Бессердечные блуждания

Бессердечные блуждания
Владимир Горбунов

Сказ о блужданиях молодого Инджинио Изола Небиоза, его верного слуги Аффидабиле и девы фарфоровой, в которую Инджинио вложил своё сердце, по земле страшной и прекрасной. Наполнена она чудовищами, тварями, тёмными и заблудшими.

Бессердечные блуждания

Владимир Горбунов

© Владимир Горбунов, 2023

ISBN 978-5-0059-5720-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Шум ласкового прибоя и крики морских птиц пробуждали древний град из ночного забвения. Яркое солнце медленно окрашивало все, даже самые мрачные закоулки града. А в граде Оазис их было предостаточно. Оазис был главным градом земель. Он находился на берегу морей. Сбоку от града возвышалась скала, опоясанная зелёными скалами поменьше, именуемая «Пик алой молнии». На Пике алой молнии располагался небольшой мастеровой град Муалин. Там делали клинки, стреломёты, доспехи и всё что было связано с военным делом. С другой стороны Оазиса тоже были горные хребты, покрытые зелёными облаками. Над самим же Оазисом также возвышались две скалы, наклоненные друг к другу, именуемые Полисандр и Бремор. Имена они получили в честь древних чудовищ из мифов и легенд. И наконец в противоположную от морей сторону, от града Оазис шли бескрайние степи отчаяния. В степях отчаяния находилась красная пустыня и град Сандок, который являлся огромной каменоломней и каторгой. Каторжане добывали здесь камни, что обладали силой молнии. Недалеко от града также была рябиновая роща и град Ягода, в котором производили рябиновое вино из рябины и пьянящих ручьёв, что текли из неизведанных лесов. В сами неизведанные леса люд не ходил. Неизведанные леса носили название «Полисандрия». Они были огромными и в них водились твари страшные и чудовища противные, именуемые «тёмными».

Морской люд занялся привычным делом -рыболовным ремеслом, которое в Оазисе всегда было почётным. Работные людишки зашуршали по каменным улочкам, убирая мусор и бардак от общегородского празднества. А стража собирала гуляк, которые так и не смогли угомониться за ночь. Владельцы лавок, трактиров и едален отмывали фасады своих заведений. К полудню не должно было остаться и следа от гуляний. Лишь будет витать в воздухе запах вина, которое текло реками не только по жилам праздновавших, но и по всем дорогам и стенам. Пожалуй, ещё и запах запечённой рыбы, которую ели в граде всегда. Сказывался морской промысел. Ночь голубой мурены прошла дико и весело. Об этом и говорило заваленное состояние улиц. Кое где были красные пятна другого содержания. Стычек и драк было тоже, конечно, немерено.

Цветочницы же со своими корзинками, распродававшие свой товар, скрашивали удручающую картину наведения порядка. Торговали цветочницы голубыми незабудками, которые принято было дарить после ночи голубой мурены, в знак процветания и удачи в любых делах.

Люд ходил радостный и немного усталый. Улицы утопали в голубом цвете.

Среди всего этого движения метался раскрасневшийся и вспотевший, от беготни, толстячок. Все кланялись ему и дарили цветы. Он же передаривал их другим. И так далее. За ним бегали несколько суетливых людишек, которые прислушивались к любым распоряжениям толстячка и срочно бежали выполнять все эти поручения. Толстячок был главой града Оазис. И звали его Петель. Фамилия его была Учелинно. Только знатный и богатый человек носил фамилию в этих землях. Каждый прохиндей этого града пытался набиться ему в родственники через его любимых пухлощёких дочерей – Проспериту и Бенессериту. Всякие же попытки этого Петель пресекал. Дочерей он изолировал от мужского пола в своём неприступном особняке. Обучение, конечно, было тоже на дому. Прохиндеи же находили лазейки и разного рода ухищрения. Заканчивалось как правило всё это прилюдной поркой на площади очередного недотёпы, пытавшегося дорваться до дочерей Петеля. Однако жертв любви и желателей больших состояний не переводилось никогда. А значит и порка была местным и постоянным развлечением жителей Оазиса.

Петель очень переживал за состояние оного града после празднества.

Ему нужно было отчитываться перед королём Окусом Седьмым по каждой мелочи. На стражников он смотрел крайне пренебрежительно. Своим похмельным видом, они ничем не отличались от тех, кого сами собирали в механизы для буйных загулявших.

«Ох и наведу я порядок.» -любил повторять Петель шутливо. На собраниях же, его подчинённые боялись этой фразы как огня.

Распорядившись и разослав всех по нужным делам, сам Петель спешил в один из богатейших особняков на побережье града. На механизе заняло было это меньше времени, но ввиду скопления народа на улицах, можно было бы и поспорить об этом.

Пробежав попутные улочки и каналы буквально вихрем, он оказался у ворот нужного ему особняка. Это был особняк знатных, а ныне покойных людей, которые недавно погибли в шторме на море. На море они отправились дабы проверить свои дела по добыче редчайшего перламутрового жемчуга. Цветовая гамма этого морского жемчуга варьируется от темно-зеленого, бежевого цвета до фиолетового и даже синего. Неожиданный шторм лишил жизни знатную пару града декаду назад. Похороны были пышными. Петель любил этих людей искренне. Вместе с ними он рос в высоко светских обществах и академиях. Вместе они кутили в юные годы. Вместе в последствии вели прибыльные дела. Лудензия и Крамонд были его друзьями и одногодками. Фамилия этих людей значилась на табличке рядом с изысканными кованными воротами. На табличке искусно и филигранно было выведено: «Изола Небиоза».

Петель позвонил в колокольчик у ворот и стал ждать, обтирая шею и лоб платком от пота.

2

Ворота отворились.

– Света, благополучия уважаемый Петель… -начал мягко поздравлять человек, открывший ворота.

Человек был плечист, высок и жилист. У него были тёмно-русые кудрявые волосы, аккуратная бородка, почти затянувшиеся шрамы по лицу и телу и добрые тёмно-синие глаза.

– Да, да, да. И тебя Аффидабиле.-перебил его Петель, махнул рукой и влетел в особняк.

Аффидабиле расстроился, но вида не подал. Он пытался поделиться хорошим настроением. Его грубо перебили. Конечно, он не ожидал вежливости к слуге, но всё же было не приятно. Аффидабиле прикрыл ворота и последовал за юрким Петелем.

– Дел то, дел. Весь град разнесли, гнильные людишки. -приговаривал глава Оазиса будто бы ища сочувствия у бородача.

Бородач лишь помычал. Петель вбежал в просторную залу с видом на море и сел на диван.

– Вина? -спросил Аффидабиле.

– Пожалуй. -согласился Петель и прищурил глаза.

Аффидабиле зазвенел привычно стеклом на стоящей рядом тележке с колёсиками, на которой были разного рода фрукты и напитки. От гостей в этом особняке до смерти хозяев всегда было много и различных аксессуаров для приёма этих самых гостей присутствовало в зале предостаточно.

– А что же? Где мой юный друг? У меня к нему очень интересное предложение. -спросил и тут же пояснил глава.

– Он должен вот-вот вернуться.-ответил Аффидабиле и подал бокал.

– Что? Жаркая ночка что ли у твоего хозяина была? -удивился Петель.

– Мой хозяин всю ночь занимался поэзией в поэтическом клубе «Дребезжащее перо». -ответил слуга.

И понизив голос добавил-Совсем они там сума сходят. Пишут стихи. Возвышаются. Короче себя не жалеют.

Петель слегка подавился вином.

– С его то капиталами можно сходить сума. Это понятно. Молод ещё. Женить. С этим то я и пришёл.-тихо сказал Петель и отдышался.

– Женить?! Да вы рехнулись! Пока не создам шедевр не успокоюсь! Либо в поэзии, либо в написании картин …! А может и в другом из многих искусств, коими я занимаюсь! -воскликнул молодой голос из дверей.

В дверях стоял худощавый парень с точёными и благородными чертами лица. Звали его Инджинио. От матери он унаследовал белоснежные жемчужные волосы до плеч. Парень заделывал их в хвост лентой на затылке по моде. От отца благородную стать и великолепный голос. Глаза у него были разного цвета. Левый был зелёным, правый же был цветом ореха.

Инджинио Изола Небиоза был тонкой и возвышенной натурой. Родители с малых лет прививали ему искусство. И на удивление, у него оказался талант. Поэзия Инджинио была тончайшей. Картины, которые он писал, были прекраснейшими. После смерти родителей он сильно горевал и ещё сильнее ушёл в творчество. Единственным кто его понимал, это был слуга Аффидабиле. Аффидабиле был предан молодому хозяину. Инджинио спас его от пожизненных рудников Красной пустыни, куда ссылали всякого нарушившего закон. Служил с малых лет он хозяину своему в граде Скала. Хозяин был его азартным и принимал много хлюста, дурманящего и без того сумасбродный рассудок. Однажды проигрался хозяин в змеиную игру, да так что проиграл и жену свою. Не выдержав позора, задушил он жену свою и сам закололся на смерть. Аффидабиле нашёл мёртвых хозяев. Его застали за находкой одурманенные хлюстом друзья хозяина и решив, что здоровенный выродок это сотворил, запороли чуть не до смерти, а потом сдали, чудом живого, Аффидабиле страже. А те сослали его в Красную пустыню града Сандока. Однажды, по пути в место ссылки, сидя в кандалах в Оазисе, прямо на пыльной дороге, Аффидабиле поил полудохлого птенца из лужицы, которого он нашёл тут же. Животину Аффидабиле любил больше всего и жалел её. Мимо проезжала богатая семья и мальчуган пожалел любителя птиц. Он так рьяно упросил своего отца помочь Аффидабиле, что была заплачена круглая сумма стражникам за прихоть нервного мальчишки. Его взяли садовником и пристально следили за ним. Мальчишка же так сильно сдружился с бывшим узником, что слежка прекратилась. Аффидабиле же дал клятву на крови родителям Инджинио, что будет верен молодому хозяину, спасшего его от смерти. И не раз доказывал свою преданность. Аффидабиле тянулся к прекрасному. Он ценил жизнь и добро. Инджинио обучил его грамоте и письму. Аффидабиле же пытался обучить молодого хозяина обычным простолюдинским делам и кое -чему получилось-таки обучить. И даже ведению боя на клинках. Правда впоследствии это вылилось в то, что Инджинио стал завсегдатаем дуэлянтом.

– Но… -только и смог вымолвить Петель.

– Никаких «Но». Я спать. Благодарю за визит, дядя Петель. – решительно заявил Инджинио и покинул зал.

– Я же ему дело предлагаю. Жениться, успокоиться, начать работать на благо Оазиса. -расстроенно произнёс вскочивший с дивана Петель.

Аффидабиле с жалостью посмотрел на главу.

– Да и дочери мои меня замучили. Либо за Инджинио, либо с балкона в море, говорят. Да и лучшая партия и союз наших семей, опять же. -чуть не плача, высказывал Петель Аффидабиле.

Затем глава встрепенулся. Взгляд его хитро сверкнул.

– Ну ничего, доведут его эти поэзии и дуэли. Сам придёт помощи просить. А дядюшка Петель поможет.-решительно

добавил он и выбежал из зала.

Аффидабиле лишь почесал затылок и отхлебнул вина из гостевой бутылки.

3