Ошибка императора. Война

Протекция канцлера Нессельроде помогла. Мечта гардемарина Григория Аниканова, младшего из братьев Аникановых, попасть в «кругосветку» осуществилась. Не попав на корвет «Наварин» по причине укомплектованности экипажа, гардемарин успел зачислиться на фрегат «Аврора» и был несказанно рад этому.

И вот в середине августа 1853 года построенный лет двадцать назад 44-пушечный трёхмачтовый красавец-фрегат «Аврора» под командованием сорокалетнего капитан-лейтенанта Ивана Изыльметьева[64 - Изыльметьев И.Н. (1813-1871), контр-адмирал.] с экипажем в триста человек, перекрестившись всей командой на маковки и шпили соборов, вышел из Кронштадта, держа курс в Перуанский порт Калао[65 - Кальяо, Перу (совр.).] и далее – на Камчатку, в залив Де-Кастри.

Официально целью похода было кругосветное плавание с различными заданиями морского ведомства, но главное – усилить Тихоокеанскую эскадру вице-адмирала Путятина.

А следом за «Авророй», и тоже на Дальний Восток, вышел и корвет «Наварин». Но корвету не повезло: жесточайшие штормы серьёзно повредили корабль. И в силу «неблагонадёжности корпуса к дальнейшему плаванию» корабль был вынужден повернуть обратно. В голландском порту Флиссинген его продали на лом, а экипаж отправили в Ригу.

Позже, узнав об этом, Григорий Аниканов сильно обрадовался, как может радоваться молодой, полный энергии будущий морской офицер, мечтающий послужить своей Родине.

«Авроре», правда, тоже вначале не повезло. Члены экипажа ещё не успели развесить свои вещи в рундуках[66 - Небольшой шкаф для личных вещей.], как вскоре, буквально на траверзе шведского города Треллеборг, фрегат сел на мель. Сел основательно. Своими силами встать на воду не получилось, а тут ещё появилась и течь в борту… Помогли шведы… Они стащили русских с мели… Конечно, потребовался ремонт. Корабль встал в док в Копенгагене.

Долго ли, скоро ли, но всё имеет своё окончание, и дорогостоящий ремонт закончился. Отгуляв с датчанами, как принято у корабелов и моряков, отходную, «Аврора» снова вышла на морские просторы.

Северное море встретило русский корабль свирепым штормом, какой часто случается в северных широтах. Утопив на море десятка два кораблей, шторм основательно потрепал и нашу «Аврору». И пусть на этот раз корпус фрегата выдержал – не потёк, но паруса и такелаж были основательно потрёпаны. Очередной ремонт в ближайшем порту на долго не затянулся…

И снова выход в море, и снова осенний ураган… И опять ремонт, но уже в Англии, в Портсмуте. В общем, только к концу ноября 1853 года горемычная «Аврора» взяла курс на Южную Америку.

Тёплые воды Гольфстрима за два с половиной месяца привели фрегат в гавань Рио-де-Жанейро. Отдохнув в припортовых тавернах этого удивительно жизнерадостного бразильского города (и весьма криминального) с его пышнотелыми смуглыми женщинами, вином и кофе, дождавшись благоприятного направления ветра, наш фрегат покинул Рио, взяв курс на мыс Горн.

Ровно через месяц «Аврора» подошла к мысу.

Мало кто видел этот мыс своими глазами. Дожди, туманы, а то и ледяная крупа и метели скрывают его от глаз мореплавателей. Только по навигационным расчётам моряки знают, что проклятый мыс остался позади. Правда, редкие счастливчики при плавании с запада на восток, то есть при попутном ветре, видели его.

Над пенной бурлящей поверхностью океана более чем на тысячу футов поднимался чёрный совершенно безжизненный скальный конус в трещинах, забитых снегом. На заднем плане, слева и справа, – унылое нагромождение грозных скал. И вся эта мрачная картина сопровождается громовыми нескончаемыми раскатами бьющихся волн у подножия мыса.

Никто никогда не подсчитывал, сколько судов и человеческих жизней скрывают прибрежные воды мыса-убийцы.

Вот такой морской «эшафот» проходила «Аврора». Когда корабль прошел примерно четверть пути и находился ещё с восточной стороны опасного мыса, и без того бушующее море превратилось в сущий ад. «Аврора» не могла больше справляться с яростью ветра. Изыльметьев приказал лечь в дрейф. Бешеный ветер стал швырять многотонные волны на палубы корабля, развернувшегося лагом к ветру. При накате огромных волн на корпус мачты корабля едва не касались своими ноками[67 - Верхний конец мачты.] поверхности моря. Корпус «Авроры» скрипел протяжно и жалостливо. Казалось, ещё немного – и корабль переломится под тяжестью огромной массы воды…

Три недели боролся экипаж фрегата с ревущим океаном, пока в марте корабль, наконец, не обогнул этот проклятый мыс и не вошёл в Тихий океан.

Силы команды были истощены. Несколько человек тяжело заболели цингой (8 матросов умерли, 35 тяжело заболели), подходили к концу запасы еды и воды, требовался срочный ремонт: натиска жестоких волн у мыса не выдержал корпус – появилась течь, был поврежден такелаж.

К счастью, подул попутный ветер, и фрегат, поставив все паруса, помчался в направлении Кальяо.

Душное без малейшего ветерка апрельское утро 1854 года. Перуанский порт Кальяо. На высокой сигнальной мачте портового здания грозно развевается флаг, предупреждающий о карантине.

Разбитый лет пять-шесть назад сильным ураганом, порт как-то уже обустроился и теперь жил привычной жизнью. Как и прежде, здесь у причалов стоят суда, повсюду снуют повозки, двигаются люди…

Обширный рейд тоже не пустовал. Лениво покачиваясь при малейшем дуновении ветра, стоят на якорях с тонкоствольными мачтами небольшие коммерческие суда из Чили, Перу и огромные военные корабли разных держав. На портовой мачте висел флаг-сигнал, предупреждающий об опасности. В Кальяо свирепствовала жёлтая лихорадка. Общение судовых экипажей с берегом было запрещено.

Но, несмотря на санитарные кордоны, суда на рейде беспрестанно осаждаются местными жителями, агентами отелей, прачечных и торговых домов. Офицеры военных кораблей мечутся от борта к борту, отгоняя лодочников грозными окриками и яростной жестикуляцией.

В Кальяо в это время года наступает сезон ненастной погоды. Вот уже две недели по утрам над рейдом нависают тяжелые густые туманы, не шелохнется в заливе водная поверхность, зеркальной гладью лежит океан, у берега и на рейде – полный штиль.

И вот на рейде Кальяо, словно призрак, из тумана неожиданно выплыл наш фрегат «Аврора». Опустив паруса, медленно двигаясь по инерции, корабль, наконец, застыл на месте. В воду полетел сначала лот для замера глубины, затем – становой якорь.

Когда ближе к обеду туман рассеялся, оказалось, что русский корабль не нашёл лучшего места, как посреди якорной стоянки кораблей недружественных к России стран.

По рейду сновали небольшие лодки и остроносые пироги перуанцев, наполненные лимонами, сушёными фруктами, огородной зеленью и прочим экзотическим товаром.

Русский корабль в здешних местах не частый гость, а потому его появление сразу привлекло всеобщее внимание. Утлые суденышки тут же облепили вновь прибывший корабль. Задрав головы, хозяева лодок кричали что-то морякам «Авроры», махали руками, призывая их что-нибудь купить. Судовой медик Виталий Вильчковский дотемна метался по палубам фрегата, отгоняя возможных разносчиков страшной болезни.

Чуть в стороне от этой назойливой публики примостился баркас, по бортам которого сидели женщины в ярких накидках, едва прикрывавших интимные места. Они вели себя тихо и достойно, прекрасно понимая, что без клиентов сегодня не останутся. Бедный доктор «Авроры» чуть не на коленях умолял матросов поберечься от этого соблазна. Его голос, обычно грубый и грозный к больным, не соблюдающим медицинские рекомендации, на глазах сотен матросов становился мягким и униженно просящим, а по его лицу, красному и рыхловатому, казалось, вот-вот побежит слеза:

– Братцы, Христом Богом молю: не поддавайтесь! Не вылечу… Умрёте…

И над всей этой лодочной мелюзгой, хлюпая корпусом на редкой волне, лениво раскачиваясь, элегантно возвышались величественные борта французских и английских трёхмачтовых фрегатов и корветов.

Обнаружив утром на рейде русский боевой корабль, старший рейда контр-адмирал английского флота Дэвид Прайс весьма удивился этому неожиданному появлению.

Уроженец Уэльса, стройный, подтянутый, всегда осторожный в своих действиях, половину своей карьеры просидевший на берегу, получая половинное жалованье, в свои шестьдесят четыре года адмирал не отличался смелостью при принятии неординарных решений, если на то не было соответствующих указаний начальства. Однако так было не всегда…

В начале мая 1834 года капитан Прайс был командиром 50-пушечного корабля «Портленд» и в составе Средиземноморской эскадры участвовал в войне за независимость Греции. За умелое командование и личную храбрость греческий король в 1837 году наградил Прайса орденом Спасителя (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9E%D1%80%D0%B4%D0%B5%D0%BD_%D0%A1%D0%BF%D0%B0%D1%81%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8F), а вице-король Египта (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%95%D0%B3%D0%B8%D0%BF%D0%B5%D1%82) вручил ему парадную саблю. Но было это давненько…

А сейчас, стоя в окружении офицеров на баке 50-пушечного фрегата «Президент» и совсем не скрывая своих эмоций, довольный Прайс потирал руки.

– Прекрасный трофей, господин адмирал, – произнёс старший помощник. – Будет что предъявить казначею Адмиралтейства для выплаты нам премиальных.

Окружавшие его офицеры тут же изъявили желание захватить неожиданный трофей. Но адмирал остановил их, подняв руку вверх:

– Спокойно, господа! Не время! У нас нет пока оснований для захвата русского корабля.

О том, что Россия уже воюет с Турцией, а Англия и Франция вот-вот объявят войну русским, флагман эскадры догадывался и ждал только официального на то уведомления от своего начальства.

– Весьма скоро из Панамы вернётся «Вираго»[68 - Английский пароходо-фрегат.] с почтой, и я надеюсь получить донесение о начале войны с русскими. Ждать недолго, господа. Никуда уже русские не денутся, – сказал Прайс своему окружению. – Потерпите.

Через несколько дней, посетив предварительно русского консула в Лиме, на борт английского флагмана поднялся командир русского фрегата. Он доложил старшему по рейду, что находится в кругосветном плавании и что кораблю нужен серьёзный ремонт рангоута и такелажа. К тому же, часть экипажа больна, нужны лечение и отдых.

Несмотря на излишнее любопытство английского адмирала, командир «Авроры» был немногословен, и, допив кофе, довольно ароматный, с некоторой кислинкой, он покинул борт флагмана.

Через какое-то время на борт «Президента» поднялся командующий французскими кораблями контр-адмирал Фебрие де Пуанту.

Открыв дверь в каюту коллеги, он не без удовольствия разглядел на столе бутылку бренди и шахматную доску с расставленными на ней фигурами. На переборке возле стола висела неизменная сабля, подаренная хозяину каюты египтянами, с которой Прайс никогда не расставался. Для англичанина это было что-то вроде талисмана, а для суеверных моряков талисман не последнее дело.

Потирая руки от предчувствия приятной беседы, француз поприветствовал флагмана.

Немолодой, полноватый, с одышкой, но всегда благодушный и угодливый перед союзником, француз тут же поинтересовался о размерах премиальных за захват русского фрегата. Адмирал Прайс недовольно скривился:

– Сударь, не будем пока делить того, чего ещё нет. Потерпите, позже договоримся, уверяю вас. А пока, – почти приказным тоном произнёс флагман, – пусть «Аврора» постоит. У русских много поломок, к тому же больна часть экипажа. Один только ремонт грот-мачты, со слов командира, займёт кучу времени, молчу уже о такелаже… Но вам, сударь, я посоветую взять под контроль эту «Аврору». Встаньте к ней поближе. Мало ли что…

– Милорд, – возразил француз. – Я осмотрел корабль снаружи. Судя по оборванному такелажу, поломанным реям, фрегат обречен на долгую стоянку в этом порту. К тому же у них, как и вы изволили заметить, много больных. На моём борту уже побывал русский корабельный врач. Он в полном отчаянии… Просил лекарства… Нет-нет, на «Авроре» действительно положение скверное, и весьма. Куда им, милорд, деваться?..

– Вы, Фебрие, напрасно так уверены в этом. Это же русские… Не забывайте, в ноябре прошлого года русские корабли у берегов Турции в Синопской бухте утопили османский флот, не потеряв при этом ни одного своего… Это о чём-то говорит, я думаю. Они стали весьма искусны в морском деле. Так что не обольщайтесь призрачными надеждами, господин адмирал. Тем более, русские уже подали заявку портовым властям на бункеровку водой и продуктами.

– Хм… Надо было запретить.

– Ещё чего?! Захватим фрегат и что?.. Нам платить, что ли, за снабжение?..