Змеиный узел

– Права не имеете!

– В рамках следственных действий…

– Попробуйте! – я вскочил со стула, примериваясь, куда врезать, если следователь попробует встать.

– Я пошутил, – рассмеялся он. Глаза оставались холодными и внимательно наблюдали за мной. – Садись, не стой.

Я, глядя в худощавое серьезное лицо Андрея Ивановича, аккуратно присел обратно на краешек стула, готовый вскочить в любой момент.

– Хорошо, давай про другое поговорим, – отсмеявшись, сказал следователь.

– Про что?

– Например, как ты в егерей стрелял, – ехидно ухмыльнулся он.

– Не стрелял я в них, – устало сказал я. Не думал, что до этого кто-нибудь докопается, но видать и правда – копают глубоко.

– Они по-другому говорят.

– Врут они. Дело было так. Как-то осенью забрел я опять ненароком в заповедник.

– Ненароком? – спросил Андрей Иванович, хитро подмигивая мне.

– Да, шел, любуясь желтеющей, буреющей, краснеющей, чернеющей, сереющей и коричнивеющей листвой, задумался, и не заметил, как в заповедник попал. Иду, никого не трогаю. Выхожу на поляну, а там егеря возле УАЗ-ика стоят втроем и на меня смотрят. Они остолбенели от неожиданности. Потом один мне и говорит:

– Мальчик, а что это ты тут делаешь?

– Гуляю…

– А ружье?

– Какое ружье?

– Которое в руках у тебя.

– А-а-а это ружье? Это мне дядя дал поносить.

– Какой дядя?

– А я откуда знаю, какой дядя? Сам его первый раз видел. И вообще, мне мама запрещает с незнакомыми людьми разговаривать, а вас я не знаю…

– Ты с ружьем зашел в заповедник? – уточнил Андрей Иванович.

– Да, – смущенно потупился я.

– Откуда у тебя ружье?

– Отцовское ружье. Он мне разрешает его брать в лес.

– Ты прошлый раз говорил, что мать в лес не пускает, а отец дает ружье – сам себе противоречишь.

– Мать на спектаклях своих пропадает. Она кружок театральный в клубе организовала. Когда ее нет, то можно спокойно куда угодно уйти.

– Понятно. Так что там с егерями было?

– Весь разговор шел в теплой дружеской обстановке, поскольку, у них ружья за спиной были, а у меня в руках и обострять ситуацию ни у кого особого желания не было.

– Ну, иди сюда, отдай нам оружие… Заодно и познакомимся…, – продолжал один из них.

– Ага, счас!

После этого я аккуратно выстрелил по колесу УАЗ-а.

– Дяденьки, в другом стволе картечь, не доводите до греха! – начал спиной вперед отходить в лес.

После того, как зашел за деревья, развернулся и как дал деру! Только пятки сверкали. Постреляли они мне в след для острастки, но преследовать не рискнули.

– А если бы не остановились, смог бы в людей стрелять?

– Не знаю, – посмотрел я в дальний угол комнаты.

– Вестерн просто какой-то, – вздохнул следователь. – Но врешь ты складно и интересно, прямо как поэму читаешь, признаю. Особенно про листья хорошо получилось. А если не врешь, то это еще интереснее.

– Ничего я не врал, – насупился я, уставившись на его четко очерченные скулы.

– Ладно, пока что верю. А в Чайках бывал?

– Нет, я змей боюсь, – признался я. – Меня в детстве змея укусила.

– В лесу?

– Возле дома, она в рулоне сена была. Когда рулон разматывали, чтобы сено просушить перед закладкой в сеновал, то она меня и укусила.

– И что?

– Бабушка Дуня тогда была у нас в гостях. Она лечить умеет и заговаривать. Напоила меня молоком, пошептала, уложила спать. Вечером разбудила и дала выпить какой-то отвар из трав. Пару дней нога была сильно опухшей и болела, а потом прошло. Только точки от зубов остались.

– Везучий ты. Можешь идти, когда понадобишься, я тебя вызову. Хорошо?

– Хорошо. До свидания.

– До свидания.

Я вышел за дверь, поправив в левом кармане самодельную дубинку из шланга от гидравлики, а в правом охотничий нож, висевший в ножнах на брючном ремне.

– Врешь, не возьмешь, – спускаясь с крыльца общежития, пробормотал я, – но глаз острый у него. Надо бы батю предупредить.

VII