Однажды. И другие рассказы

– Так статья на русском!

– В основном, да, а вы тычете в английские буквы! Формулы-то не по-русски написаны.

Я увидел, как комсомольский секретарь за спиной декана показал Ваське кулак.

– Так… – декан не выглядел растерянным, он всякое повидал в нашем общежитии. – А вот ты о чем думал, когда я вошел в комнату?

Декан посмотрел на Сашку. Сашка приподнялся, облокотился на спинку кровати и громко откашлялся.

– О бабах он думал! – пробурчал Васька.

– С тобой разговор уже закончен! – заволновался секретарь.

– Я думал о кругосветке под парусом, – честно сказал Сашка.

Декана удивить было невозможно. Он перевернул оттиск, нашел на бумаге свободное место, вынул из кармана авторучку и подозвал Сашку.

– Нарисуй, как яхта может идти против ветра.

– В бейдевинде, что ли? – спросил Сашка, подошел к столу, нарисовал лодочку с парусом и кучу стрелок.

– Вот, – сказал он. – Остается только эта составляющая силы, она и толкает яхту вперед. Градусов под тридцать к ветру вполне можно идти.

Декан кивнул, секретарь облегченно вздохнул.

– А в какой области знаний ты являешься лучшим специалистом в мире? – спросил декан Кольку.

– Он вчера книжку про венерические болезни читал… – начал Васька.

– Помолчи! – прошипел секретарь.

– А помимо болезней? – продолжил вопрос декан.

– Вообще-то я по взрывам, – неуверенно сказал Колька.

– Уравнение для адиабаты Гюгонио можешь написать?

– Мог, но сейчас я нервничаю.

– Скорость ударной волны может превышать скорость звука?

– Может, – тихо сказал Колька.

– Он все знает, – прокомментировал Васька. – Ему надо стипендию повысить!

– Тебя не спросили, – пробурчал секретарь. – Лучше скажите, почему у вас бутылка вина на столе?

– Она не открытая, это не считается! – неожиданно заступился за нас декан. – Может, они в гости собрались!

– Стаканы бы хоть помыли, – продолжал бурчать секретарь. – Позорище факультета!

Последним позорищем факультета был я.

– Что читаешь? – спросил декан, увидев книгу у моей подушки.

– Лев Толстой, «Война и мир», – сказал я.

– Детский сад какой-то! – хмыкнул секретарь.

– А тебя не удивляет потеря романтизма Наташей Ростовой? – спросил декан.

Я задумался. Про потерю романтизма я еще ничего не знал.

– Он только второй том читает, – сказал Васька. – До четвертого он в следующем семестре доберется.

– Изыди! – сказали мы с секретарем почти хором.

– Ну а кроме «Войны и мира»? – спросил декан. – О чем ты, например, думал сегодня утром?

– О плазме, «чтоб устойчивой была», – процитировал я слова из песни.

– А массу электрона помнишь?

– Девять на десять в минус тридцать первой, в системе СИ.

– Никто, кроме школьников, этой системой не пользуется, – сказал декан.

– Точно! – встрял Сашка. – В милях и узлах гораздо сподручнее.

Декан встал и направился к двери. Взявшись за ручку, остановился.

– Хотите честно? – спросил он.

Мы кивнули.

– Я вами доволен. А ты как думаешь? – обратился он к секретарю.

– Бюро решит, что с ними делать, – сказал секретарь. – По моим данным, они только взносы платят, а больше ни фига не делают.