В мире событий и страстей

– Тети Тани нет сегодня. – Аня показала на тележку. – А раньше – с самого утра. И до того, как последний сеанс в кино закончится. Четыре копейки – с сиропом. Вода была вкусная-вкусная, с малиновой пеной.

– А где Тайнинское село? – спросил Олег.

– По этой улице прямо. Но далеко.

– Возле этого села Гришка Отрепьев встретился с матерью настоящего царевича Дмитрия. Они вместе долго по дороге шли, и он ее как-то уговорил, чтобы сына в нем признала.

– Такие истории только в смутные времена могут случаться, – ответила Аня.

– Вроде нашего…

Они свернули в переулок, пошли вдоль ветхого серого забора из некрашеного штакетника. Кривая калитка заскрипела и открылась только наполовину. К дому вела дорожка из ушедших в землю, бурых кирпичей. Дом был ладным и статным, – в три больших окна и с застекленной террасой. Недалеко от крыльца вокруг вкопанного в землю подгнившего стола росли высокие старые липы.

Аня открыла стеклянную дверь длинным ключом. На разогретой солнцем большой террасе сильно пахло пылью. Вдоль стен стояли два дивана, закрытые сизыми покрывалами, а посередине – длинный стол.

В комнатах мерещился запах нежили. К печи из белого изразца было придвинуто красивое кресло с резными подлокотниками. На стене между окнами висело от пола до потолка большое зеркало в деревянной оправе. Перед ним на полочке лежали какие-то безделушки.

– Я ту половину дома сдаю, – говорила Аня. – А сюда иногда приезжаю. Правда, теперь совсем редко. Но бабушка не велела продавать.

В саду густо разрослись старые яблони с темной корой. У забора стояли два сарая. Один – бревенчатый, под ржавой металлической крышей, другой из досок с большими щелями и выбитым окном. Ближе к дому за кустами крыжовника виднелось странное сооружение из красного кирпича – невысокое и круглое.

– Это – погреб, – объяснила Аня. – В него в конце зимы снег набивали. До начала июня не таял. Я всегда на него смотреть бегала. А вот яблоня, у сарая. Ее дедушка посадил, когда я родилась. Жалко, если дом все же снесут. Давно собираются. Сколько раз говорили, что вот-вот.

К Яузе они прошли широким переулком. У берега по асфальтовой дорожке прогуливались мамы с колясками. На другой стороне узкой речушки стояли многоэтажки нового квартала.

– Мне бабушка рассказывала, что и где тут было. А когда гости приезжали, я должна была для них экскурсию проводить. Вот здесь плотина была. Вон, там, у моста, видишь, круглый бугор. Это – насыпанный остров. На лодках по запруде катались, а на острове чай пили. Вон там, где сосны, Перлов первые дачи строил. Мой дедушка участок под дачу у тайнинских крестьян купил. Когда-то дорога на Сергиев Посад через Тайнинское село проходила. Там был путевой дворец Елизаветы Петровны. А у Яузы берега крутые-крутые были. Говорят, не везде можно было на санках съехать. Сейчас земля будто села. Соседка рассказывала, что раньше на Яузе в обрывистых берегах ласточки гнездились.

Вдоль берега они дошли до маленького пруда. В воде просматривались темно-зеленые водоросли. Посередине плавали обломки досок. На пеньке сидел мальчишка с самодельной удочкой.

– Как, клюет? – спросил Олег.

– Сегодня что-то плохо, – сознался мальчишка. – Вот позавчера было! Ух, я таскал!

– Позавчера – известное дело, всегда самый клев, – ответил Олег.

– Особенно после дождя! – Мальчишка вытащил из воды леску, оглядел крючок и с размахом забросил обратно.

Дома они пили чай за небольшим круглым столиком. Олег придвинул к нему большое кресло, а Аня сидела напротив на узком диванчике под старой картиной.

– Если дом будут ломать, я это зеркало в Москву заберу, – говорила Аня. – Хотя мне его ставить некуда. Но очень жалко. Я с детства в него смотрелась. И в комоде до сих пор бабушкины вещи. – Она открыла ящик, стала что-то перебирать. – Я тебе рассказывала, что в бабушку стреляли. Вот, посмотри.

Она достала блузку с перламутровыми пуговицами. У плеча ткань была разорвана и обтрепалась бахромой.

– Это – пуля прошла. Как бритвой резануло.

Начался дождь. Они вышли на террасу. Стояли у окна, смотрели, как быстро густел, насыщался зеленый цвет старого сада и клонились к земле яблоневые ветки.

Есть что-то совсем удивительное и трогательное в этих редких встречах, говорил он себе, положив руки на её плечи, стараясь заглянуть в глаза. Она попыталась отвернуться и поправила волосы у виска. Мелькнул алый камушек сережки. Передумала и посмотрела на него. В ее глазах не было обиды. Но так ясен казался ее страх перед обидами.

– Я собираюсь уехать дней на десять, – сказал он. – Хочешь, поедем со мной.

– Вдруг взять и поехать? – будто вслух подумала она.

– Ага! – подтвердил он.

– В этом что-то неожиданное и очень тревожное. – Она отвернулась к окну.

– Чего ты боишься?

– Ты совсем меня не понял, – ответила она.

Три кряквы, шумно хлопая крыльями, поднялись из камыша, пронеслись над водой и стали подниматься в вышину.

– Вон! Полетели! – выкрикнул Олег, подняв голову и провожая птиц глазами.

Аня повернулась в его сторону и неуверенно спросила:

– И что? Мы по ним будем стрелять?

– Здрасьте! А вы как думали! – ответил Олег. – Это же – охота.

– А рыбу ловить? – с надеждой спросила Аня.

– Попробуем. Если не удочкой, то сетку поставим.

Дул сильный ветер. Лодку качало на волнах, и брызги при взмахах весел летели в лицо.

Закат не был виден из-за темно-синей тучи. Ее края чуть розовели, а выше, далеко-далеко светились алым цветом перистые облака. Солнце выглянуло на миг из узкой длинной прорехи и горело, перечеркнутое темной косой полосой, веером разбрасывало перед собой яркий, сыпучий свет.

Тучи сомкнулись. Стало темно.

Остров был рядом, за стеной камыша. Но протока все не показывалась. Совсем недалеко от лодки раздался вращающийся посвист крыльев, мелькнула, понеслась к середине озера стайка чирков.

Лодка обогнула остров. На другой его стороне ветра не было. Камыш не раскачивался и только еле слышно гудел.

Аня показала на одинокую ветлу среди камыша:

– Может туда пробраться?

– Если там болотина, мы палатку не поставим, – ответил Олег. – Ну, давай попробуем.

Он повернул лодку, несколько раз сильно загреб воду и врубился в заросли камыша. Вынул из уключины весло, встал на корму и, упираясь в вязкое дно, начал проталкивать лодку к берегу.

Старая кривая ветла стояла на маленьком зеленом островке. За ним оказалось поросшее осокой болотце. Дальше начинался твердый берег.

Олег разжег костер у самой воды и приладил над ним черный, видавший виды походный котелок. Аня поправляла горящие сучья, отмахивалась от дыма и говорила:

– Надо же, ни одного огонька вокруг. Ни дороги, ни деревни. Так люди веками жили. И новости с годичным опозданием узнавали.