Хэппи-энда не будет

– Так вот, Люба, в какой-то степени такая ситуация неприемлема. Понимаете, мы, как и любые другие врачи, несём ответственность за своего пациента. Обычно за его психическое и душевное состояние. Реже – за его жизнь. От наших решений будет зависеть очень многое, так что сомнений быть не должно. Не скрою, с таким приходится встречаться, но чем больше опыта будет у вас, тем меньше подобные вопросы будут возникать в вашей голове.

Знакомый голос разорвал повисшую на время тишину:

– Сергей Петрович, скажите, а вам приходилось сталкиваться с подобной ситуацией? Как мне показалось, вопрос Любы вам что-то напомнил.

Ему пришлось снова сесть, так как опухоль снова дала о себе знать. Он посмотрел на говорившего и не удивился тому, что это был один из лучших студентов – Сергей Павлов. На него у Пархоменко были свои виды, он даже пророчил ему свою должность, но это было пока только в мыслях и в планах на будущее.

– Сергей, вы хорошо читаете людей, раз уж поняли, что мне это что-то напомнило. Да, нам приходится встречаться с подобным в своей практике, как я вам и говорил. И, да, мне приходилось тоже переживать подобные ситуации. К сожалению, та, о которой я вспомнил, произошла не в самом начале моей карьеры, а не так давно и закончилась трагически.

– Расскажите нам! Ну, чтобы понимать, как справляться с подобными ситуациями.

Сергей Петрович вздохнул и подошёл к двери. На какое-то мгновение студентам показалось, что он собрался покинуть аудиторию, но преподаватель этого не сделал. Он посмотрел на дверь, как будто что-то там искал, прошёлся вдоль стены и вернулся на своё место. Никто так и не понял, что он делал, но ему нужна была эта небольшая прогулка, чтобы собраться с мыслями.

– Хорошо. Вот как вы считаете, что меня больше всего расстраивает в шизофрении?

– Может, галлюцинации? – девушка с первого ряда, заулыбавшись, посмотрела на преподавателя.

– Нет, не галлюцинации. А что в них плохого? Вы же сами прекрасно знаете, что они являются позитивными симптомами заболевания. Возможно, что именно поэтому для многих сейчас они является целью, а иногда и весьма достижимой мечтой. Люди загоняют себя в состояние, вызывающее галлюцинации, при помощи различных средств, причём, делают это весьма успешно. Так что, нет, я не считаю их большой проблемой, если они являются результатом заболевания, а не употребления наркотиков.

– Скажу на своём примере: потеря мотивации. Когда на меня нападает апатия, то это просто кошмар какой-то. Я просто не могу заставить себя что-либо делать, и это действует на меня крайне удручающе, – ещё одна девушка подключилась к разговору.

– Вы правильно мыслите, но это тоже не оно. Вы двинулись в негативные симптомы, но меня и не они расстраивают. Ангедония, потеря мотивации, алогия – всё это, естественно плохо. Всё это тяжело переносится родственниками и знакомыми больного. Но это не то. Дам прямую подсказку: в каком возрасте определяется болезнь?

– В разном… пациенты болеют независимо от возраста, – та же девушка, что и перед этим высказывала предположение, снова вставила свою фразу.

– И да, и нет. Вы правы: болеют независимо от возраста. Но я же вопрос поставил конкретный: в каком возрасте определяется болезнь?

– Обычно до тридцати пяти лет, – Сергей снова порадовал своего преподавателя ответом.

– Вот! Именно это меня и удручает в ней.

– Возраст больных? Вас расстраивает это? Но почему?

Он вспомнил имя вновь заговорившей девушки. Оксана, отличница, пошла наперекор семье в психиатрию, хотя отец-хирург мечтал, что дочь пойдёт по его стопам. Даже удивляет, почему она задаёт такие глупые вопросы и делает такие предположения…

– Это болезнь молодых людей. Вы же сами сказали, что она появляется именно в молодые годы. В дальнейшем она может преследовать человека всю его жизнь. При этом, при особо тяжёлых случаях, она напрочь портит ему существование рядом с людьми. Семья, карьера, друзья – всё летит под откос. Очень редко с человеком остаются самые преданные и самые верные. Вот задумайтесь, не будь вы будущими психиатрам и не знай вы о заболевании того, что узнаёте здесь, дружили бы вы с шизофреником? Или, может, боялись бы его так же, как и остальные люди, которые почти ничего не знают об этой болезни? По глазам вижу ответ, можете не утруждать себя и не произносить этих слов вслух.

В аудитории повисла тишина. Сергей Петрович понимал, что студентам для осознания его мысли необходимо хотя бы какое-то время. Также возникла надежда, что не придётся рассказывать им о том случае, который снова всплыл в голове после вопроса Любы. Но надеждам профессора не суждено было сбыться. Снова заговорил Сергей, что абсолютно не удивило преподавателя.

– Хорошо, Сергей Петрович, может, и не все здесь согласятся с вашим утверждением, но всё же, вы так и не ответили на поставленный вопрос: что делать в такой ситуации? Поделитесь своим опытом.

Да, Сергей действительно был хорошим учеником у хорошего учителя. С каждым днём Пархоменко убеждался в этом всё больше и больше. Он помнил Сергея ещё в первые дни их учёбы, в которые сразу отметил проницательный ум и внимательность молодого человека. Теперь он поставил в тупик преподавателя его же принципом: есть вопрос, значит должен быть ответ. Вспоминать о столь болезненной ситуации не хотелось, но Сергей Петрович сделал этот шаг. Не зря же он является профессионалом своего дела.

– Ну что же, если вы хотите это услышать…

Он сел на своё место и снова отметил шевеление в лёгких: «Как это вообще возможно?». Ну, да ладно, когда-то этой истории суждено было выйти в свет.

– Сергей Петрович, вам плохо? – Люба смотрела на него со своего места. Можно было подумать, что студенты издеваются над ним, но выражение лица девушки говорило об обратном. Да и не могли они издеваться над Пархоменко, так как не было ни одного студента, который бы не уважал своего преподавателя.

– Нет, Люба, – пришлось соврать, и с этим ничего не поделать, – просто думаю, с чего начать. Вы, наверное, подумали, что я рассказал вам историю про возраст больных шизофренией только для того, чтобы отвлечь вас от вопроса? Думаю, что я угадал. Так вот, вы в этом правы… Да, не удивляйтесь этому. Правы, но не совсем… Я так думаю, что у всех врачей, которые работают уже долгое время, в практике есть случаи, о которых не очень хочется вспоминать. Они не обязательно относятся к той теме, которую вы затронули, но, думаю, что, хотя бы один скелет в шкафу есть у всех. История, которую я так не хотел вам рассказывать, но, похоже, иного выбора у меня нет, произошла пять лет назад. К сожалению, стоит это признать, она закончилась смертью пациента. Если говорить точнее, то самоубийством… Вот… Думаю, что теперь стало немного понятнее, почему я не хотел про это рассказывать.

– А что это было? – Сергей начал проявлять интерес к этому делу, и похоже, что профессору придётся поведать им всю историю.

– Шизофрения. По крайней мере, такой диагноз напрашивался сам собой. Да что там напрашивался, ни у кого не было даже небольших сомнений в правильности его постановки. И только я, тот доктор, который и поставил этот диагноз и доказал его всем, со временем начал сомневаться. Ну, или не сомневаться… Даже не знаю, как вам это объяснить… Я начал верить ей…

– Ну, тогда всё понятней становится, – Люба посмотрела на своих одногруппников, – суицид, при таком заболевании не такая уж и большая редкость, если ещё и форма была запущенной.

– Да, Люба, ты права, – Сергей Петрович посмотрел на девушку и отвёл взгляд в сторону, так как почему-то ясно понял, что не может смотреть ей в глаза, – при некоторых стадиях происходит суицид, но врач обязан сделать всё возможное и невозможное, чтобы его не допустить. Но вот вопрос: а что делать, если это единственный способ человеку, заболевшему в силу жизненных обстоятельств, уйти от опасности? Причём, обращаю ваше внимание, это не выдуманная им опасность, а реально существующая, которая и довела его до нашей больницы!

– Сергей Петрович, вы сказали, что начали верить. Я так понимаю, вы поверили в бред пациента?

Пархоменко повернулся к говорившему. Так и есть, Это Саша, фамилию его преподаватель подзабыл… видать, сильно разнервничался.

– Да, Саша, я начал верить в бредовые идеи пациента. Но знаешь, в чём здесь дело? Вся идея в том, что её до заболевания довело отношение людей и определённый, конкретный человек. И я его увидел. Её глаза…

– Что вы сказали? – Люба привстал с места. – Какие глаза? Это что, была женщина?

– Да, Люба, это была женщина… Красивая молодая женщина. Наташа… Она пробыла у нас в больнице три месяца, прежде чем ей удалось обмануть всех и покончить жизнь самоубийством.

– Но как такое возможно в больнице, в которой все готовы к подобным действиям пациента? Насколько я понимаю, врачи и санитары следят за этим.

Люба не унималась, и профессор всё больше и больше втягивался в разговор. Каждое предложение отправляло его глубже по потокам реки памяти и уносило туда, где Наташа ещё была жива…

* * *

У семьи Николаевых были давние проблемы. Заключались они, как и у некоторой части семейных людей, в сложностях с зачатием ребёнка. Несколько лет бесплодных попыток довели молодую семью до отчаяния и семейных разногласий. Конечно, никто никого не винил в открытую, но где-то внутри каждый считал виноватым своего партнёра. Все анализы показывали положительный результат, так что видимых и конкретных проблем с зачатием не было, но всё равно, эти неудачные попытки нависли над семьёй очень тяжёлым грузом.

Николаевы смотрели на счастливых друзей и постоянно задавались вопросом, почему у них нет такого маленького и долгожданного счастья. Не сильно доверяя современной медицине, они опробовали всех местных магов и колдунов, которых советовали многочисленные друзья, но результат оказался прежним. Оставалось только одно: искусственное оплодотворение, которого так не хотелось обоим супругам. Но, так как все другие мыслимые и немыслимые методы были испробованы, решено было обратиться к науке. Андрей с Наташей очень боялись такого способа оплодотворения, так как считали любое физическое вмешательство в организм человека неправильным, но допускали его в случаях, когда ничего другого нельзя было сделать, кроме оперативного способа. Вот и в этот раз, после нескольких лет тщетных попыток, семья, посовещавшись вечером на кухне, приняла решение отдаться в руки врачам. Они оба, в тайне друг от друга, почитывали информацию про это, но боялись признаться в этом. Врачи заверили, что проблем не будет, и семья, вывалив немалую сумму денег, согласилась.

И вот этот день настал: тест на беременность показал положительный результат. Радости Николаевых не было границ. Первой мыслью было созвать всех знакомых и друзей и сообщить им об этом, но страх победил. Решено было не говорить пока никому, так как люди с дурным глазом могли причинить вред, как говорили в таких случаях старики. Когда уже стало невозможно скрывать случившееся, семья начала принимать поздравления от друзей, и про сглаз и прочие неприятности, быстро забыли.

Женечка родилась в начале осени, во вторую неделю сентября. Её маленькие белые волосы обрадовали присутствовавшего на родах Андрея. Потом многие удивлялись этому цвету волос, так как ни в семье Николаевых, ни у них в роду, таких не было. Но кто задумывается о таком в этот радостный момент? Да и волосы могут потемнеть со временем, так что никто особо не удивился этому факту. И вот крепкий и здоровый ребёнок огласил своим криком родильное отделение в пять утра, после чего ещё в течение долгого времени будил семью так же рано. Но никто не переживал по этому поводу и не злился на неё, так как ребёнок поистине был вымученным и долгожданным, а таким родители прощают многое. Неизвестно, по этой ли причине, но Женя росла очень своенравным и непослушным ребёнком. Ей прощалось и такое её поведение, ведь девочке было всего два года, и родители верили, что гонор со временем поутихнет. В конце концов они оказались правы, но причину этого осознать обоим, в результате, было не суждено.

* * *

– Дорогой, я сейчас в душ, а потом будете ужинать, – Наташа, не дожидаясь ответа мужа, проскочила в ванную комнату. Андрей, игравший с маленькой Женей, только улыбнулся в ответ на её слова и сказал уже закрывшейся двери:

– Хорошо, мы подождём, тем более что нам и торопиться-то некуда.

Женечка улыбнулась его словам и обняла за шею. Андрею нравилось внимание дочери, так как он всегда считал, что только дети могут искренне и не кривя сердцем выражать свои чувства и эмоции. Женя отошла от него и снова взялась за конструктор. Вдвоём они пытались сложить домик, но из-за постоянного баловства Жени, а также из-за подыгрывания ей со стороны отца, им это так и не удавалось. Женя разбирала построенные им стены, при этом заливалась звонким смехом, он же, в свою очередь, ломал построенную ею крышу. Им было весело, и казалось, что никого больше нет вокруг их, и вся эта радость и веселье принадлежат только им, но тут в комнату заглянула Наташа и позвала домочадцев на ужин. Строителям пришлось оторваться от своего дела и отправиться на кухню. Смеяться и радоваться по дороге они не переставали.

Когда Андрей с дочерью зашли на кухню, то увидели ждавшие их на столе тарелки с гречневой кашей и куриными котлетами. Салат из свежих овощей был поставлен в отдельных пиалах перед каждым членом семьи. Свежесваренный компот в графине и стаканы стояли по центру стола.

Сё семейство разошлось по своим местам за круглым столом и сейчас напоминало рыцарей короля Артура, вооружённых вместо мечей обычными вилками. Из-за небольшого размера стола они сидели в небольшом удалении друг от друга, в результате чего, когда Женя сделала неловкое движение, её почти полная тарелка полетела в сторону Наташи, опрокинув на неё и её собственную.

Женский и девичий крик раздались одновременно. Наташа отскочила от стола, при этом ударилась головой о кухонный шкафчик, висевший прямо за ней. Женечка же начала кричать от испуга из-за того, что её тарелка полетела в сторону и попала в маму. Наташа медленно оседала на пол, держась за голову. Крови не было, и это радовало женщину. Она не видела, почему кричит Женя, но слышала её голос из-за стола. Второй голос раздался рядом с дочерью:

– Ну что ты, маленькая моя. Ну, всё хорошо. Не бойся. Успокойся, с мамой всё хорошо, с тобой тоже.