Бесчувственные

Начала осознавать, что понемногу я начинаю его ненавидеть. Шаг за шагом именно к этому я и приближалась. Именно это чувство росло во мне с каждым часом.

После долгого молчания ответила сладким голосом, наполненным до краев язвительностью и цинизмом:

– А зачем? Что такое не питаться день, скажи мне? Мыться? – и снова приглушенно в подушку рассмеялась. – День для меня – ничто. Когда можешь не есть неделю… Или когда за всю неделю в твоем желудке хоть какая-то пища побывает один раз или два. Вот тогда дааа… Не сладко приходится… Вы смешные… Вы все, богатенькие. Скажи еще мне, что я желудок испорчу, – расхохоталась от сказанного.

Идиот…

– Ты сейчас не на улице. В паре метров от тебя стоит холодильник, и он наполнен едой. Тут имеется вода и все принадлежности, как ты могла вчера заметить. Не нужно ждать неделю, чтобы поесть. Встала и пошла в кухню! – вдруг со спокойного тона на последней фразе перешел на высокую тональность.

Перевернулась на спину, обращая внимание на его злое лицо. Что? Не понравилось то, что я сказала? Приняла сидячее положение и подложила подушки себе под спину. Согнула колени и подтянула их груди, обхватывая двумя руками, будто желая защититься от его взгляда. Да и черт этот стоит совсем рядом и чуть ли не нависает надо мной. Хоть я и опасалась его, но не смогла удержаться и не кинуть очередную ехидную подъебку:

– А что ты сделаешь? Ударишь? Или, может, изобьешь, – подалась немного к нему и насмешливо шепнула. – Или сразу изнасилуешь? Мне же нужно за все это платить? Не правда ли? – не шевелясь, обвела глазами помещение, показывая, о чем я.

Он закрыл глаза и сжал кулаки. Глядя на него, тихо посмеивалась, но вот уже в следующую секунду он нырнул массивной лапой за мою шею, хватая ее. Рывком стянул меня с постели, вышвыривая из комнаты. Пробежала, сократив все расстояние до двери, упираясь в нее руками.

Хмыкнула и повернулась к нему, глядя в его уже спокойное, ничего не выражающее лицо. Рааасскааазывай… Мы-то оба знаем, что внутри ты кипишь. Раскинула руки в стороны, отвешивая шуточный поклон и проговаривая с насмешкой:

– Ну ладно… Как скажет ваше королевское господство.

Сделал ко мне шаг, но я, не дожидаясь новой трепки, побежала в кухню.

Сегодня я сама себе вытащила жрачку и начала подогревать. Спустя пару минут он приперся следом за мной и уселся, как барин, за стол. Посмотрела на него настороженно и серьезно заметила:

– Я не собираюсь тебя обслуживать. Хочешь есть, тогда сам себе накладывай. Я тебе не прислуга. Я тебе вообще никто.

Осеклась, услышав его усталый вздох, сопровождающийся словами:

– Замолчи, у меня от тебя уже голова начала болеть.

Ну, я этому только рада. Безразлично пожала плечами, показывая, мол, мне-то что. Болит и болит. Сам себе выбрал эту головную боль.

Я тебе еще не такое устрою – проговаривала внутри себя и злорадно потирала ручки.

Поставив на стол два салата и какое-то горячее, которое я тоже не пробовала, подумала: «интересно, это он сам все готовит?». Вряд ли, у таких куча прислуги.

Обратила внимание, что он встал за вилкой и, беспардонно усевшись вновь, начал есть салат. Между прочим, мой! Который вытащила я! Посмотрела на него исподлобья, вкладывая во взгляд всю неприязнь, чтобы понял, что я о нем думаю. Но его, как обычно, не интересовало мое мнение.

Пропустил взгляд мимо себя, и, как ни в чем не бывало, продолжал закидывать в рот сочные кусочки свежих помидоров. Спустя минуту нашего молчания, неожиданно раздался его вопрос, выбивая из меня весь дух. Но благодаря стольким годам я научилась надевать броню и подбирать нужные маски.

– У тебя есть родители? Откуда ты? Как получилось, что ты оказалась на улице?

Очередной кусок во рту встал поперек горла. Я только на секунду перестала жевать. Взяв себя в руки, продолжила есть, будто ничего и не слышала. Закидывая в себя еду и набивая рот, чтобы не было возможности что-то ответить.

Спокойно подняла на него глаза и увидела, что читает меня, как открытую книгу. Что, захотелось пооткровенничать? Я и слова не произнесу. Не дождется… Не собираюсь я близко подпускать его к себе. Он проходящий человек в моей жизни, как и все те, что на улице. Только я у себя и есть… В глубине души всколыхнулись едкие воспоминания.

«Ты маленькая беззащитная проститутка! Ну кто тебя защитит? А? Запомни одно самое главное правило: единственное, на кого можно положиться, это только на себя! И даже ты можешь себя предать и подвести… Поэтому мотай на ус, мелкая паршивка, пока я жив. Учись выживать там, где простой человек может сдохнуть. Учись давать отпор в любую секунду. В независимости от того, кто это будет. Уничтожай свой страх. Дави его в зародыше. Это только твой выбор: быть сильной или быть вонючей никчемной жертвой. Можешь лить никому не нужные слезы, которые в один момент смогут использовать против тебя же. Поэтому, сука, терпи и учись!».

Медленно, затаив дыхание, положила ложку и закрыла глаза. Потрогала сзади шею, массируя ее. Определенно, я начинаю его ненавидеть. Сколько лет я отгоняла и гасила в себе эти воспоминания?

Разлепив веки, увидела, что смотрит на меня изучающе. Ест, и как какую-то диковинку изучает. Ест, и как будто смотрит телик. Хуево… Хуево все, что может в данный момент последовать дальше. Хуево, что я начинаю внутри заводиться от всего прошлого говна. Меня, сука, разрывает, и мне хочется орать в голос, потому как ору я сейчас в душе. Хуево, что я хочу на него налететь и расцарапать его рожу до крови, а потом задушить. Не торопясь аккуратно уложила на стол трясущиеся руки и смотрела на них, утихомиривая себя. Призывая к спокойствию. И он смотрит на каждое мое движение. В лицо, на руки, и снова поднимает взгляд на мои глаза.

– А для начала не хочешь поинтересоваться, как меня зовут?

Он безразлично пожал плечами и невзначай бросил:

– Неа, не хочу.

Тварь… Он же видит, что я на волоске, и он меня еще больше поддевает. Он специально меня выводит.

– А я хочу. Как тебя зовут? – стараясь быть хоть немного цивилизованнее, поинтересовалась у него.

Задумчиво посмотрел на меня, жуя хавку и снова обдумывая, стоит ли делиться.

– Тимур.

Тимур, значит… Потупила глаза за его спину и легонько кивнула.

Ему подходит его имя. Тимуур… Тиммм… Но после того, как узнала его имя, он так и не поинтересовался моим. Поняла, что меня почему-то это задело. Даже уличные себя так не ведут. У нас, у уличных, все равно присутствуют какие-то нормы и уважение друг к другу. Их ведь все равно нужно соблюдать. Мы ведь не животные… Неужели ему вообще на все насрать? Тогда почему я нахожусь в его хате? Что вот этому безразличному мужику нужно от меня?

– Меня Чича.

От услышанного приподнял брови, но решил воздержаться от комментариев.

– Ты куришь?

Я хотела успокоить нервы. Хотела хоть немного потушить внутренний пожар, который снова выжигал во мне огромную черную дыру.

– Кууурюю, – развязано протянул.

И все… Тишина… Незачем интересуюсь, не для чего… Скрипнула зубами. Мне все слова нужно тянуть из него клещами?

– Я хочу курить.

– Я рад за тебя. Хоти. Я же вчера сказал, ты можешь хотеть все, что пожелаешь. Я тут при чем? – издевательски пропел и поднял ненавистные мне глаза.

– Ты издеваешься надо мной? Я тут для того, чтобы развлекать тебя? Ты кайф от этого ловишь, что ли? Я тебе еще раз повторяю. На русском! Я! Хочу! Курить! – начала повышать тон.

С ним невозможно себя сдерживать. Он сам напрашивается.

– Отвыкай, – своим ответом заставил вылететь все мысли из моей башки.

Что, сука?

– Что? Что ты сейчас сказал?

И меня понесло. Я заорала на всю квартиру, выплевывая слова ему в лицо.

– Я тебе не собака, ленивый тупой распиздяй! Ты мне не папочка, чтобы меня воспитывать! Че ты до меня доебался?! Иди нахуй! Засунь все свое благородство себе в жопу, тварь! Я тебя ненавижу!