Мир после…

– Роман, ну что я маленький, что ли? Уедут американцы, тогда и начнём.

– Только теперь вот что. Согласуй с Серовым или с Моховым, кого они выделят для охраны иссле-дователей. И вообще без охраны за пределы станции теперь ни ногой!

– Понял, – глухо пробурчал Перминов.

Немного поразмыслив, Роман Ильич вызвал на связь китайскую «Ци Шуань».

– Вэнь Шуй? Приветствую тебя, дорогой.

– Да, Ро – ман. Здравствуй, здравствуй!

Директор китайской станции довольно сносно го-ворил по-русски, правда, с неисправимым акцентом.

– Вэнь! Только что у меня в гостях побывал наш коллега, Майкл Буш.

– Очень, очень хорошо, Ро – ман.

– Хорошо, да не очень. Не нравится мне его настроение, да и поведение тоже. Он ведь не просто так сюда приезжал. Он к нам со своими головорезами приехал. Правда,обошлось без пальбы. Дело в том, что его механик, Энди Маркос сегодня ночью примчался к нам и попросил, так сказать, политического убежища. Что-то неладное творится на их «Фениксе». От руки директора случайно, а может и нет, погибли уже два члена экспедиции. Я, конечно, переговорил с ним, попытался успокоить, как-то настроить на деловой лад. Но сдаётся мне, что трагедия на Земле его попросту раздавила, и теперь он думает совсем не о том, как выжить, а как веселее прожить оставшиеся по его мнению несколько месяцев и даже недель до гибели колонистов. И мне кажется, он заразил этим безумством и своих коллег. У вас на станции имеется какое-нибудь оружие? Ведь если американцы суну-лись на нашу станцию, они могут приехать и к вам.

После непродолжительной паузы китаец выпалил: – Мой помощник Ялинь говорит, что из огнестрельного оружия у нас только два пистолета и два автомата. Но у нас есть и оружие посерьёзней – террасовый комбайн.

– А это что за зверь?

– Хороший зверь, полезный. С его помощью у нас в Китае делали террасы на горных склонах под рисовые чеки и другие культуры. Но у него есть и такой режим работы, что он становится как пушка, метающая камни. Ближе, чем на сто метров, к нам в случае чего никто не подойдёт.

– Что, даже мы? – улыбнулся Кольчугин.

– Ты же не сумасшедший, зачем спрашиваешь?

– Ну, в общем, я тебя предупредил, будь с аме-риканцами поосторожней.

– Хорошо, Ро – ман, я тебя услышал.

– И ещё, Вэнь, ты не забыл о моей просьбе? Я к тебе вместо твоих двоих, своих пришлю в помощь. Заодно они привезут к вам один «лазер» и «калаш», так что воружим вас «до зубов»…

Кольчугин с грустной улыбкой на лице дал отбой связи и скосил глаза на монитор внешнего обзора. Он успел заметить, как на марсоход Буша, вызволенный из плена, из второй машины пересело два человека в красно-жёлтых скафандрах. Вскоре обе машины американцев скрылись в клубах песчаной позёмки…

Через два дня Эдуард Перов, сменивший Олега Перминова по работе со сканером, уже через три часа вернулся на станцию и, сверкая глазами от возбуждения, попросил шефа вывести на монитор карту местности, прилегающую к «Селигеру».

Эдуард оставил на карте лишь четыре поисковых квадрата, увеличив их изображение. Кольчугин и присоединившиеся к нему Серов с Моховым встали за спиной Перова.

– Спускового колодца, такого как у американцев мы не нашли, но обнаружили пустотный провал, а скорее всего, подземный ход, который тянется вдоль отрога Млечный и далее по диагонали через квадрат тридцать два-тридцать три.

Серов проследил взглядом предполагаемое направление лабиринта и присвистнул:

– Точнёхонько к «Фениксу» идёт!

Все разом посмотрели на Кольчугина.

– Роман Ильич, может вам всё-таки удастся договориться с Бушем о совместной разведке лабиринта. Найдём свой колодец в него или про-буримся к нему, пойдём в их сторону, они в нашу. Так ведь быстрее получится.

Перов, конечно же, был прав. У Кольчугина за-чесался кончик носа. Он у него всегда чесался, когда возникали какие-нибудь заморочки. Серов, услышав главное, отошёл к дивану и тяжело присел на него, потирая воспалённые глаза. Двое суток он с Моховым и ребятами из «ополчения» поочерёдно дежурили у тех же «ворот», где они остановили американцев. Но Мохов хоть на пару часов прикорнул, когда работал с бригадой Перминова, а Игорю такое счастье не улыбнулось. Он покосился на Перова, наивно полагавшего, что с Бушем можно о чём-то договариваться.

– Держи карман шире, Эдик! Роман Ильич ему и дружбу, и манну небесную предлагал, но сдаётся мне, что кроме подлянки мы от него ничего не дождёмся.

Роман Ильич вяло махнул рукой:

– Игорь, ну что вы так о человеке? У него горе, потеря семьи, состояния, родины, наконец.

– У наших людей ведь то же самое, но мы же не расклеиваемся, что-то ищем и находим, – пробурчал Перов.

– Да, да, это так. Я сегодня же ещё раз попытаюсь переговорить с Бушем.

Перов кивнул головой:

– Попытка не пытка. А пока предлагаю продолжить сканирование местности и особенно трассу пред-полагаемого лабиринта. Может, наткнёмся и на колодец.

Серов снова потёр глаза и украдкой зевнул.

Макс присел рядом с ним.

– Шёл бы ты спать, Игорь!

– Да, да, Игорь Юрьевич, идите, идите ради бога и выспитесь, как следует.

Вскоре на выход потянулись все. Кольчугин скло-нился к монитору видеофона. С Вэнем он говорил пару часов назад. У них, как ни странно, эти двое суток прошли спокойно. Взамен Сяо Пэня и Дао Ли он отправил к китайцам двух своих парней: Шарова и Лебедя из экспедиционной группы Перминова. А вот Майкл Буш долго не отвечал на сигналы вызова, и Роман Ильич уже занёс руку, чтобы отключиться, но в этот момент монитор зажёгся. На экране из стороны в сторону моталась пьяная физиономия Майкла. Он пытался сфокусировать взгляд своих осоловевших, оловянного цвета глаз на переносице Кольчугина, но это ему никак не удавалось.

– Как-ко-го чёрта? Тебе чего над-до, русский? Ты же видишь, я отдыхаю.

Он неуклюже повернулся и поманил кого-то рукой. Через секунду на его плече повисла, тоже пьяно жмурясь и хихикая, смуглая и почти голая женщина. Инстинктивно она прикрыла груди одной рукой, а второй продолжала обнимать бычью шею своего шефа. Майкл пьяно ухмыльнулся и, схватив женщину за волосы, подтянул её лицо к самому экрану.

– Ты эт-то-о… запомни. Когда мне надоест эта стерва, я приду к тебе за твоими бабами. Хоть перед смертью погуляю да потрахаюсь вволю…

– Майкл, – перебил, брезгливо поморщившись, Кольчугин, – постарайся завтра быть сухим. Я пере-звоню тебе. Есть тема для серьёзного обсуждения.

И он сразу же отключил связь. Слушать пьяный бред ему вовсе не улыбалось, да и дел было невпроворот. Он с нетерпением ждал ответа от Нарова, директора единственной русской лунной станции. Там, в одной из лабораторий, работала его дочь, Лена. Прошло чуть больше двух месяцев после катастрофы, и положение членов лунной экспедиции вызывало у него крайнее беспокойство.

Американцы и китайцы возвели к тому времени по три лунных станции, по две станции имели Бразилия и Индия совместно с ЮАР. Незадолго до катастрофы торжественно открылись британо-канадская и евро-пейская станции. Но в отличие от всех остальных, русская станция была самой крупной, разбитой на несколько автономно действующих городков, защи-щённых своими системами защитных куполов.

Кольчугин не сомневался, что с его дочерью всё в порядке. Русские, в отличие от своих коллег по исследованию Луны, имели стратегический запас кислорода, воды и продуктов не на три месяца или полгода, как на других станциях, а на год с запасом, и пока им в этом отношении ничего не угрожало. Другие, те же американцы, европейцы делали ставку на более частую смену персонала станций и планомерную доставку всего необходимого с Земли и наверняка на большинстве из них уже появились трудности с обеспечением людей всем необходимым. Он так же знал, что на космодроме русской станции всегда «под парами» стоял корабль для экстренной эвакуации людей на Землю.

Правда, он не был предназначен для межпланет-ных сообщений. И такие корабли-челноки имелись и на большинстве других станций. А на «Нью-Сиэтле», последней и самой современной американской станции ещё полгода назад начали сборку корабля-разведчика для полёта в систему Юпитера. Но, на-сколько ему было известно, этот корабль мог нести на борту не более двенадцати астронавтов.

Трель пульта дальней космической видеосвязи за-ставила Кольчугина отвлечься от невесёлых мыслей.

– Здравствуй, Роман Ильич!

Голос Нарова звучал глухо, с небольшими за-держками. Его лицо, едва освещённое, казалось мертвенно-бледным.