Второе воскресение

Макаров осмотрел их пристальным взглядом, его выбор пал на Павла.

– Вы за мной, остальные останьтесь.

Выведя Павла из камеры, сержант запер дверь и при-гласил его к столу.– Значит, ездите без билетов и отказываетесь платить штраф?

– Так у меня денег нет, – напомнил ему Павел.

– Да, знаю, но это не снимает с вас ответственности за безбилетный проезд, который, в свою очередь, является грубым нарушением…

Недосыпание и пережитые треволнения путали мысли Макарова.

– Да, о чем я?

– О том, что безбилетный проезд, в свою очередь, является грубым нарушением.

– … правил пользования транспортом, – закончил свою мысль Макаров, – и поэтому вы должны заплатить штраф.

– Я бы с удовольствием заплатил, – уже в который раз принялся объяснять Павел, выворачивая карманы, – но денег-то нет.

– Я уже об этом слышал.

– От того, что слышали, у меня денег в кармане не прибавилось.

– Знаю, – сказал Макаров

Он пробежал глазами протокол, сделанный накануне при задержании.

– Временно не работаете? Значит, денег ожидать вам не от кого, и на работу вам сообщить нельзя. Придется вас привлечь к уголовной ответственности за тунеядство.

– Товарищ начальник, пожалейте.

– Гусь свинье не товарищ, здесь я для вас гражданин.

– Гражданин начальник, не губите меня. Как только приеду в город, я сразу устроюсь на работу. Я же еду из деревни от матери, гостил у нее, деньги кончились, а просить у нее неудобно, ей семьдесят четыре года, сама живет бедно, вот и пришлось ехать зайцем. Какой же я был бы сын, если бы тянул с нее последнюю копейку. Приеду в город, устроюсь работать, буду посылать ей деньги. И жене с дочерью пошлю, хоть с ними уже не живу.

Макаров испытующе смотрел на безбилетника, вдруг его позиция неожиданно изменилась.

– Хорошо, я вас не привлеку за тунеядство по статье. Даже отпущу с миром и не возьму штраф. Более того, дам три рубля, чтобы вы купили билет и доехали до города как сознательный пассажир. Но при одном условии.

– Говорите, гражданин начальник, все исполню.

– Вы должны мне сказать, слышите, только чистосердечно…

– Всё, как на духу, выложу.

– Вы должны мне сказать, о чём говорил с вами вечером задержанный, по кличке Иисус, и что он потом делал.

Павел обалдело смотрел на милиционера, затем выпалил:

– Так что же он, сбежал, что ли?

– Вопросы задаю я.

– А-а, понятно. О чем он говорил? Да ни о чем не говорил. Молчал весь вечер.

– Припомните хорошенько, может быть, обронил какую-нибудь фразу?

Павел напрягал память.

– Нет, решительно ничего не припомню. Я даже его голоса не слышал. Он слова при мне не вымолвил.

"Осторожный, – подумал сержант, – боялся сболтнуть лишнее даже им, товарищам по камере. Тёртый калач."

– Может быть, кто-то из задержанных с ним говорил?

– Котя пожелал всем приятного сна, а ему раздобыть какие-то документы.

– Какие документы?

– Не знаю. Котя об этом ничего не сказал.

– А вам что он пожелал на ночь?

– Пожелал разбогатеть.

– Так-с, так-с, – протянул Макаров, – а потом что стал делать?

– Лег на койку и уснул, как все мы.

– Вы слышали, что он уснул?

– Нет, я сразу же отрубился, как в омут с головой. Ничего не помню, не слышал ничего. Только вот утром вы закричали "подъем", и я проснулся.

– Ну, хорошо, ты все честно рассказал?

– Все, как на духу, гражданин начальник.

– Ладно, не называй меня гражданином начальником, можешь просто, товарищ сержант.

Макаров вытащил из кармана бумажник, вынул из него три новеньких хрустящих рублевых бумажки и протянул Павлу.

– Вот возьми, можешь не возвращать.

– Обязательно верну, товарищ сержант, вы меня не знаете.

– Лучше ездите в поезде с билетом.

– Буду до конца жизни ездить с билетом. Спасибо. Тысячу раз спасибо.