Потерянное семя

В те отдалённые годы здесь он и спрятал несколько серебряных и золотых монет, одно женское украшение, вот и весь клад, а уцел ли он, Маркунин не знал. Никогда больше не бывал на этом месте…

Про деда он не соврал. Был в экспедиции у них сторожем, присматривал за снаряжением и лагерем, когда уходили на раскопки. Теперь, наверное, его давно нет в живых – почти двадцать лет минуло.

Под бывшим древним городищем протекал ручей. И там под большим камнем ночью, выйдя из палатки, Маркунин направился к нему, чтобы зарыть утайку от всего найденного им клада. Хотел было всё отдать начальнику экспедиции, но какой-то бес, словно ткнув вбок, шепнул: «Сделай заначку, когда-нибудь пригодится!» Он вскоре забыл про неё, но когда Лежек начал выпытывать, сам удивился, что столько лет ни разу о своём проступке не вспомнил. Или просто не хотел себе в этом признаваться? Однако напоминание Лежека почему-то породило в нём суеверный страх: неужели пацан умеет читать чужие мысли? Но тут же отогнал эту нелепую догадку, ведь всё было проще: люди знали, чем он занимался в молодые годы. Вот так и решил, да в придачу под воздействием сна о детях, проведать своих бывших женщин, и заглянуть под тот камень, который так и лежал врытым в землю на бережку ручья, на котором женщины из экспедиции стирали и полоскали бельё. И только сейчас Маркунин подумал о голубоглазой Марине, с которой переспал по стечению обстоятельств. Все уехали в город, а он с ней остался. Она была не замужем, втайне вздыхала по нём, знала, что он убеждённый холостяк и под настроение отдалась. Они тогда у костра выпили вина и пошли в палатку. Хотя Марина знала, что у него была женщина, почти каждый вечер ездил к ней. Но ни разу не напомнила, не спросила. А потом уединялись регулярно, и она ничего от него не ждала, не требовала. Через полгода Марина ушла из экспедиции, и больше они не виделись. Он даже не знал, откуда она была родом.

Маркунин долго возился под камнем, думая о Марине, что при расставании она ненароком сунула в руку записку, в ней был адрес и какие-то слова о нём, потом та записка пропала. Он не заметил за своими мыслями, как на взгорке остановился «форд». Из него высыпали трое и ретиво сбежали вниз по ручью, встав за спиной Маркунина, откопавшего сучковатой палкой и ножом металлическую коробку.

– Привет, Маркуня! – бодро сказал Лежек. Маркунин резко от испуга обернулся, не вставая, увидев волчьи глаза сынка своего приятеля Михаила.

– Отдай коробку, – предложил спокойно плечистый, накачанный подельник, выставив в перчатке руку, третий стоял деланно, скрестив на груди руки, чуть расставив в кроссовках ноги.

Маркунин медленно выпрямился, попятился назад и наткнулся на третьего, схватившего его за обе руки, выворачивая их под лопатки. И Лежек вырвал коробку, потряс ею, а потом большим складным ножом открыл. Второй поднял со снега нож Маркунина.

– О, а здесь не всё! – бросил он уверенно, словно точно знал, сколько по весу или количеству должно быть драгметалла. Плечистый, спрятав трофейный нож, снизу ударил Маркунина, тот согнулся от резкой боли. – Ну, где ещё спрятал, патриот своего времени, ты так себя называл у нас, хотел забурить мне мозги своей гнилой романтикой, а сам ворюга, грабитель. Сколько мы за тобой гонялись, сколько бензина спалили, окупим капиталом предков. – Лежек высыпал на ладонь несколько монет, став их рассматривать. К нему подошёл плечистый:

– Ништяк, блестят, а что на них нарисовано? – протянул удивлённо.

– Вязь не наша, нам без разницы! Говори, Маркуня, сколько имеешь таких заначек? – спросил Лежек, подойдя к нему.

Маркунин отдышался, поднял голову, сжав челюсти.

– Если бы это была заначка, её бы давно тут не было, – ответил Юрий тихо, слабо шевеля языком.

– Но вот же она! Темнишь? Посмотрим, с нами поедешь и расскажешь, а не то в этом ручье оставим, – как решенное сказал плечистый, проведя кулаком по его лицу.

Они пошагали в гору, обступив Маркунина со всех сторон. Затолкали его в машину и сели по краям салона. Дверца хлопнула, двигатель почти бесшумно стронул с места весь корпус автомобиля, набиравшего скорость к шоссейке.

– Я чемодан оставил у знакомой, – произнёс Маркунин и продолжал, – Поедем заберу схожу… О коробке, честно, я забыл, а Лежек меня сам заставил вспомнить. Больше нет, я говорю правду…

– Ни финти, Лазаря не гони! Где твоя шалава живёт, показывай? – Лежек держал коробку, заглядывая в неё.

Маркунин показал двухэтажный кирпичный дом, «форд» живо юркнул к нему, остановившись перед подъездом. Пошли все. Лежек посмотрел на новенькую «ауди» – позавидовал.

– Хорошая лайба, можно укатить… Но там жлоб сидит, – и действительно водитель иномарки настороженно смотрел на них. Достал мобильник, и позвонил кому-то или ему звонили? Лежек на это не обратил надлежащего внимания. Час назад, когда они остановились здесь, «ауди» не стояло. Впрочем, он подумал, что какой-то начальник прикатил к кому-то, в таком ветхом доме крутые не обитают. Они ступили в подъезд, держа руки в карманах курток.

Маркунин позвонил в дверь, обитую дерматином Надиной квартиры, трое молодых парней внушительного, колоритного вида стояли позади него. За дверью послышался женский голос:

– Иду, иду! – и дверь почти резко распахнулась. – Ой, Юра, кто это с тобой?! – отступила она, берясь рукой за ворот халата. Парни улыбались нагло, поставя головы набок.

– Принеси мой чемодан, я не могу войти…

– Чего ради ты заливаешь – погнали в хату! – плечистый втолкнул Маркунина в проём двери мимо женщины и все вошли по одному, увидев стоявших двух здоровых парней с наведёнными на них стволами.

– Вы чего братцы? – спросил Лежек, усмехаясь. – Маркуня, это на кого навёл нас? – вытаращился он.

Маркунин и сам не знал, не ведал во что влип, моргал в оторопи ресницами.

– Руки поднимайте живей и на пол ляжем! – предложил в кожаном плаще. – Давай падай, а то пулю словите! – крикнул, и все стали ложиться. Хозяйка скрылась в другой комнате. Второй стал обыскивать троих, достав у одного нож, у второго нож и газовый пистолет, у третьего из-за пазухи вынул коробку. Маркунину велели встать.

– Что они хотят от тебя? – спросил у него человек в плаще.

– Да земляки это… Без меня им скучно… – буркнул он.

– А коробка золотая, древняя шкатулочка, монеты? – сделал открытие его товарищ, высыпав их на стол.– Всё ясно! Сдадим ментам или перещёлкаем? – деланно спросил он.

– Что, золото, правда? Это твоё? – обратился он к Маркунину, который нехотя кивнул. – Вызывать никого не будем. В машине есть стволы? – спросил он у лежавших братков, те запереглядывались.

– Корь? Посмотри что там у них в тачке, – позвонил второй по мобильнику своему водителю «ауди».

Через пять минут зазвонил телефон. Второй поднёс к уху:

– У них тайничок, две шашки, «Макаров», граната фэшная! – сообщил тот.

– А теперь по одному, братки, дёргаем из наших пределов, не то понимаете, что будет? А нам лишних хлопот не надо, усекли? Давай, – он ногой приказал плечистому, который встал с пола, оглянулся на Маркунина и пошёл к входной двери, встал высокий, за ним и Лежек. Когда они убрались в сопровождении человека в плаще, Маркунин спросил?

– Зачем меня оставили?

– Юра, Яна дома! – вышла Надя с девушкой, говоря на ходу радостно.– Как хорошо, что она приехала, тебя увидит! Это отец, Яна, да, отец твой, специально приехал!..

– Ты из-за этого мне звонила? – спросила девушка.

Маркунин зачарованно смотрел на Яну, статную, высокую, красивую.– А он мне что шёл, что ехал, поняла? – вытаращилась дочь, подавшись к матери.– Отец… тоже мне, чем хотела обрадовать, видала я его в сортире! Он, наверное, такой же, как ты, кидает за милую душу? – девушка презрительно оглядела Маркунина, находя его тщедушным, но ещё не старым, даже молодцеватым, одет вроде ничего, а рожа, как у кидалы за ворот.

– Да он не останется, не бойся, просто на тебя посмотрит. Тебе не нужен? А я пожила бы с ним, – и к Маркунину: – Юра, я правду говорю, хотел бы ты молодость со мной вспомнить? – жалостно спросила Надя, морща лоб.

– А чего – можно, я всё равно бездельничаю, но у меня есть дело… Но сейчас временно не работаю. На день-два останусь! На халяву не буду, – ответил Маркунин, глядя на дочь, словно испрашивая у неё согласия-благословения. То, что Яна так грубо о нём отзывалась, так непочтительно встречала, его нисколько не волновало.

– Деньги у тебя, папа, есть, кем ты работаешь, папа? – с наигранной иронией, даже с издевкой прорекла Яна.– Мамку и себя прокормишь без моей субсидии?

– Хватит, Яна, конечно, хватит, – отрезал он, глупо улыбаясь, чувствуя, что готов перед ней заискивать.

С улицы вернулся молодой мужчина в плаще, к которому она обратилась с ироничным напускным тоном:

– Димчик, мой папаша, знакомся, вот только что от мамани узнала, – и улыбнулась надменно.

– Да? Уже познакомились, – он взял шкатулку у своего напарника, подошёл к Маркунину. – Коли твоя – бери, но золотишко сумеешь загнать, если нет, я возьму это на себя. Торговаться не будем – навар пополам, уверенно добавил тот.

Маркунин растерянно пожал плечами: мол, об этом он и не думал. Но оказывается сбыт древних монет непростое дело, требующее немалого риска и умения, хотя в том, сколько можно было выручить за золото и браслеты и шкатулку, он имел смутное представление, но знал, что у коллекционеров древностей ценятся весьма и весьма высоко. А специалистов-оценщиков знал давно, но где они теперь?

– Вы имеете чёткое представление, на сколько это богатство потянет? – спросил неловко Маркунин.

– Нет проблем! Так что мы загоним и по рукам! – сказал бодро Дима, глядя сурово на мужчину.

– Это, что – твои ценности? – спросила Яна, и Маркунин, видел перед собой прелестные глаза дочери, кивнул готовно. – Дима, дай своим глазомером посмотрю? – и она пошла к столу, высыпала содержимое шкатулки.

– Разве это золото, а почему оно чёрное? – она потерла пальчиками, на которых длинные крашенные ноготки блестели лаком, как сливки спелые, монета засияла. – Красота-то какая! Эти браслетики я себе возьму, позволишь, папа? – насмешливо изрекла она. Её совершенно не интересовало, где он все эти годы, пока она росла, околачивался, впрочем, мать говорила, будто подруга отбила мужа и уехала с ним…

– Всё, Яна, собирайся, нам пора! – жёстко сказал Дима, шагнув к ней решительно.