Змеиный узел

– Его бы убили, даже не зайди он в этот лес, но когда зашел…

– Почему?

– Судьба такая, – хозяин пожал плечами. – От судьбы не уйдешь. Вот у меня тоже судьбина тяжелая. Дом сгорел, с работы подло уволили. Только Мария одна у меня отрада. Она из благородных. Ее роду почти сто лет!

– Не знал, что у свиней родословная есть, – изумленно свел брови следователь, – думал, что только у собак.

– Собаки это что? Тьфу, – хозяин смачно плюнул на пол, – плюнуть и растереть, – сапог повозился по плевку, – а в свиньях всегда есть порода.

– Давайте вернемся к убийству.

– Давайте вернемся. Он не первая и не последняя жертва. Мерзкий был мальчонка, между нами говоря. Это из-за него я потерял работу.

– Как?

– Я сторожем на току работал, а он ночью пришел и просил мешок зерна продать. Слаб душой человек, – вздохнул Коля, – я и продал. Я же как лучше хотел, помочь по-человечески. Тут из темноты Владимирыч прыг и меня поймал. Андрюхе-то с Виталиком смех, а меня уволили.

– Виталий тут при чем?

– Он там тоже с отцом был, руки мне крутил, подлюга рыжая! А еще он однажды Марию, душу чистую и непорочную, оседлал и катался на ней, похабщик! Убивать таких надо! Тогда еще и сестра его двоюродная, фифа городская, на несчастную животинку взгромоздилась.

– И что, после увольнения с тока вы не работаете?

– Почему же? Чай я не тунеядец какой, не «лишний человек». Взял меня Владимирыч на ферму сторожем, а тут опять Андрюха этот. И зудит, и зудит, как мелкий бес: продай теленка, да продай теленка. Слаб человек – продал я ему теленка. Директор узнал и опять меня уволил. Чуть под суд не отдал из-за дурака этого. Теперь я вольноопределяющийся. При пилораме временами помогаю, да так, где кому что по мелочам подсобить. Егоровне вон огород охраняю, – кивнул в сторону стенки домика. – Рыбу ловлю, грибы сдаю в заготконтору, живу мало-помалу.

– Понятно. Что про убийство еще можете добавить?

– Мария сказала, что бабка Фомячиха не просто так сгорела. Это месть была.

– Месть за что?

– Этого Мария не сказала.

– Кстати, отчего сгорел ваш дом?

– Я думаю, завистники подожгли!

– Завистники? Вам кто-то завидовал?

– Напрасно вы так думаете, молодой человек. Вон у меня какая умная свинья – любой позарится.

– Думаете?

– Берегу как зеницу ока.

– Не холодно тут зимой?

– Нет, Мария тепла много выделяет, да и «буржуйка» у меня имеется, – хозяин подскочил, прыгнул к буфету и отдернул висящую сбоку замызганную красную штору, размерами и золотым шитьем букв, подозрительно похожую на бывшее знамя, – смотрите.

– Понятно. Насчет местных грибов что скажете?

– Места надо знать, места. В разные годы разные грибы и в разных местах. Кстати, могу сушеных грибов недорого продать – жена суп сварит, пальчики оближете, и будет вам спасибо говорить.

– У меня нет жены, – смутился Слава.

– Жена – дело наживное. Было бы корыто, а свиньи найдутся. И еще запомните, это важно. Всегда, когда варите грибы, нужно обязательно в кастрюлю луковицу класть.

– Зачем?

– Если там есть ядовитые грибы, то луковица станет фиолетовой.

– Да? Не знал. В заповеднике вы грибы собираете?

– Там нет – дурное место. Я туда не ходок.

– А в Чайках?

– И туда не ходок. Змей там много, да и прочая пакость из заповедника забредает.

– Например?

– Лешие всякие, гнус крапивный…

– Мэтушки, что за грибы?

– Чудесный гриб, это вам не какие-нибудь рядовки. Гриб просто чудесный, но редок.

– Опишите.

– Имеет буровато-коричневую или каштановую шляпку, – Слава прилежно строчил авторучкой в блокноте. – У молодых грибов шляпка выпуклая, потом становится плоской с загнутыми кверху краями. Мякоть сначала белая, а затем желто-зеленая, плотная. Ножка плотная, желтовато-коричневого цвета, при нажатии пальцем – синеет.

– Как его едят?

– Жарят, варят, маринуют, солят, сушат, бывает, едят сырым.

– Где растет?

– Вот по левую сторону дороги на Борки, напротив заповедника и растут они. Андрей за ними пошел?

– Я не могу раскрывать тайну следствия.

– А их нет еще. Кто-то его обманул. Или он обманул кого-то. Вы долго в Карловке пробудете?

– Не знаю, пока убийцу не найдем.

– Убийц.

– Ну да, убийц.