РАСКОЛ

Фирмачи в недоумении пожали плечами. Тогда Бейсик отсчитал им приличную сумму за еще ненайденного юриста. Кому-кому, а им этот пройдоха не нужен был и даром, но Бейсик по-своему ценил людей, а о том, что его ребята обнаружат пропажу в максимально сжатые сроки, Бейсик не сомневался.

Так и случилось. С судном разобрались мгновенно. Вместо Туниса, где его ожидали заказчики, корабль разгрузился в египетской Александрии. Там от груза и след простыл. Прошла еще неделя. И Бейсику доложили, где обосновался пропавший юрист. Юриста скрутили в Германии, в саду его коттеджа, выстроенного на Рейне, и доставили к Бейсику. Бедолаге оставалось одно – расплатиться, но участь его вобрала в себя еще и следующее – трудиться, как папа Карло, на Бейсика.

Кадр оказался настолько ценным, что Бейсик, плюнув на прошлое юриста-афериста, сделал его своим личным адвокатом. Как к работнику к нему не было претензий. Немудрено – работать плохо на Бейсика было по меньшей мере рискованно, особенно для раба, хотя и высокооплачиваемого. Такой незавидный статус личного юриста был удобен Бейсику, но сам Бейсик без задней мысли полагал, что дал юристу полную свободу…

– Ну, давай выкладывай, что накопал, – кивнул он адвокату, когда девушка вышла, – хотя постой, хочешь оценить, какая у этой курочки фигурка, как эта птичка порхает?!

***

Девушка, получив «вольную» с барского плеча, направилась к выходу из особняка. У массивной решетки-двери дежурил охранник, не поставленный в известность о том, что Бейсик теперь разрешает своей любовнице выходить за пределы здания. Поэтому вполне резонным был и его вопрос:

– Вам не жарко в шубе?

– А ты что, градусник?! – резко парировала она. Ее рассердила унизительная процедура объяснения с охранником. Звонить в приемную Бейсика по внутреннему телефону не потребовалось. Выручил водитель «мерседеса», показавшийся в дверях центрального входа. Он подтвердил слова девушки и предостерег охранника от излишнего усердия.

В этот момент на экране одного из мониторов в кабинете Бейсика появилось изображение фасада особняка. Скрытая видеокамера запечатлела крупным планом стройную фигуру девушки. Она грациозно спускалась по ступенькам к автомобилю.

– Ты смотри, какая пластика! – вслух восхищался Бейсик. – Дефилирует, как на подиуме. Я взял ее из агентства манекенщиц.

Но тут его словно ошпарило кипятком. Будь девушка в курсе, что папочка изъявит желание тайком за ней понаблюдать, никогда не допустила бы такого ребячества. Виновато оглянувшись по сторонам и удостоверившись, что за ней никто не наблюдает, она вытянула средний палец кверху и выругалась по-английски:

– Фак ю!

Бейсик над этим посмеялся. Его реакция на подобные вещи была неадекватна.

– Видишь, как эти мокрощелки благодарят за доброту? Ведь только что ее предупредил, чтобы не изгалялась, про бывшую свою рассказывал, а она буквально дульки крутит. У нее пуля в черепе. Не успела выйти и на тебе! Это мне-то «фак ю», ну ты гляди, это мне. Ах, сучка, – покачал головой Бейсик. – Они все одинаковые, у них память короткая, ну да ладно, с этой дурой я потом потолкую. Что там у тебя, читай. Мне уже интересно.

Бейсик подкурил потухшую сигарету. Адвокат раскрыл папку, но докладывал, не глядя в свои записи, по памяти:

– Родионова Елена Александровна известна как Матушка, довольно одиозная, достаточно колоритная фигура в Киеве. Занята в сфере финансов, большие связи с политиками. Для собственной безопасности создала специальное подразделение: церковную службу безопасности, по сути, легализованное воинское формирование из бывших спецназовцев, спортсменов и уголовников. Ее связь с высшим духовенством – отдельный вопрос. Причем, связана она не только с иерархами Киевского патриархата, которых московский Синод считает раскольниками, но и с Ватиканом. По неуточненным данным, ее крестники, юноша и девушка, на самом деле – ее дети от епископа Симеона – одного из высших иерархов автокефальной церкви. Если прикажете, выясним точнее…

– Продолжай, слушаю. – Бейсик вынул сигарету изо рта и выпустил клубок дыма.

– Выясним точно, – поправился адвокат, придав своим словам утвердительную тональность. – С церковью связана очень давно. Начинала с того, на чем сидела: антиквариат, церковная утварь, распределение подрядов на строительство и реставрацию храмов. Ныне переключилась на банковскую деятельность. Размеры активов ее Церковного банка засекречены, финансовая деятельность непрозрачна, по аналогии с нашей патриархией, Киевская автокефалия получила льготы на многие виды эксклюзивной предпринимательской деятельности. И вся эта деятельность проводится по счетам Церковного банка. В Киеве стоит под защитой крупной группировки Роланда Кутателадзе, грузинского авторитета из кутаисских «лаврушников». Поддерживает контакты с военными формированиями УНСО. В данный момент расставляет филиалы своего банка по всей Украине. Государственные структуры всячески ей содействуют, в Крыму по понятным причинам… по причинам продекларированной Матушкой лояльности к киевским властям, особенно. Это все. – Адвокат закрыл папку.

– А как насчет того, что врага надо знать в лицо? – поинтересовался Бейсик.

Адвокат ожидал ощутить на себе изумленный взгляд хозяина, когда протянул Бейсику снимок с портретом Матушки, добавив:

– Кроме этого нам удалось заполучить видеозапись одной торжественной церемонии – репортаж о передаче памятника древнего зодчества в лоно автокефальной церкви, на торжествах присутствовала Родионова, она стоит по правую руку от президента Украины во время богослужения…

Бейсик отреагировал на такую прыть своего адвоката холодно:

– Совпадает. – Он щелкнул по лежащей на столе папке, содержащей подробный отчет обо всем, что касалось Родионовой. Работу адвоката кто-то продублировал. Бейсик внимательно вгляделся в портрет женщины. – Красивая, – оценил он, – значит, такая же тварь, как все эти шлюхи, только у этой ко всем ее достоинствам еще и власть. Эта сучка опасна вдвойне. Крюку предстоит побывать в Киеве…

***

Бейсиком Бейсика окрестил его наставник, вор в законе по кличке Сибиряк, когда Бейсик еще был никем, а, вернее, был у Сибиряка в качестве «главного подай-принеси». Сибиряк приметил нешустрого паренька с ясной головой, подобрал его с улицы. Бейсик был детдомовским сиротой. Сибиряк стал воспитывать его на свой манер.

Глаза мальчика стекленели, когда он злился. Но он не плакал и не орал, как его сверстники, он запоминал. У парнишки была потрясающая память, и он очень любил считать: считал деньги, которые давал на карманные расходы учитель, считал, но жалел тратить, считал даже конфеты, которыми его угощали, считал все, что можно было посчитать. Может быть, из-за этой компьютерной памяти, которой обладал мальчонка, Сибиряк присвоил ему прозвище Бейсик. Бейсик поселился у своего наставника.

Сибиряк никогда не считал Бейсика своим приемным сыном. Он был жесток к нему, часто бил. В то же время Сибиряк, привязавшийся к своему протеже, был уверен, что из мальчонки будет толк. Бейсик рос и мужал в делах, которые раз за разом становились все серьезнее. Когда Бейсику исполнилось двадцать, это был уже прожженный жулик, у которого был верный расклад.

Шло время. Менялась политика. Сибиряк скоро учуял новые возможности и принялся теперь делать деньги нетрадиционными для блатных способами. И хотя многие из возникших коммерческих структур возглавляли бывшие зэки, для уголовника такой масти, как Сибиряк, это был нетипичный случай. Он перекрасился в коммерсанты, открыл холдинговую компанию.

Московская блатота и раньше дивилась дружбе Сибиряка с цеховиками, а теперь кривилась, глядя, как он сам становится бизнесменом. Но Сибиряк стоял на своем. Он говорил Бейсику, который из шестерок уже выдвинулся в компаньоны:

– Мальчик мой, эти недоумки не могут понять, что время «малин» прошло. Настали новые времена. Посмотришь – всю эту шушеру скоро придавят настоящие ребята, большой бизнес. Они говорят, что вор не может стать барыгой, вор не должен торговать. Долго они не проковыляют с таким раскладом. Вот увидишь.

И Бейсик видел. Сибиряк поднимался вопреки желанию многих. По большому счету он был прав. Он отмахнулся от жулья и перестал ходить на воровские сходки. Сибиряк так увлекся деланием денег, что позабыл о своем старом ремесле.

Воры в законе точили зуб на Сибиряка и дали об этом знать… Когда «выставили» один из магазинов Сибиряка, тот побелел от ярости: вора обворовали! Придя на сходку без приглашения, он только спросил: «Кто?» И ему ответили:

– Ищи, коли сможешь. Ты теперь не вор, ты – барыга, а барыги ментам челом бьют.

Обозленный Сибиряк решил сам найти воров. Поиски привели к другой находке. Один из людей Сибиряка нашел несколько граммов свинца. Его голова прибавила в весе, когда ее продырявила пуля. Сибиряк приказал «валить» всех подозреваемых. Двоих блатных уложили наповал в тот же день. Разборка грозила обернуться войной, но это была непонятная война, с невидимым врагом. Не мог же Сибиряк противостоять всем ворам в законе. У каждого из них на прихвате был десяток «свистков», в любую минуту готовых стянуть удавку на горле Сибиряка. Его положение стало незавидным. Заплывшая жирком на завидных харчах бригада Сибиряка оказалась бессильной. Знал бы Сибиряк, кто именно придумал поиграть на его нервах, – самолично разорвал бы глотку. Но он не знал, да и, по правде говоря, он совсем сник.

Недоглядел Сибиряк, слишком явно пренебрег своими бывшими подельниками. Он был волк-одиночка. И они были волки. Но Сибиряк теперь понял, что новые времена заставили и их реорганизоваться в стаю, дабы быть независимыми от организованных банд рэкетиров. Под натиском молодой поросли рэкета блатные на воле просто должны были держаться друг друга. Чтобы выжить.

Бейсик тоже сообразил, что бывшие дружки не дадут спокойной жизни его наставнику. Сибиряку стоило заранее позаботиться о том, чтобы не утратить свой престиж среди блатных. Оказалось, недостаточно иметь собственную «крышу». Даже рэкету сподручнее было договориться с ворами, нежели идти с ними на конфронтацию. Мало ли что. Ведь и рэкетир, попав в зону, волей-неволей оказывался во власти воровских понятий. Лучше плохая дружба с блатными, чем хорошая вражда. Этот урок Бейсик запомнил на всю жизнь. Главное – хорошие отношения.

Сибиряк постарел. Ему стукнуло шестьдесят. Он ослаб. Бейсик видел, что деловая хватка его учителя пошла на убыль. Сибиряк после позорного фиаско в конфликте со сходкой плыл по течению и не собирался выкручиваться. Бизнес застыл.

Бейсик уже знал, как нужно повести дело, чтобы вернуть прежние темпы. Но ему мешало одно обстоятельство… От его наставника осталось только одно – мудрость. Однако Бейсик считал и себя далеко не глупым. К тому же он понял, что даже мудрые дальновидные люди, такие, как его учитель, не застрахованы от ошибок. Бейсик стал думать. И это не скрылось от глаз его наставника.

«Да, мальчик, ты далеко пойдешь, – размышлял про себя Сибиряк, глядя на то, как деловито рылся и черкал в бухгалтерских книгах Бейсик. – В тебе столько энергии и совсем нет жалости. И ты готов переступить через труп твоего наставника». Бейсик оторвался от книг и взглянул на Сибиряка. Они встретились глазами и улыбнулись друг другу. «Да, ты хитер, как бес, и ты любишь считать, – думал Сибиряк. – Ты уже просчитал, как тебе выгодна моя смерть. Это послужит трамплином для твоего возвышения. Свалив меня, ты обретешь то, чего так жаждешь, – власть. И заодно выслужишься перед жульем. Они ведь считают меня паршивой овцой и ждут – не дождутся, когда я наконец выйду из игры. Кто меня сковырнет? Конечно же, ты, мой мальчик, тебе это нужно. И я не стану тебе мешать. Это Провидение».

Спустя три дня один из его «свистков» доложил, что Бейсик побывал у паханов. Сибиряк не принял мер, он не мешал Бейсику. Он знал, что на карту поставлена его жизнь, но он хотел умереть именно так, от руки своего ученика. Спустив курок, Бейсик закрепит пройденную программу, сдаст экзамен на зрелость, на зрелость волка. Только такой исход своего пути Сибиряк считал верным. То учение, которое он передал своему ученику, проповедником которого он являлся, предполагало в данной ситуации два возможных решения – либо умрет он, либо его пасынок. Сибиряк уже выбрал, Бейсик, в свою очередь, тоже выбрал.

Бейсик вошел в кабинет своего наставника поздним вечером, когда Сибиряк отпускал телохранителя. Он зашел с заряженным пистолетом. Единственное, чего он не мог предположить, так это то, что его наставник знал о цели его визита.

– Я принес показать, что придумал наш бухгалтер. Сам только что разобрался, – сказал Бейсик. – Он тут такое натворил. Налоговикам и не снилось. Комар носа не подточит. Почти половина прибыли останется за кадром без всяких оффшоров. Шедевр черной бухгалтерии.

Сибиряк смотрел Бейсику прямо в глаза, пытаясь уловить хотя бы каплю сострадания. Нет, ничего подобного не было. Бейсик спокойно достал пистолет и нажал на курок, улыбаясь. Последним, что видел Сибиряк, были вспыхнувшие глаза его ученика. Бейсик сдал экзамен по предмету той программы, что вложил в него Сибиряк, на «отлично». Одним выстрелом в упор сразил своего наставника. Он стал волком, приобретя волчий билет в одну сторону. В ту самую, откуда нет обратной дороги, и где на конечной станции во веки веков снимаются рукотворные короны.

Возглавив дело, Бейсик перестал заигрывать с жульем. Он стал окружать себя надежными людьми. Подбирал в свою бригаду таких, которые были не способны импровизировать. Ему нужны были люди, беспрекословно выполняющие его приказы. Очень скоро Бейсик стал сам себе крышей. Это для него прошло без осложнений, за исключением пары стычек с бывшими опекунами. Это не была война, скорее, позиционные маневры. Но Бейсик не спешил отхватить как можно больше территории. Он делал себе имя. Бейсик знал, как себя поставить.

Первым делом Бейсик уладил отношения с ментами в своем районе, очищая их руками территорию от мелких конкуренов. Если за кого-то ходатайствовала блатная верхушка, он прислушивался. Его стали уважать. К нему начали обращаться.

Новой ипостасью его деятельности, превратившейся в одну из основных статей его дохода, стал отлов неуловимых. У Бейсика были только ему одному подвластные методы. Найти человека, который не хочет, чтобы его нашли, – пожалуй, эту работу Бейсик делал лучше Интерпола. Но заказчики обычно просили Бейсика не только найти человека, но и вернуть то, что этот человек был должен…

Понятие «долг» имело в их среде многогранную трактовку. Должник необязательно тот, кто взял у кого-то взаймы и не расплатился или не выплатил вовремя проценты по кредиту, нет. Должника назначал заказчик, а цену – исполнитель. Бейсик разбирался детально, без обиняков. Он мог ответить отказом даже на очень дорогой контракт, когда чувствовал, что «предъява левая», обвинили человека понапрасну. Очень скоро в блатном мире за эту свою правильную переборчивость он снискал столь весомый авторитет, что был коронован в присутствии чуть ли не всех «аристократов преступного сообщества»…

Но чаще заказы принимались. Когда должника находили, то вежливо советовали ему вернуть долг. Предполагалось, что долг будет возвращен строго в установленный Бейсиком срок. Гарантом пунктуальности должника служил заложник, желательно член его семьи, или же сам должник. Это в том случае, если за его долги брались рассчитываться родственники, друзья или заинтересованные лица. Не уложившись в срок, должник рисковал стать посаженным на «счетчик», чаще всего посуточный, но нередко почасовой. Заложник после включения счетчика обычно подвергался физическому надругательству. Если должник начинал чудить – в это понятие вкладывалось в том числе обращение в милицию – заказчик информировался, но заказ не снимался, так как люди Бейсика были застрахованы от любых обстоятельств связями своего босса. К тому же такое поведение должника теперь уже причиняло обиду самому Бейсику, его репутации. Счетчик становился поминутным.

Не прошло и полгода, как бригада Бейсика стала одной из сильнейших группировок, а его коммерческие структуры процветали.

Расцвет могущества Бейсика пришелся на начало девяностых. Он основал коммерческий ТОМО-банк и одновременно несколько благотворительных фондов, включая «Дети Чернобыля», «Беспризорники России» и «На свободу с чистой совестью». Первые два фонда освобождали его от налогов, а последний являлся его добровольным налогом – «гревом» для сидящей братвы.