Нирвана чувств. Рубиновые сумерки

При естественном свете друг больше походил на сонного цыпленка, держа в одной лапке бумажный лоток с пиццей. Скидывая с себя желтый капюшон, он попытался плюхнуться на нас, но мы расступились, и Ангел оказался между нами.

– Что-то ты долго, барашек, – заметила Эшли.

– Я стоял в очереди за пиццей, а потом поругался с теткой на выходе из столовки, – рассказывал Мэттью, – Видите ли, нельзя теперь выносить одноразовую посуду и еду за пределы столовой! Большая женщина следит за тобой! – Мэттью спародировал противный голос женщины, показывая указательным и средним пальцами знак слежки. – Может, перевестись отсюда куда-нибудь?

Друг изобразил мученическое лицо; сегодня с натуральным гримом оно выглядело очень правдоподобно. Через секунду Мэтт уже принялся уплетать пиццу, щурясь от солнца.

– Кому мы нужны с нашей «суперуспеваемостью» по математике? – жадно кусая морковку, спросила я.

– Тоже верно, – кивнул Мэтт, и мы с Эшли уставились на него, ожидая истории.

– А, да, рассказ, – вспомнил Мэтт, облизнув верхнюю губу и слегка поморщившись от боли.

– Я не хотел жаловаться, но вы меня вынудили! Все это видели? – громко выдохнув, друг повертел белокурой макушкой в разные стороны.

– Да, мы требуем объяснений! – настаивала Эш, жуя банан.

– Да! – в поддержку крякнула я.

– Если вкратце, – медленно начал Мэттью, потупив взгляд и небрежно ковыряя землю носком кеды, – отец в очередной раз вытер об меня и маму руки…

Мои глаза, как и у Эшли, резко округлились.

– В каком смысле вытер? – не успев подумать от шока, выдала я.

– Если длинно, – прошлые игривые нотки в голосе Мэтта полностью испарились, – помните репортаж полугодовой давности про пожар в соседнем районе?

Мы с Эшли задумались. Вообще, мистер Морено, отец Мэттью, наверное, уже лет пятнадцать работает в пожарной охране, и его несколько раз награждал сам мэр за прекрасную службу. Образ борца с неконтролируемой стихией и спасателя жизней никак не стыковался с фразой Мэтта: «вытер руки об меня и маму».

– Это тот, где от жилища одни угли остались? – осторожно спросила я, боясь ошибиться.

Случившаяся трагедия дошла до верхушек, по CNN[25 - Американский телеканал.] месяц крутили новости про процессы по этому делу. Из-за моей не вовлеченности я не помню, чем все закончилось, и кто выиграл.

Мэттью достал свою электронную соску из кармана толстовки и сделал затяжку.

– Да, он самый, – грустно подтвердил Ангел, – отец говорил, что опознавать там было некого. – Мэттью сделал паузу и громко сглотнул. – В том пожаре погибли его друг Митчелл Байер с семьей. Сигнализация в доме не сработала, соседи ушли на празднование в честь Дня Аляски. Ко всему прочему, отец дежурил в тот вечер. Когда он с бригадой примчались на место, спасти никого не удалось. После на пепелищах нашли обугленные тела близнецов, которые еще как-то можно было опознать и захоронить, а вот с родителями сложнее. Чей прах в урнах, до сих пор неясно! – Мэттью поднял голову и посмотрел в наши с Эшли опечаленные лица. – После похорон отец стал часто выпивать, приходя с работы, а последние месяца два он из тихого пьяницы превратился в агрессивного алкаша. Честно, я начал забывать, как он выглядит трезвым. Думаю, винит себя в их смерти до сих пор. Я как-то подслушал разговор между родителями на кухне. Отец уже поднабрался и выдал: «Эта чертова сигнализация была неисправна, понимаешь? Митчелл меня заверял, что все путем, он смотрел! А я поверил, идиот!»…

– Погоди, – перебила Эш, – Байер же не пожарник, откуда он может знать, исправна сигнализация или нет?

Мэтт пожал плечами и снова затянулся.

– Я как-то не интересовался его жизнью… Может, отец ему что-то рассказывал, – продолжил наш Ангел, выдыхая сладкий дым со вкусом малины.

– И давно он дерется? – тихо спросила я.

– Не знаю точно. Впервые я стал свидетелем потасовки родителей как раз два месяца назад. Дело было на кухне. Я спустился на крик и застал отца в позе, замахивающейся на следующий удар, плачущую маму, сидящую на полу рядом с разбитой бутылкой виски. Помню только красное пятно на ее предплечье. Она крикнула, чтобы я немедленно вышел. От шока мне пришлось выполнить приказ и ретироваться в гостиную. Отец что-то там бубнил на своем пьянотском на фоне маминых всхлипов…

Мэттью дальше продолжил повествование, но я его не слушала, потому что в моей голове стояла описанная им сцена. Роберт Морено с багровым от злости лицом орет на вжавшуюся в кухонный шкаф маму Мэтта. Глаза застилают горячие слезы, но еще горячее полыхает алое пятно на руке. Мать боится шелохнуться, потому что любое неверное движение чревато новым ударом, новым ожогом от пламени, что родилось в доме Митчеллов и перекинулось на ее семью. Оно не знает границ, обжигает душу, пылая красно-желтыми огнями в зрачках мужа, и вырывается гневом, захватывая все пространство кухни. Входит сын, и глаза Ангела моментально наполняются непониманием, шоком, смешанными с болью и разочарованием. Единственное, на что способна беззащитная женщина, так это оградить Мэттью. Она не желает, чтобы сын видел ее и отца такими, не хочет, чтобы живущий в ней страх поселился и в нем…

Как это возможно? Мы же на прошлой неделе сидели с Мэттом на той самой кухне, пытаясь подготовиться к тесту. Миссис Морено держалась приветливо и очень доброжелательно. А вдруг я снова не заметила перемен на ее прекрасном лице, потому что не хотела их замечать? Боже, бедная женщина! Меня переполняли жалость и бессилие. Аппетит пропал, а тревожность появилась.

– … Вчера вечером, подзатрахавшись с этой математикой, я решил глянуть сериал. Валяюсь себе на кровати, никого не трогаю, и тут открывается дверь. В проеме, еле держась на ногах, стоит отец. И знаете, у него такой взгляд был пустой и безразличный. Я не успел снять наушники, а он уже задал какой-то вопрос. Как вы, наверное, уже догадываетесь, переспросить оказалось ошибкой. Отец схватил меня за руку и с грохотом стянул на пол. Я даже сгруппироваться не успел…

– «Сияние»[26 - «Сияние» был одним из первых фильмов ужасов, всерьез поднявших тему домашнего насилия. Снят по мотивам книги Стивена Кинга с одноименным названием.] какое-то! Треш! – вставила Эшли, забыв от волнения прожевать еду.

– Я попытался встать, но не вышло, потому что мне прилетело в щеку. Думаю, отец целился в глаз, но промахнулся. Ударив его коленом в живот, я выскочил из западни. Мистер «хочу тебе въебать просто так» потерял равновесие и упал на кровать. Он что-то пробурчал в одеяло и захрапел через несколько минут. Так хотелось напоследок еще разок пнуть его, но меня остановило присутствие Милли, – тут Мэттью сделал паузу.

Если Мэтт лишь изредка похож на Херувима, то его младшая восьмилетняя сестра Милли – настоящий маленький ангелочек. Беленькие волнистые волосики чаще всего заплетены в два милых хвостика, украшенных голубыми ленточками. Большущие светло-зеленые глаза, как у брата, аккуратненький носик и пухлые губки девочки предавали ее детскому личику кукольный образ. Когда Милли улыбалась, а делала она это часто, я не могла сдержаться, чтобы не потискать малышку. Мы с ней отлично ладили. Она всегда при встрече рассказывала что-то интересное. Последний раз Милли поделилась выдуманной историей о своей игрушке в виде единорога и успехами в школе. Неужели она видела весь этот ужас?

– Милли вбежала в мою комнату вся в слезах и прижалась ко мне, обхватив своими маленькими ручками, как будто боялась, что я через секунду испарюсь навсегда, – Мэттью всегда менялся, когда заходила речь о сестре. Он всегда с трепетом и умилением рассказывал о ней. Но сейчас чувствовалась сильная тревога: Мэтт переживал за Милли. – Она взяла меня за руку и так и не отпускала до самого утра. Остаток вечера мы провели, раскрашивая жирафов и слонов. Пришлось спать на кресле в ее комнате, ибо моя кровать была занята агрессивным алкашом…

– Милли, зайчик! Бедная девочка! – заключила я, совсем расстроившись и ссутулившись. – Мэтт, а что с мамой?! – все еще пыталась выкинуть из головы страшную сцену на кухне.

– Не очень, я стащил у нее тональник, – виновато выдавил Мэттью, иронизируя и тщательно стараясь не заострять внимание на травмах мамы.

Друг повернулся всем туловищем в мою сторону и посмотрел на мой почти не тронутый ланч-бокс.

– Блин, Никки, может, поешь что-нибудь? – усмехнулся Ангел и поднес яблоко к моим губам, тыкая в них, – не переживай ты так, все живы, на вот яблочко пожуй!

Я забрала у друга украденную дольку.

– Мэтт, это ненормально, ты же понимаешь? – моя тревожность перерастала в истерику. – Может, надо сообщить об этом кому-нибудь?

Мэттью смутился.

– Предлагаешь горланить на весь район песню «Help!»[27 - Песня группы The Beatles.], или что? – он всячески пытался разбавить трагедию юмором, но это не помогало.

– Правда, Мэтт, нужно как-то это решать, – поддержала меня Эшли. – Школьный психолог для начала, нет?

Я, давясь яблоком и брызнув слюной, встретилась с понимающим взглядом Мэтта. Мы с ним хором выразили протест:

– Только не миссис Блэк!

Она очень своеобразная женщина. После посещения ее кабинета можно смело записываться еще к одному психологу.

– Да, че ты начинаешь, Эш? Чем тебе не арт-терапия с жирафами и слонами? – спросил Мэтт, снова усмехаясь.

Эшли недовольно цокнула.

– Надоела мне эта тема, давайте лучше обсудим прогул Никки! – Морено наклонился и подпер подбородок ладонью, приняв позу внимательного слушателя.

– О-о, – протянула Эшли, – а ты не в курсе?

– Не в курсе чего? – не поворачиваясь к Эшли, Мэттью решил уточнить и продолжил буравить меня своими большими глазами.

Я не успела ответить и отчасти обрадовалась, что подруга решила объявить о разрыве. Потому как после новостей Мэттью находилась в шаге от того, чтобы не разреветься. Мне кажется, я выглядела напуганной.

– Мудак наконец-то отвалился, – небрежно кинула Эшли.