Дела семейные: коррупция и кумовство

Куда уж серьёзнее, если рушились основы благосостояния руководства РАН! Эдак директора академических институтов могли лишиться возможности сдавать в аренду значительную часть территории и помещений руководимых ими организаций РАН. Что ещё больше огорчало некоторых академиков, так это падение уровня зарплаты их детей, которые пошли по стопам своих родителей. Панические настроения присутствовали и в заявлении директора Института океанографии Роберта Нигматулина, академика с 25-летним стажем:

«У чиновничества, всякого чиновничества, а у русского особенно, есть такое представление, что "мы лучше управляем, наведём порядок, а учёные пусть занимаются наукой, они вообще какие-то такие отрешённые". Ничего мы не отрешённые!»

Самое главное, чтобы не отрешили от возможности распоряжаться имуществом Академии наук. Речь о том, чтобы, не дай бог, не запретили использовать исследовательские суда для организации платных туристических круизов. А остальное как-нибудь приложится, если чиновники не полезут в это дело:

«Покажите мне какое-нибудь успешное дело, которое у нас в стране осуществило чиновничество! Этого нет!»

Понятно, что сказано в сердцах, поэтому – без комментариев.

Если речь зашла о коммерческом использовании имущества РАН, невозможно обойти вниманием фигуру академика Константина Солнцева, управляющего делами РАН – этот пост он занимал с 2001 по 2015 год. Понятно, что все квартирные и арендные дела не могли быть осуществлены без его участия. Серьёзные претензии высказывались в адрес академика Геннадия Месяца, директора Физического института имени П.Н. Лебедева Российской академии наук (ФИАН). Перечень его должностей может занять целую страницу – член Президиума РАН, председатель Комиссии Президиума РАН по формированию перечня программ фундаментальных исследований РАН, председатель Приборной комиссии Президиума РАН и т.д. и т.п. Вот как оценил его работу по распределению финансовых средств Алексей Жижченко, академик-секретарь Отделения математических наук РАН, в интервью интернет-порталу «Троицкий вариант» в марте 2014 года:

А.Ж.: Много лет эти деньги в основном шли в ФИАН, потому что Месяц был председателем комиссии по распределению денег на закупки импортного оборудования.

Вопрос: Вы считаете, что это справедливо, когда большая часть денег идёт в институт, директор которого является председателем комиссии?

А.Ж.: Извините, я не хочу это обсуждать…

Понятно нежелание дать правовую или моральную оценку действиям бывшего вице-президента, а заодно нажить себе врага в лице всесильного распорядителя финансовых средств РАН. Однако, если речь не шла о персоналиях, академик-секретарь высказывался более откровенно:

А.Ж.: Я считаю, что слабость Академии в нынешнем составе в том, что во главе стоят люди, которые не выдерживают сравнения даже с упомянутыми чиновниками [Фурсенко, Ливанов]… Президиум абсолютно импотентен.

Ещё более обидных слов удостоилось Общее собрание Академии наук, однако автором уничижительной характеристики на этот раз стал бывший министр Андрей Фурсенко, ныне помощник президента России. Его собеседником был академик Михаил Личиницер, а поведал об этом разговоре всё тот же Алексей Жижченко:

«Когда принимались законы об Академии, он был в Америке. Приехал, все на него насели, «что за дела?», а ведь Миша – близкий друг Фурсенко. Он встретился с Фурсенко, не знаю, при каких обстоятельствах, и говорит: "Андрей Александрович, как же можно было принимать такой закон?" А Фурсенко ему отвечает: "Вы сами виноваты. Проголосовали как стадо баранов. Ведь прекрасно знали отношение руководства страны к кандидатуре Фортова. Ни разу Фортов не сделал никаких попыток хотя бы со мной поговорить. Представиться, рассказать о своих планах. Вы, как бараны, зная отношение руководства страны к Фортову, за него проголосовали"».

Но почему же Владимир Фортов согласился возглавить Российскую Академию наук? Возможно, им руководило желание спасти Академию от развала, а членов РАН, число которых возрастает семимильными шагами, от утраты возможности быть на содержании у государства. Иными словами, президент РАН хотел сохранить всё, как есть, слегка подкрасив фасад сложившейся, весьма удобной для академиков системы. В пользу этого предположения свидетельствует стенограмма разговора Путина с Фортовым на заседании Совета по науке и образованию в ноябре 2016 года.

Речь зашла о том, что вопреки рекомендации президента России некоторые госчиновники выдвинули свои кандидатуры на выборах членов Российской академии наук, а руководство РАН не захотело воспрепятствовать этому. Пожалуй, то, что произошло на заседании, правильнее было бы назвать допросом:

Путин: Владимир Евгеньевич, у меня вопрос к вам и другим представителям Академии наук: зачем вы это сделали? Они такие крупные учёные, что без них Академия наук обойтись не может? И второй вопрос: что мне теперь делать?

Фортов: Владимир Владимирович, они прошли весь конкурс без всякого изъятия и исключения. Идея этих выборов такая, что шесть раз этот человек должен быть заслушан, и шесть раз за него голосуют.

Путин: Значит, они крупные учёные, да?

Фортов: Они достойны того, что их избрали.

Путин: Ну значит, они крупные учёные?

Фортов: Получается, что так.

Путин: Ну тогда вторым вопросом я вас мучить не буду. Я думаю, что я должен буду предоставить им возможность заниматься наукой. Потому что, судя по всему, их научная деятельность гораздо важнее, чем исполнение каких-то рутинных административных обязанностей в органах власти и управления. Спасибо большое.

Да что же это за руководитель Академии наук, если он не в состоянии внятно ответить ни на один прямой вопрос? Стоит ли после этого удивляться тому, что творилось в академии в пору его президентства? Тем более что возникает подозрение – неспроста в Академию прошли представители Совета Федерации, министерства обороны, внутренних дел, образования и науки, даже ФСБ в лице влиятельного архивиста. Смысл такого выбора в том, что во всех этих ведомствах руководители академии хотели бы иметь своих людей, которые при случае могут защитить академические интересы, то есть интересы тех людей, для которых РАН стала удобным инструментом бизнеса. Впрочем, несмотря на соблюдение формальностей, всё было сделано топорно, так что результат никого не удивил – новоявленные академики вскоре были уволены с госслужбы. Но это же лишило смысла их избрание действительными членами Академии наук! Неужто РАН изменит свой устав и отыграет назад, избавившись от ненужного балласта?

А вот руководителям Института проблем управления им. В.А. Трапезникова нет оснований беспокоиться. Правительство озабочено борьбой с коррупцией, и руководство ИПУ нашло простейший способ отчитаться о предпринятых им мерах. Для этого стараниями научного коллектива был разработан документ, получивший название «Антикоррупционная политика». Вот несколько отрывков из него:

«Политика отражает приверженность работников Института и его руководства высоким этическим стандартам ведения открытой и честной деятельности для достижения его целей, как научной организации, следования лучшим практикам управления и поддержания деловой репутации Института на должном уровне».

Если все привержены высоким этическим стандартам, тогда зачем городить весь этот огород? Так бы и написали: «мы никому не позволим сомневаться в нашей честности!» Собрали бы подписи со всех членов коллектива, поставили печать и прямиком направили в правительство.

Однако с этим, пожалуй, не следует спешить, поскольку риск всё же есть – риск вовлечения этически выдержанных сотрудников в незаконные дела:

«Институт ставит перед собой цели:

Минимизировать риск вовлечения Института, директора, его заместителей и иных работников Института независимо от занимаемой должности в коррупционную деятельность».

Но как же так? Если даже высоконравственные работники способны на такое, чего тогда ждать от остальных, которые не привержены упомянутым стандартам? Они же способны растащить всё дорогостоящее оборудование и все свои научные идеи, если они есть, продать по дешёвке за границу.

Руководители ИПУ нашли изящный выход из противоречивой, но крайне опасной ситуации. Вот что написано в цитируемом документе:

«Миссия руководства:

Руководство Института должно формировать этический стандарт непримиримого отношения к любым формам и проявлениям коррупции на всех уровнях, подавая пример своим поведением».

Бумагу и карандаш им в руки!

Чем же закончился последний этап реформы РАН? ФАНО ликвидировали, и теперь финансово-хозяйственную деятельность научных организаций РАН контролируют чиновники Минобрнауки. В ведении РАН осталось научно-методическое руководство, однако, по мнению члена Президиума РАН академика Льва Зелёного, «на практике всё сводится лишь к проведению экспертизы тем исследований и отчетов о проделанной работе». А в перспективе – ликвидация программы фундаментальных исследований Президиума РАН, изъятие ряда институтов из юрисдикции Академии наук и выведение из-под академической экспертизы оборонной науки, в том числе НИЦ «Курчатовский институт». Погоже, рушится дружная академическая семья. Всё потому, что дружба дружбой, а денежки-то врозь.

Глава 11. ФБР, игорная мафия и князь Голицын

В одной из предыдущих глав было рассказано о деле генерала Сугробова, сотрудников которого обвиняют в организации провокаций против граждан, что запрещено законами Российской федерации. Напротив, в США такие методы в ходу ещё с тех времён, когда Федеральное бюро расследований (ФБР) возглавлял Эдгар Гувер.

В октябре 2016 года журнал Smithsonian, печатный орган Смитсоновского института в Вашингтоне, опубликовал статью «Липовый русский агент из ФБР раскрывает свои тайны» («The FBI’s Fake Russian Agent Reveals His Secrets»). В статье идёт речь о Дмитрии Дружинском (Dimitry Droujinsky), провокаторе, который по заданию ФБР занимался тем, что добивался от коренных американцев, когда-то работавших на советскую разведку, признания в измене родине. Для этой цели не использовались ни «полиграф» (детектор лжи), ни допросы третьей степени – агент ФБР действовал гораздо тоньше. Он изображал из себя русского – как правило, работника советского посольства. Одежду ? la Russe подобрать было несложно, а методам работы c будущим контингентом его научили в учебном центре ФБР, который располагался в Квантико, штат Вирджиния, недалеко от Вашингтона. Практические занятия состояли в том, что Дружинский исполнял роль человека из КГБ, в то время как другой агент изображал осторожного американца, намеренного продать государственные секреты.

Итак, Дружинский под удобным предлогом входил в контакт с человеком, подозреваемым в том, что он когда-то работал на КГБ, затем находил способ, как завоевать его доверие и предлагал ему продолжать сотрудничество. А дальше ФБР действовало по обстоятельствам – либо с помощью подслушивающих устройств фиксировало устное признание подозреваемого в работе на советскую разведку, либо производило задержание с поличным, то есть при передаче денег или каких-либо секретных данных. Триумф провокатора пришёлся на годы холодной войны:

«В те дни очень многие люди пытались продавать секреты. Кто платил больше всех? Русские. Вот они и шли к русским. А нам был нужен человек, чтобы изображать русского».

Этому делу Дружинский посвятил более тридцати лет. Благодаря его усердию удалось арестовать десятка два шпионов, ушедших на покой. Участвовал Дружинский и в захвате арабского террориста, но в том случае он сыграл роль «арабоязычного плейбоя». Надо иметь в виду, что русский – один из девяти языков, которыми владеет Дружинский.

Его родители покинули Россию в 1921 году, а позже оказались в Палестине:

«В Палестине я ходил во французскую школу и двенадцать лет учил английский, французский и арабский, с детского сада до окончания школы. Дома мы говорили по-русски. В детстве я говорил на иврите как настоящий еврейский мальчишка, потому что в то время среди моих друзей были только евреи. Я также немного говорю по-гречески, по-армянски, по-испански и по-итальянски».

Потребность в услугах полиглота и талантливого провокатора в 60-90-е годы была велика:

«Я работал на ФБР, но также на военных и на ЦРУ. Иногда мне звонили из других ведомств, а я в это время проводил операцию в другом городе или в другой стране».

В подобных случаях к делу подключали русскоязычных агентов, которых подготовил сам Дружинский.

Одну из самых серьёзных операций Дружинский провел против Дэвида Шелдона Буна (David Sheldon Boone) – аналитика из радиотехнической разведки сухопутных войск США, которого прикомандировали к АНБ. Проходя службу в немецком Аугсбурге с 1988 по 1991 год, он передавал секретную информацию агентам КГБ. Но американские спецслужбы узнали об этом только спустя несколько лет, когда Бун уже прекратил сотрудничество с российскими спецслужбами. Разоблачить бывшего агента, как и многих других, удалось только благодаря предательству Василия Митрохина.

В 1992 году бывший сотрудник архива Первого главного управления КГБ с помощью британских спецслужб перебрался в Лондон, прихватив с собой копии сотен документов из архива КГБ. В них содержались сведения, которые позволили заподозрить в сотрудничестве с КГБ нескольких американских граждан. После того, как британцы передали часть документов в ФБР, пришёл черёд показать свои способности Дружинскому. Впрочем, далеко не всегда ему пришлось прилагать чрезмерные усилия, поскольку некоторые граждане легко шли на контакт, и всё, что требовалось – это взять шпиона с поличным.

Самым трудным делом для Дружинского стало разоблачение Джорджа Трофимоффа, на возможную связь которого с КГБ указал Митрохин. Трофимофф, командовавший одним из армейских подразделений США в Германии, с 60-х годов передавал советской разведке сведения о боевом составе и дислокации войск НАТО. В 1995 году он вышел в отставку в звании полковника, а через несколько лет в его квартире раздался телефонный звонок. Дружинский представился сотрудником российского посольства и предложил продолжить взаимовыгодное сотрудничество. Однако Трофимофф отказался. Попытки уломать старика, установить доверительные отношения заняли полтора года! Скорее всего, бывшему шпиону были обещаны такие деньги, которые подавляют голос разума. Во время встреч с Дружинским Трофимофф произнёс несколько фраз, которые и были положены в основу обвинения. Он получил пожизненный срок.

По вполне понятным соображениям Дружинский до сих пор скрывает свою внешность. Вот и во время слушаний по делу Трофимоффа он предстал перед судьями в парике, надев очки с толстыми стёклами, приклеив бороду и усы.