Сказание о дымке

Когда я впервые сел в позу лотоса и повесил перед глазами на стене этот стихотворный лозунг, написанный иероглифами, и подумал:

«В каждом из нас живёт три мыслящих существа: три философа, три мудреца и три учёных. Один находится в покое, другой – в движение, а третий – в осмысление всего происходящего. Один от всего отрекается, другой всё приобретает и старается куда-то попасть, а третий думает о том, для чего это всё делает, и что ему от этого надо. И каждый из этих философов создаёт своё учение. На Востоке в Поднебесной из-за этих особенностей человека и было создано три учения, которые так и называются «Сань-фа-цзяо» (Три учения): буддизм, даосизм и конфуцианство. Эти три учения не находятся в противоречии, а как бы дополняют друг друга, делая человека более совершенным и сильным. Какова же их суть? Буддизм занимается визуализацией (я вижу всё внутри себя, и всё очищаю до пустоты, добиваясь полного покоя – нирваны, из которой мне уже никуда не хочется выбираться, я даже не хочу вновь рождаться, становясь Буддой). Даосизм желает добиться бессмертия (я выхожу в мир иной вместе со своим телом, изымаю себя из пустоты для вечного существования в лучшем мире, обволакиваю себя ясно-фиолетовой дымкой, чтобы защитить своё тело и своё «я» от любого вторжения извне, и, управляя собой и всем своим окружением, становлюсь Бессмертным). Конфуцианство погружено в изучение мира (я старюсь приобрести такие знания, которые бы меня подняли над всеми и сделали Совершенномудрым). Поэтому и говорят: Буддист растворяется в пустоте, даос – в движенье, а конфуцианец же – в учение и осмыслении».

Прежде, чем усесться в позу лотоса для медитации, я очистил свою комнату от всего лишнего, вынес мебель и оставил только большое зеркало, в котором я мог видеть себя, сидящим в позе лотоса. Я полностью разделся, оставив на теле только набедренную повязку. Мне предстояло решить множество задач. Во-первых, я должен был вникнуть в суть иероглифов, начертанных мной на лозунге, смысл которых я понимал, но мой ум ещё не совсем уяснял, что они означали, потому что многие понятия и категории не были мной ещё прочувствованы, хотя я и догадывался, что они значат. Многие слова означали для меня пустоту, так как в них скрывалось нечто, что я до сих пор не мог представить. К примеру, что такое электричество? Многие люди даже не задумываются над этим, хотя им повседневно пользуются. Я же должен был разобраться в понимании электричества досконально до самого основания, понять все его разновидности, потому что сам должен был научиться вырабатывать в себе электрическую энергию, которую китайцы называют пневмой Ци, разложить её на положительную и отрицательную, да так, чтобы каждый мой орган вырабатывал бы нужную мне энергию, при помощи которой, я мог бы в себе производить такие действия, которые бы могли создать во мне нечто, что способно было выйти за границы моего тела и превратиться в некий сгусток энергии, который смог бы жить своей независимой жизнь. Но для начала мне нужно было научиться святиться, создавать вокруг себя некий нимб, который бы потом мог преобразиться в некую таинственную ясно-фиолетовую дымку свечения, которая могла бы менять всю мою действительность, изымать меня из одного места и переносить в другое. Для этого я и оставил в комнате большое зеркало, чтобы видеть себя и те изменения, которые происходят с моим телом.

Во-вторым, мне нужно было научиться попадать в другую действительность, но так, чтобы потом возвращаться в своё время и в то место, откуда я начинал своё путешествие, чтобы не затеряться в параллельных пространствах. И в третьих, и это было самое главное, я должен был обрести бессмертие, то есть получить то, чего многие не имели и не могли иметь, потому что жили в плотном физическом мире, где всё начинается с рождения и заканчивается смертью. Мне нужно было понять, почему всё это происходит, и как научиться сопротивляться плотному миру, продляя свою самость в вечности.

И тут мне пришла в голову одна мысль, я думал:

«Даосизм – это весьма личностное учение, и в нём нет той составляющей всеобщего сотериологического учения о спасении, которая присутствует в буддизме или христианстве, где всем скопом люди отправляются в рай или спасаются от гибели. Нет, и такого не может быть в мире, в принципе. Все люди разные по своей природе, и у каждого человека есть своя собственная жизнь, и то, что он делает, чего в жизни добивается, то и получает. И это справедливо. Поэтому бессмертие – это удел отдельных избранных личностей, в то время, как прочие должны довольствоваться тем, что они заслужили, то есть довольствоваться субстанциональным бессмертием, у которых есть перспектива продолжить после смерти своё существование в виде печени мыши, лапки насекомого, или листа дерева, а перед тем – пережить своего рода промежуточное существование в виде «призрака» (гуй) в подземном царстве теней».

Я подумал, что образ самого бессмертного у даосов вырисовывается как сущности, обозначенной иероглифом «сянь», в состав которого входят такие ключи как «человек» и «гора». То есть там присутствует уже сам образ отрешённости, где человек удаляется в горы, поросшие лесами, и проводит в горах время в уединении с природой. Но ведь того же самого можно добиться в пустой комнате, где нет гор и лесов, а есть только лозунг, висящий на стене, и зеркало, отображающее нынешнюю действительность, и есть ещё мыслящее сердце в моём теле, которое может всё переставлять и возвращать на свои места, как бы испытывая данную действительность на прочность.

В первой строке лозунга говорится о важности поисков бессмертия, и эти знаки объясняют, что бренность мирской жизни с её благами и ничтожностью является иллюзией и ничего не значат с приближением смерти. И это, как ни скорбно понимать, и есть удел любого существа, не обретшего Дао. Жизнь человека сравнивается с пузырём на поверхности воды. Но у мудреца есть одно отличие, и это – даосский подход к проблеме жизни и смерти, и это отличает его от буддийского видения мира. Даос не говорит о бренности и тщете жизни, а напротив, утверждает, что бездумное времяпровождение тем и плохо, что отвлекая людей от поисков Дао, движения к Бессмертию, и неминуемо ведёт к смерти. Поэтому жизнь уподобляется «хрупкой драгоценности», легко разрушимой, как пузырь на воде.

Ведь если я умру, то всё исчезнет для меня, и этот лозунг и это зеркало, и сам я превращусь в прах или пепел. Что останется после меня? Ничего! А даосизм создаёт своё учение о физическом бессмертии через бесконечное продление жизни, и это учение никогда не разделяло человеческое начало на смертное и бессмертное – на тело и душу. В своём трактате "Цзо чжуань" Цзы-чань ещё две с половиной тысячи лет назад говорил, что три души "хунь" связаны с активным началом Ян, а семь душ "по" с пассивным началом Инь, и ими обладают все люди независимо от пола и положения. Мудрец Кун Инь-да в то же время считал, что души "по" отождествляются с телесностью, с плотью, а души "хунь" – с пневмой Ци в её модусе жизненной силы, а позднее даосы полагали, что с пневмами Инь и Ян души по и хунь проявляются по своей жизнедеятельности как «по» – животное начало души, а «хунь» – как ментальность и разумная душа. при том души «по» находятся в прямой зависимости и в подчинении душам «хунь». После смерти человека комплекс душ «хунь» превращается в духа Шэнь, который продолжает существовать ещё некоторое время. Но для того, чтобы обрести бессмертие, человек должен как можно дольше сохранять своё тело, которое является единственной нитью, связавшей души воедино. И для того, чтобы сделать бессмертным дух, следовало сделать таковым и тело. Но как это сделать? По мнению даосов, дух должен укреплять тело, а тело должно укреплять дух. Ещё при жизни человек должен создавать свой бессмертный остров в неком воображаемом пространстве, которое и должно стать его будущим отечеством, таким, в котором находился Моцарт, создавая свои бессмертные произведения. Но как это делается?

Мудрецы говорят, что когда человек овладевает своим бессмертным духом, то он способен через него не только влиять на свои души «по», укрепляющие его тело, но и влиять на окружающую среду и управлять сознанием других душ «хунь», вовлекая их в свою орбиту движения. О способе укрепления духа и «питания жэизненнгости» (ян шэн) и написано в этом лозунге, где состояние, ведущее к бессмертию, он называет отсутствием «у» ?. И это не небытие или смерть, а обозначение особого онтологического статуса Дао как иного, чем статус наличного статуса бытия вещей, его сверхбытия как самодовлеющего в себе, и это отсутствие является источником бытия и жизни.

Я долго всматривался в этот иероглиф «у», старясь понять, что же он означает. И чем боль всматривался, тем больше он меня в себя затягивал. Во мне через этот символ как бы открывалась новая способность видения вещей. Я словно проваливался в глубинную бездну и смутно догадывался, что именно этот символ и откроет мне все тайны мироздания.

Стих второй

??????????????????????????????????????????????????????????????????

(?r. Rеnsheng sui y?u b?iniаn q?, sh?u yao qiоng tong m? y?zhi. Zuоr? jietоu yоu z?um?, jinzhao guan n?i y? miаn shi. Qi cаi pao xi? fei jun y?u, zu?y? jiang x?ng nаn z? qi. D? y?o b? qi? zheng dе y?? Y? zhi b? li?n sh? y?chi).

Буддист:

Хотя жить осталось сто лет, нельзя предвидеть ни долголетия, ни бедности. Вчера на улицах были лошади, а сегодня – труп в гробу. Я оставил свою жену и богатство, и мои греховные дела не совершатся. Как можно не искать великое лекарство и не найти его? Не практиковать это – глупость.

Даос:

Хоть человеческая жизнь обычно сто лет длится,

Никто не может знать, каким он сроком обладает,

Вчера был на коне он, а сегодня в гроб ложится,

Не нужно злато, всё семейство по нему страдает.

Расплата за грехи тут не замедлила сказаться,

Бессмертия снадобьем в жизни ты не занимался,

На что надеешься, если со смертью повстречался?

Так можно дураком прожить и дураком остаться.

Конфуцианец:

На следующий день я повесил на стене в своей пустой комнате этот лозунг и углубился в его лицезрение, именно, лицезрение, потому что каждый иероглиф имел своё лицо, свою фигуру и своё внутреннее содержание. Я учился для себя новой науке визуализации, которая проникала в меня через эти чудных значки. Смотря на них, я вдруг осознал, что самое серьёзное испытание в нашей жизни – это наша смерть, Через всё можно пройти, но, столкнувшись со своей смертью, трудно выжить, трудно остаться самим собой, трудно вообще думать о чём-либо, потому что смерть – это конец всего: конец самих нас, конец мира, который нас окружает, конец нашего нахождения в этом мире. Возможно, наша душа и сохранится, но вот тела нашего уже не будет. Мир как бы стаёт с ног на голову, и мы как возносимся на небеса, или уходим под землю. Дух наш воспаряет, а тело проваливается в бездну. Мы расстаёмся со своим телом. Поэтому так важно это учение! И самое важное для даоса – это соотношение духа и тела, в котором и заключён ценностный аспект учения о бессмертии и персонология бессмертных. Учение Дао – это учение Истинного Пути, иными словами, соотношение духа и тела. Гэ Хун в четвёртой главе «Баопу-цзы» указал, что они соотносятся как плотина (тело) и вода в запруде (дух): когда воск истает, то и свеча перестаёт гореть – образ, восходящий к Хуань Таню. Гибель тела приводит к гибели духа.

Самое главное в даосизме – это время. А в начале времени всегда стоит первооснова, а это – то, с чего всё начинается. И кто не может связать первооснову со временем, тот – глупец. Мы рождаемся, и наше время начинается, и оно длиться до тех пор, пока мы не умрём, Но откуда мы приходим, и куда уходим потом? – вот два вопроса, на которые никто не может ответить при своей жизни. Возможно, что мы возвращаемся к своей первооснове.

Само понимание первоосновы, как источника телесной жизни, и возвращение к этой основе и есть центральный пункт обретения бессмертия. Так как из небытия, из ничего, из покоя и мрака даос творит новое бытие. Из первоосновы рождается «просветлённость» (мин). И здесь происходит, как и в буддизме «спиритуализация» и «психологизация» этого учения, где медитативные приёмы даосизма направлены на постижение вечной истины Дао, и, в конечном счёте, увенчиваются одухотворением телесности и обновлением, после которого преображённый даос вновь возвращается к своей сакрализированный космос, зиждущийся на таинственной первооснове, блистающий всеми красками и не желающий терять своё многообразие и исчезать ради некой реальности высшего порядка. Мир, который даос для себя строит, в этом мире он и живёт.

В «Полном сочинении жизнеописания бессмертных» Чжао Юань-цуня есть такой отрывок, где Чжан Бо-дуань был дружен с буддийским монахом по имени Дин-хуэй (Сосредоточенный в Мудрости), который обладал чудесной способностью за несколько мгновений преодолевать гигантские расстояния. Чжан Бо-дуань также овладел этим искусством.

Однажды друзья поспорили, кто из них преуспел больше. Они решили отправиться за тысячу ли в Янчжоу, полюбоваться цветущими «яшмовыми гортензиями» (цюн хуа) и сорвать по цветку на память. Войдя в медитацию, они очутились в парке, погуляли там и вернулись назад. При этом Дин-хуэй прибыл первым и опередил Чжан Бо-дуаня на какое-то время. Но радовался он недолго, так как цветка у него не было, а его друг вернулся с цветком. Ученики спросили Бо-дуаня, как ему удалось это сделать, и он ответил: «Когда я изучал Дао (путь) золота и киновари, я совершенствовал и свою природную сущность (син), когда рассеиваюсь, то стаю пневмой. Когда я прибыл в Янчжоу, то был лишь истинным духом, но там я обрёл материальное тело. Таков дух Ян. Монах, благодаря своей тренировки, достиг результата быстро: ведь он не видел его материального тела и тени. Таков дух Инь. Дух не может передвигать вещи».

Стих третий

??????????????????????????????????????????????????????????????????

(San. Xuе xian xu sh? xuе tianxian, wеiy?u jin dan zu? de duan. ?r w? hu? sh? x?ngq?ng hе, w?hаng quаn ch? lоngh? pаn. Ben yin w? j? w?i mеi ping, su? sh? fuqi zh?n hеhuan. Zh? h?u gong chеng chаo bei qu?, ji? xiаguang l? ji? xiаng luаn).

Буддист:

Чтобы научиться бессмертию, нужно учиться у небесных бессмертных, но Золотой эликсир – лучший. Две вещи будут находиться в гармонии, пять элементов дракона и тигра свернуты. Именно благодаря тому, знаки «у-цзи» выступили в роли сватов, пара была сведена вместе. Осталось только дождаться свершения Северного дворца, девять дымков света, чтобы управлять летающим фениксом.

Даос:

Но если уж учить что, то бессмертию учиться!

Жить долго человеку хочется и любой твари

Но чтоб в Бессмертного в конце дороги превратиться,

Знать надо придел, крайний, – Золото и Киновари.

Столкнулись Двое вдруг – Природа с Чувством – в равновесье,

Гармония Пяти Стихий – места все сохраняют,

Дракон и Тигр сплелись, Инь-Ян – две пневмы в поднебесье,

Сам Повелитель во Вселенной в браке сочетает,

Он в Северном Дворце им позволяет вместе слиться,

Когда Жена и Муж стают одной плотью единой,

Снабжённой фениксами упряжью, необходимой, -

В сиянье девяти небес умчалась колесница.

Конфуцианец: