ратманов и Герман Владимирович находились в просторном вестибюле первого этажа, когда в ворота въехала машина Азарова. Из нее вышли Алексей и Ростислав. Они стали внимательно рассматривать дом, активно обмениваясь репликами. Михаил Ратманов наблюдал за этой картины в окно. И в очередной раз пожалел, что поддался на уговоры отца и пригласил брата к себе. Ничем хорошим это не кончится, настойчиво свербила его мысль.

– Миша, что ты там высматриваешь? – спросил Герман Владимирович, подходя к нему.

– Алексей с сыном прибыли, – хмуро сообщил Михаил.

Герман Владимирович взглянул к окно, затем перевел взгляд на сына.

– Не хочется идти встречать? – поинтересовался он.

– Нет. Напрасно я послушался тебя и пригласил его, – не удержался Михаил Ратманов от упрека.

– Ты чересчур эмоционально все воспринимаешь. Он делает свое дело, ты – свое. Ладно, не желаешь встречать, давай это сделаю я.

Михаил ничего не ответил, что в данном случае явно означало согласие.

– Но тебе все равно придется с ним общаться, – заметил Герман Владимирович, открывая ведущую на улицу дверь.

Он вышел из дома и направился к вновь прибывшим. Увидев отца, Алексей поспешил ему на встречу. Они обнялись.

– Рад тебя видеть, сынок, – поприветствовал его Герман Владимирович. – И тебя, Ростик. А ты возмужал. Сколько я тебя не видел?

– Больше года, дедушка, – ответил Ростислав.

– Многовато для людей, которые живут в одном городе и не так уж и далеко друг от друга, – констатировал Герман Владимирович. – Ничего, за эти дни все наверстаем. Чувствуйте себя тут, как дома. Все же вы у родного брата.

– Вообще-то, папа, сводного, – уточнил Азаров.

– Какая в этом разница.

– Судя по тому, что встречать нас вышел ты, а не хозяин этих огромных владений разница все же существует.

Герман Владимирович похлопал сына по плечу.

– Не начинай, Алеша, по крайней мере, с первых минут. У тебя еще будет время.

Сын пристально посмотрел на отца.

– Я вижу, папа, ты не сильно изменился.

– Куда уж мне меняться в моем возрасте, – притворно горестно вздохнул Герман Владимирович. – Разве только по причине слабоумия.

– Ты и слабоумие – понятие не совместимое, – возразил Алексей.

– А вот тут я бы не стал зарекаться. Знаешь, сколько умнейших людей кончили этим? Я видел таких немало. И всякий раз дивился, как это могло быть, куда же девался их такой светлый разум. Молодым был, вот и не понимал.

– А теперь?

– Теперь понимаю. По крайней мере, лучше. Хотя, – Герман Владимирович задумался, – все равно далеко не все. Я хотел, чтобы ты приехал сюда, в том числе и для того, чтобы ты мне кое-что разъяснил.

– Я – тебе? – удивился Азаров. – Это я должен просить у тебя объяснить мне многие вещи.

– Вот и прекрасно, значит, будет, о чем поговорить, – сделал неожиданный вывод Герман Владимирович. – Хватить стоять тут, пора пожаловать в дом. Знаешь, если желаешь, могу присутствовать при вашей первой встречи с Михаилом. А то еще подеретесь.

– Пожалуй, это совсем не помешает, – засмеялся Алексей.

13.

Софья Георгиевна, разложила по полкам вещи, после чего спустилась вниз и вошла в комнату, предназначенную для отца Варлама. Священник неподвижно стоял посреди нее, у него был вид человека, который не знает, что делать в эту минуту. По крайней мере, именно подобное впечатление он произвел на женщину.

– Отец Варлам, вам помочь? – спросила Софья. – Вас удовлетворяет эта комната или подыскать другую?

Отец Варлам медленно повернулся на голос и посмотрел на Софью Георгиевну так, словно впервые ее видел.

– Зачем я здесь? – вдруг спросил он.

– Мы привезли вас сюда, чтобы уберечь от кингвируса. Дальше находиться вам в церкви было опасно. А здесь, я надеюсь, вам ничего не угрожает. Если вы не возражаете, лично я буду следить за вашим здоровьем.

– Меня бережет Господь, – со значением произнес священник и посмотрел вверх.

– Я понимаю, я тоже уповаю на Него. – Софья Георгиевна замялась. Хотя она была верующей, но не была искушена в богословских тонкостях и не очень представляла, как следует сейчас отвечать. После короткого колебания решила, что будет говорить по мере своего разумения. – Господь даровал нам медицину, чтобы мы могли бы бороться с болезнями, лечить людей. А потому, как врач…

– Вера сильней медицины, – решительно и мрачно перебил ее отец Варлам, – я не нуждаюсь в вашей заботе. Если Он сочтет, то убережет меня от заражения и любых других хворей.

– Да, конечно, это так. И все же будет лучше, если я вас иногда буду осматривать, – растерянно пробормотала Софья Георгиевна. – Ваша жена скончалась, но если бы ей помогли вовремя, возможно, ее бы удалось спасти. Вы так не думаете, отец Варлам?

– Против воли божьей спасения нет. Она ушла для искупления своих и чужих грехов. И я готов, если Он меня позовет, отправиться вслед за ней.

– Но зачем, отец Варлам? Вы нужны людям здесь, нужны мне. У вас много прихожан, они приходят за утешением, послушать ваши проповеди. Я сама их слушала много раз. И они произвели на меня неизгладимое впечатление. Вы должны жить.

– Не тебе это решать, дочь моя. Разве ты можешь это понять. «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и, не находя, говорит: возвращусь в дом мой, откуда вышел; и, придя, находит его выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там, – и бывает для человека того последнее хуже первого». Вот так и я ношу это в себе. Я не ропщу, так хочет Он. Злые духи атакуют нас со всех сторон, проникают в душу человека. А он даже этого не ощущает и живет себе, как ни в чем не бывало, потакая во всем этой нечисти. – Внезапно священник сделал несколько решительных шагов и так близко подошел к женщине, что она почувствовала на своем лице его дыхание. – Этот страшный мор – расплата за все. Люди умирают, потому что покинули Бога, отреклись от Него. И еще многие умрут. Я это вижу так же ясно, как тебя сейчас.

– Что же делать? – не совсем твердым голосом спросила Софья Георгиевна. Она была немного напугана словами священника.